Выпуск 2. Пьесы для небогатых театров - Алла Соколова

ВЕРА ИВАНОВНА. Так чего сидеть-то?

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Давненько не видались…

ВЕРА ИВАНОВНА. Так кто виноват-то?

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Я… должно быть.

ВЕРА ИВАНОВНА (встает). Прощайте, Павел Сергеевич.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Верочка! Как прощайте? Куда же вы?

ВЕРА ИВАНОВНА (сухо). У меня внук дома один. Инвалид.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Верочка, вы обиделись…

ВЕРА ИВАНОВНА. Как это вы догадались?

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну, я свинья, конечно…

ВЕРА ИВАНОВНА. Конечно!

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Просто…

ВЕРА ИВАНОВНА. Что?

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Я боялся.

ВЕРА ИВАНОВНА. Интересно! В прошлый раз вы однако…

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Нет, совестно… Мало, думаю, ей своих забот, а тут еще я на голову свалился. Я ведь не привык так, на иждивении…

ВЕРА ИВАНОВНА. Приятно и удивительно слышать от современного мужчины.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вот я и рассчитал, устроюсь сперва на работу, а потом… явлюсь, как положено, с цветами, конфетами…

ВЕРА ИВАНОВНА (оттаивая). Конфеты, Павел Сергеевич, это теперь не для нас…

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А это уж, позвольте, мне лучше знать, Вера Ивановна.

Пауза.

ВЕРА ИВАНОВНА. Да! Так зачем я к тебе пришла? Я ж тебя поздравить пришла. Ты же именинник сегодня!

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Кто? Я?!

ВЕРА ИВАНОВНА. Ты! Раз ты Павел. А сегодня как раз память апостолов Петра и Павла. Я уж и обедню отстояла, тебя помянула, да домой сбегала, Алешку накормила, да и снова к тебе… (Вытаскивает из сумки скатерть, еду, посуду.) Пирожков вот напекла с капустой, да спирту у меня немножечко было, с работы еще, давно, все берегла для случая, так что прошу к столу, Павел Сергеевич, отметим.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ (потрясен). Вера Ивановна… За что вы ко мне так? Чем я отплачу…

ВЕРА ИВАНОВНА. Вот глупости какие! Плату еще выдумал, какие платы… Ты же мне не чужой.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Не чужой?

ВЕРА ИВАНОВНА. Нет, конечно.

Пауза.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Недаром я тогда к тебе подошел. Прикурить. Сердце как чуяло… (Весело.) Выходит, что не чужой?

ВЕРА ИВАНОВНА. А чего так обрадовался?

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Да уж так… мысль одна появилась.

ВЕРА ИВАНОВНА. Поделись.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Рано еще. Погоди. Дай очухаться.

ВЕРА ИВАНОВНА. Садись, Павел Сергеевич, не стесняйся. Вот и чаю тебе еще принесла. Рюмочки… А то у тебя стаканы, не люблю… как алкаши. А мы с тобой, Павел Сергеевич, не алкаши, не бомжи, не нищие, мы с тобой самые нормальные люди. Разливайте, поухаживайте за дамой.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. С превеликим удовольствием. (Разливает.)

ВЕРА ИВАНОВНА. Мерси. И салатику положите, будьте любезны.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Пожалуйста, Вера Ивановна. Кушайте на здоровье.

ВЕРА ИВАНОВНА. Спасибо, Павел Сергеевич, вы еще и впрямь кавалер хоть куда.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. То ли еще будет, Вера Ивановна, когда я вас в ресторан приглашу!

ВЕРА ИВАНОВНА. Ну, это уж вы загнули, уважаемый Павел Сергеевич. Это уж вы вне всякой реальности высказались.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Почему? Я как раз…

ВЕРА ИВАНОВНА. А что, пока все тихо-спокойно?

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Это вы насчет чего?

ВЕРА ИВАНОВНА. Да по радио я слыхала, будто на этом месте метро будут строить.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Так что?

ВЕРА ИВАНОВНА. Так, дом ваш, вроде, сносить собираются.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну не-ет! Теперь не те времена, Вера Ивановна! Теперь не позволят!.. Историческую ценность! Руки коротки! Ишь ты, сносить!

ВЕРА ИВАНОВНА. Да, может, это я что перепутала. (Поднимает рюмку.) За ваше здоровье, Павел Сергеевич, и благополучие и, дай Бог, чтоб все было хорошо!

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Спасибо, дорогая Вера Ивановна. Спасибо. (Чокаются, выпивают.)

ВЕРА ИВАНОВНА. Ешьте, Павел Сергеевич. Вот, пожалуйста, салат, картошечка, грибочки…

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вы меня, Вера Ивановна, можно сказать, с того света достали, я уж и забыл, как человеческая еда выглядит.

ВЕРА ИВАНОВНА. Да, я думаю, Павел Сергеевич, на том свете нам с вами немножечко получше будет.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Неизвестно, Вера Ивановна, «тайна сия велика есть», как сказал кто-то из великих.

ВЕРА ИВАНОВНА. А как вам моя настоечка на золотом корне?

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Да вы сами лучше всякого золота, Вера Ивановна, вот что я вам скажу. Золотая вы женщина, это уж я и не знаю, за что мне вас Бог послал в такой, можно сказать, критический момент жизни. Кстати, сегодня вы изумительно выглядите.

ВЕРА ИВАНОВНА. Павел Сергеевич, вы опять забыли, сколько нам лет.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Чепуха. Знаете, когда живешь долго один, никому ненужный… год за три идет. (Смеется.) А ведь, в сущности, мы с вами еще совсем не старые люди. Даже, можно сказать, — молодые. Да, мы молодые, зрелые люди. Вы согласны, Верочка? (Берет ее за руку.)

ВЕРА ИВАНОВНА. Не знаю…

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ах, как бы мне хотелось начать все сначала! Давайте выпьем за нас! За начало новой совместной жизни!

ВЕРА ИВАНОВНА. Это в каком же смысле?

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну… в таком, что никогда не поздно начать все сначала.

ВЕРА ИВАНОВНА. Э, нет, Павел Сергеевич, нам уже не о начале думать нужно, перед нами уже совсем другое маячит.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Не могу с вами согласиться на такой пессимизм. Пока человек жив, он обязан думать о жизни, о радости. Вот вы сегодня пришли и такую радость человеку сотворили. А посему за вас, дорогая Вера Ивановна, я предлагаю тост. Кавалеры пьют стоя. (Встает и лихо опрокидывает рюмочку.)

ВЕРА ИВАНОВНА. Вы как гусар.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А я и есть. В «Гусарской балладе» снимался. Там у меня маленький эпизод был.

ВЕРА ИВАНОВНА. Не помню.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А меня потом вырезали. (Смеется.) Меня часто потом вырезали.

ВЕРА ИВАНОВНА. Почему?

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Тайны творчества. А знаете, что мне сегодня снилось, Вера Ивановна, рассказать?

ВЕРА ИВАНОВНА. Расскажите.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Только уж вы не смейтесь, пожалуйста. Снилась мне деревня на берегу большой-большой реки…

ВЕРА ИВАНОВНА. На Волге?

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну, хоть на Волге.

ВЕРА ИВАНОВНА. Я на Волге никогда не была. Кроме картины Репина…

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Берег, на котором наша деревенька стоит — высокий, спуск на реку крутой, по всей крутизне сосны стоят красавицы, а у самой воды песочек желтый. И несколько домишек всего. Домики старенькие, маленькие, так что окна уже почти что вровень с землей, и такая буйная зелень в окошки заглядывает! Всякая травка цветет, всякий цветок благоухает, всякая пчелка жужжит, всякая птичка трелью разливается. И вот в одном из таких домиков — смотрю — мы с вами, Вера Ивановна. Я, гляжу, будто бы сено кошу, вы — будто бы по хозяйству: то ли курочек кормите, то ли варенье варите. А в саду сидит будто бы ваш внучек Алеша и корзиночку плетет для ягод… Вот такой сон, Вера Ивановна, не прогневайтесь.

Пауза.

ВЕРА ИВАНОВНА. Хороший сон, Павел Сергеевич.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Хороший?

ВЕРА ИВАНОВНА. Только…

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Что?

ВЕРА ИВАНОВНА. Несбыточный.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Почему же несбыточный, Вера Ивановна?

ВЕРА ИВАНОВНА. А потому несбыточный, Павел Сергеевич, что деревеньки такой на свете нет.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Как нет? Вся Россия-матушка в таких деревеньках! «И побегут люди в конце времен из города»! Где-то такое написано, Вера Ивановна, я забыл. А ведь и побегут! Помяните мое слово.

ВЕРА ИВАНОВНА. Да уж и теперь бегут, как я вижу, по-моему.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вот! Что ж мы-то с вами на месте сидим? Зачем мы здесь, Вера Ивановна? Что мы здесь с вами сидим с крысами?

ВЕРА ИВАНОВНА. Вы же говорили, крыс нет.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А куда они денутся, Вера Ивановна? Как ночь — так они первым делом и вылезают.

ВЕРА ИВАНОВНА. Жуть какая! Недаром я идти не хотела.