Сильмариллион - Джон Толкин

В тот час явилась Лутиэн и, встав на мосту, что вел на остров Саурона, запела песнь, которой не могли сдержать каменные стены. Берен услышал ее, и показалось ему, что это сон, ибо звезды засияли над ним, и в ветвях запели соловьи. И в ответ он спел песню-вызов, которую сложил, воспевая Серп Валаров, Семь Звезд, что Варда поместила над северными землями в знак того, что Моргот будет низвергнут. Затем силы покинули его, и он по­грузился во тьму.

Но Лутиэн услыхала его голос и пропела песню еще большей силы. За­выли волки, и остров содрогнулся. Саурон стоял в башне, погруженный в свои черные думы, но, заслышав голос ее, усмехнулся, ибо знал, что это дочь Мелиан. Слава о красоте и дивном пении Лутиэн давно уже вышла за пределы Дориафа, и решил он захватить ее в плен и отдать Морготу, ибо на­града была бы щедра.

И вот он послал на мост волка, но Хуан безмолвно убил его. Одного за другим посылал волков Саурон, и одного за другим душил их Хуан. Тогда Саурон выслал Драуглуина, страшного зверя, закосневшего во зле, вождя и повелителя всех волколаков Ангбанда. Он был могуч, и долго длилась жес­токая схватка меж Хуаном и Драуглуином. Наконец Драуглуин вырвался и, прибежав в башню, издох у ног Саурона, но, издыхая, прохрипел своему господину: "Хуан здесь!" Саурону, как и многим, было ведомо, какая судьба предназначена псу из Валинора, и решил он, что ему-то и суждено исполнить предсказание. Тогда принял он облик волколака, сильнее всех, что когда-либо существовали в мире, и сам вышел на мост.

Так велик был ужас от его приближения, что Хуан метнулся прочь. То­гда Саурон прыгнул на Лутиэн, и от мерзкого дыхания и злобы, горевшей в его глазах, она лишилась чувств. Но, падая, она развернула перед его гла­зами свой черный плащ, и Саурон, еще в прыжке, замешкался, ощутив ми­молетную дремоту. И тогда Хуан прыгнул. Так началась схватка Хуана с Волком-Сауроном, и вой вперемешку с лаем отдавался эхом в горах; и стражи на склонах Эред Вэтрин, на другой стороне долины, услышали эти звуки и пришли в смятение.

Но ни чары, ни заклятья, ни, клык, ни яд, ни искусность демона, ни сила зверя не могли одолеть Хуана из Валинора; он вцепился в горло врага и поверг его наземь. Начал тогда Саурон менять облик, из волка став змеей, а потом приняв свой обычный вид, но не мог избавиться от хватки Хуана иначе, как только покинув совершенно свое тело, едва его отвратительный дух оставил свое пристанище, Лутиэн приблизилась к нему и сказала, что он будет лишен своей телесной оболочки, а его тень вернется, дрожа, к Мор­готу, "И там, – прибавила она, – ты, призрачный, будешь вечно мучиться под пыткой его презрения, если только не отдашь мне власти над этой кре­постью".

Тогда Саурон покорился, и остров и все, что было на нем, оказались под властью Лутиэн. Хуан выпустил Саурона, и тот мгновенно принял об­лик летучей мыши-кро­вососа, подобно черной туче заслонив луну, и поле­тел, роняя из горла на деревья капли крови, и, прилетев в Таур-ну-Фуин, ос­тался там, наполнив лес ужасом.

Лутиэн же, стоя на мосту, объявила о своей власти, и пало заклятие, скреплявшее камни, рухнули врата и стены темниц, вышли рабы и узники, смятенные, заслоняя глаза от лунного света, ибо слишком долго были они во тьме Саурона. Но Берена не было среди них. Долго искали его на ост­рове Лутиэн и Хуан, и наконец Лутиэн нашла – скорбящим у тела Фела­гунда. Так велико было его горе, что он лежал недвижно и не слышал ее ша­гов. Тогда, думая, что он умер, Лутиэн обхватила его руками и впала в чер­ное забытье. Но тут Берен, вернувшись к свету из глубин отчаянья, поднял ее, и они вновь взглянули друг на друга; и рассвет, поднявшийся над чер­ными холмами, озарил их.

Они погребли тело Фелагунда на вершине холма, на острове, который вновь был чист; и зеленая могила Финрода, сына Финарфина, благородней­шего из эльфийских владык, оставалась нетронутой до тех пор, пока весь этот край не изменил облик и не опустился, разоренный, на дно морское. Финрод же, вместе с отцом своим Финарфином бродит в лесах Эльдамара.

Вновь Берен и Лутиэн Тинувиэль были вместе и вольно бродили в ле­сах, и радость на время вернулась к ним; и хотя наступила зима, они от нее не страдали, ибо там, где ступала Лутиэн, распускались цветы, и птицы пели над заснеженными холмами. Верный же Хуан вернулся к господину своему Целегорму, но прежней любви уже не было между ними.

В Наргофронде царило смятение, ибо туда вернулись эльфы, что были прежде в плену на острове Саурона, и поднялся ропот, заглушить которого не смогли речи Целегорма. Горько оплакивали наргофрондцы гибель ко­роля своего Фелагунда, говоря, что дева осмелилась совершить то, на что не отважились сыновья Феанора; многие, однако, прозревали, что не страх был причиной поступков Целегорма и Куруфина, но предательство. Потому сердца жителей Наргофронда освободились от их власти и обратились вновь к дому Финарфина; и они повиновались Ородрефу. Но он не позво­лил им, как хотели иные, убить братьев, ибо если пролилась бы кровь роди­чей, еще более прочными стали бы тенета Проклятия Мандоса. Однако в пределах Наргофронда не было для Целегорма ни пищи, ни крова, и по­клялся Ородреф, что с этих пор не бывать дружбе меж Наргофрондом и сыновьями Феанора.

"Пусть так!" – процедил Целегорм, и глаза его угрожающе сверкнули; Куруфин же усмехнулся. Потом они вскочили на коней и умчались вихрем на поиски своих родичей, живших на востоке. Но никто не последовал за ними, даже их соплеменники, ибо все понимали, что проклятье лежит на братьях, и рок следует за ними по пятам. А Целебримбор, сын Куруфина, отрекся от лихих дел своего отца и остался в Наргофронде; но Хуан по-прежнему бежал за конем Целегорма, своего господина.

Они поскакали на запад, ибо спешили и намеревались проехать через Димбар и вдоль северных рубежей Дориафа, чтобы как можно скорее дос­тичь Химринга, где обитал их брат Маэдрос; так как земли эти лежали близко от Дориафа, и недалеко были Нан-Дунгорфеб и угрозные горы Ужаса, они надеялись быстро пересечь их.

Говорят, что Берен и Лутиэн, бродя вдвоем, пришли в лес Брефиль и оказались близко от границ Дориафа. Тогда вспомнил Берен о своей клятве и, вопреки сердцу, решил теперь, когда Лутиэн в безопасности и вблизи от родных мест, вновь отправиться в путь. Но она не хотела расставаться с ним и сказала так: "Перед тобою, Берен, два пути – либо ты откажешься от своей цели и клятвы и будешь скитаться по земле, либо сдержишь слово и бросишь вызов Темной Силе, восседающей на северном троне. Но какую бы дорогу ты ни выбрал, я пойду за тобою, и судьба у нас будет одна".

В то время, как они шли, беседуя об этом и ни на что иное не обращая внимания, лесом проезжали Целегорм и Куруфин и узнали их издалека. Це­легорм развернул коня и погнал на Берена, чтобы сбить его с ног, Куруфин же, свернув, наклонился и втащил Лутиэн на седло, ибо был умелым и сильным всадником. Но Берен увернулся от Целегорма и вскочил на всем скаку на мчавшегося мимо коня Куруфина; и с тех пор прыжок Берена про­славлен среди людей и эльфов. Он вцепился в горло Куруфина, рванул его назад, и они вместе свалились на траву. Конь взвился на дыбы, сбросил Лу­тиэн, и она упала.