Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды... - Ханс Фаллада

Яух вешает трубку. Он напрочь забыл о Куфальте. И теперь вдруг обнаруживает, что тот по-прежнему стоит у двери, внимательно изучая корешки томов адресной книги.

— Сейчас мне некогда разбираться с вами, — хмуро бросает Яух. — Мне надо уходить. Но позже мы вернемся к этому разговору.

— У меня к вам нижайшая просьба, — льстивым голосом вворачивает Куфальт, изображая рабскую покорность и смирение. — Ужасно зубы болят. Разрешите отлучиться к врачу?

— Сейчас мне некогда выписывать вам направление на бесплатное лечение! — обрывает его Яух. — Позже, в середине дня.

— Да я заплачу из своих, господин Яух. Я вовсе не хочу причинять вам лишних забот. — И с наигранной робостью: — Выдернуть зуб вряд ли стоит больше полутора марок?

— Мне пора идти, — говорит Яух.

— Да я быстро обернусь, — заверяет Куфальт, — Нет больше сил терпеть.

— Ну, ладно, идите! — бросает через плечо Яух, выбегая из комнаты.

Куфальт на минуту заскакивает в бюро, на бегу шепотом бросает Мааку:

— Не соврал Пациг! — и тут же вылетает за дверь, так что Маак ничего не успевает сообразить.

Хватает пальто и шляпу — господи, надо скорее! Шагов Яуха на лестнице уже не слышно, ах ты черт, теперь все будет зависеть от того, поедет ли Яух или пойдет пешком. Куфальту ехать не на что, ему слишком хорошо известно содержимое его кошелька: один-единственный грош — как раз на три сигареты «Юно». («Лучше не иметь лишних денег — нет соблазна потратить».)

Вот он на улице. Взгляд направо, взгляд налево: Яуха нигде нет. Топтанием на месте делу не поможешь. Куда бежать? В сторону центра? Или к окраине? Оптовая фирма по тканям — значит, в центре. И Куфальт бежит сломя голову.

Уже на ближайшем перекрестке приходится выбирать: прямо, налево или направо. Куфальт наугад сворачивает направо. Нет, это все пустое. Какая-то гонка вслепую получается.

Здесь Яуха нет. И здесь нет. А людей столько, что в глазах рябит. Но Яуха нет. Вернуться? Вернуться!

Куфальт мчится обратно, добегает до перекрестка, светофор красный, но разве он может ждать? Ему некогда. И он бросается на проезжую часть в гущу машин и трамваев, застревает в этой гуще, кто-то ругает его, ему приходится вернуться на тротуар, и, оглядевшись, кого же он видит? Кто выходит из угловой табачной лавки, раскуривая сигару? Да-да, он самый, — господин Яух!

— Ба, Куфальт! В какую вам сторону?

— Вон туда! — Куфальт наугад тычет пальцем. Он плохо ориентируется в Гамбурге. А вдруг тот спросит название улицы и фамилию врача?

Но тот не спрашивает.

— Постарайтесь обернуться побыстрее. Сами знаете, за эту неделю вам надо наработать на восемнадцать марок. И никого не интересует — болели у вас зубы или нет. Надеюсь, вы меня понимаете? И никаких оправданий!

— Да-да, конечно, — покорно соглашается Куфальт и снимает шляпу, прощаясь с Яухом.

И тут же, прячась за какой-то парочкой, пускается за ним следом. Тот шествует по улице слегка пружинящей походкой толстяков, с удовольствием попыхивая сигарой, а если и оборачивается раз-другой, то вовсе не из-за Куфальта: его больше интересуют молодые девушки в легких блузках, их обнаженные руки и длинные стройные ноги.

— Прыщавый кобель, чтоб тебе пусто было, — шепчет себе под нос Куфальт и ради пущей безопасности перебегает на другую сторону улицы. Там легче укрыться.

Но и Яух перемещается — туда же. Куфальт бросается обратно и видит, что Яух на той стороне сворачивает за угол и исчезает из виду. Куфальт бросается за ним, улица как на грех безлюдна! Трудновато будет. Придется намного отстать. Яух за угол. Куфальт чуть ли не бегом — за ним. И вдруг Яух исчез. Как сквозь землю провалился!

Тяжело дыша, Куфальт замирает на месте. Неужели все зря? И Яух сгинул, окончательно и бесповоротно сгинул в одном из этих домов?

Но потом мысль Куфальта начинает работать, и он соображает, что у торговой фирмы должна быть лавка или хотя бы вывеска у входных дверей и что, следовательно, речь может идти о десятке или дюжине домов. Он принимается за поиск.

Лавки никакой нет. А что до фирм, то на пятнадцати домах имеется всего две подходящие вывески: «Лемке и Михельсен, детское платье. Оптовая торговля» и «Эмиль Гнуцман, наследник Штилинга, оптовая торговля тканями».

«Порядок!» — ликует в душе Куфальт и занимает наблюдательный пост за афишной тумбой. Действительно, двадцать минут спустя он видит, как Яух выходит из этого дома, останавливается, смотрит на небо, достает из кармана сигару, откусывает ее, раскуривает, доходит до угла, скрывается за ним…

И вдруг Яух резко поворачивает обратно и держит курс прямо на афишную тумбу, за которой прячется Куфальт. Тот, замирая от страха, начинает красться по кругу, а в голове колотится: «С какой стороны он подойдет? Вдруг мы столкнемся лицом к лицу? Видать, все же заметил меня, сволочь». И тут Яух ныряет в дверь маленького уютного кафе с занавешенными окнами, а Куфальт смекает: «Яух обо всем договорился и сейчас будет звонить Марцетусу!»

Куфальт все еще стоит за афишной тумбой, а голова его лихорадочно работает: «Уплывает работенка, уплывает! Такой редкий шанс, такой крупный заказ бывает не чаще двух раз в год… Надо бы мне сейчас подняться в контору фирмы. Через неделю вылечу на улицу, восемнадцати марок мне не заработать, покуда Лиза… А если он сидит у окна, мне не удастся даже незаметно пересечь улицу. Да нет, это безумие, надо свернуть за угол и вернуться в бюро, Бертольда бы сюда, а я, может, и заработаю восемнадцать…»

И тут же решается, перебегает улицу и уже стоит у подъезда конторы «Эмиль Гнуцман, наследник Штилинга», а сам краем глаза косится на кафе, не откроется ли дверь, не появится ли из-за занавески угрожающий кулак Яуха…

Медленно поднимается Куфальт по лестнице. Слава богу, хоть из-за внешнего вида не надо волноваться. На нем безукоризненный костюм, синий со светлой искоркой, и элегантная рубашка, ничто не выдает в нем человека с уголовным прошлым (конечно, если манеры не подведут!), и вообще он выглядит так, как такой вот Куфальт мог выглядеть в свои лучшие дни.

— Шеф у себя? — спрашивает он деланно-развязным тоном, некогда подслушанным им в одной конторе у какого-то разбитного коммивояжера.

— Извините, вы по какому делу? — вопросом на вопрос отвечает ему хорошенькая белокурая секретарша тем деланно-вежливым тоном, который всегда наготове в любой конторе, у любого служащего, для любого нежелательного посетителя.

— Насчет заказа на печатание адресов, — отвечает Куфальт, а сам прислушивается — с лестницы доносятся чьи-то шаги.

— Этим занимается господин Бер, — отвечает барышня. — Но мне кажется, заказ уже сделан. Минуточку! Не угодно ли присесть?

Шаги на лестнице проследовали мимо, но Куфальт все же не решается сесть, Яух может появиться в любую минуту. И он ходит из угла в угол, а сердце колотится уже где-то под горлом, храбрость трусов опять испаряется, как дым.

«Боже, боже, зачем я все это затеял?»

— Господин Бер просит войти, — говорит барышня и предупредительно проходит перед ним в кабинет шефа. Дверь зловещей приемной захлопывается за его спиной, Куфальт чувствует себя немного увереннее.

— Что вам угодно? — Господин Бер деловит и лишних слов не тратит.

Куфальт молча кланяется. Он почему-то представлял себе этого Бера пожилым и задерганным толстяком, а перед ним молодой, холеный и подтянутый человек, явно уделяющий время спорту.

— Мы узнали, — приступает к делу Куфальт, выпрямляясь, — что вы собираетесь сделать крупный заказ на печатание адресов. Наша фирма крайне заинтересована в этом заказе. Фирма молодая, только что создана, поэтому мы готовы выполнить эту работу по таким низким расценкам, на какие вряд ли пойдет любая другая конкурирующая фирма.

— А именно — сколько вы просите?

— Если материал легко читаем, мы попросили бы десять марок за тысячу.

Лицо молодого человека сразу тускнеет.

— Заказ, можно сказать, уже обещан другой фирме. Я в какой-то степени связан словом.

А сам вопросительно смотрит на Куфальта.

— В таком случае, — торопится укрепить свои позиции Куфальт, — мы готовы выполнить эту работу за девять пятьдесят.

— За девять, — уточняет господин Бер. — Ведь мне придется изыскать способ отказаться от данного мною слова.

Видя, что Куфальт колеблется, Бер добавляет:

— Если уж навлекаешь на себя неприятности, то надо, чтобы игра стоила свеч.

— Девять двадцать пять, — начинает торговаться Куфальт, но в этот момент дверь приоткрывается, хорошенькая секретарша просовывает голову в щель и сообщает:

— Господин Яух пришел, господин Бер.

Куфальт в полной растерянности смотрит на дверь… Сейчас она распахнется… и он встретится со своим шефом нос к носу… в качестве конкурента… Да ведь это бывший уголовник… и кроме того, отпросился к врачу. Однако ведь законом запрещено публично упрекать кого-либо в том, что он отбывал наказание… А может, в моем случае и разрешено?..