Почему Россия не Америка - Андрей Паршев

А импорт прекратится потому, что поступления валюты в страну неуклонно снижаются, а выплаты по долгам растут. И наши кредиторы в любой момент могут вообще «перекрыть кран», потребовав безусловной выплаты по кредитам. В этом случае включается механизм банкротства, и вся выручка от экспорта поступает заимодавцам. Пока этого не произошло, но может произойти в любой момент, и выбор этого момента за Западом, а не за нами. В любом случае импорт в 1999 году упал по сравнению с 1997 в несколько раз.

Поэтому-то легких решений нет и у будущих руководителей. Их, с одной стороны, будет обжигать народный «желудочный» протест, с другой — давление «новых русских», пытающихся отстоять остатки «прежней роскоши». Не отобрав у одних, не отдать другим, но и суммарный пирог-то уменьшается! К тому же свою долю требует и третий — наши друзья-заимодавцы с Запада.

Сейчас настает момент, когда приходит пора отдавать долги. Иллюзия благосостояния сменяется реальной нищетой на грани физического выживания.

Но с другой стороны — правильную парадигму нам все-таки придется принять, хотим мы этого или нет. Время свободного выбора кончилось, началось время «принудиловки».

Исторический пример

Пруссака дави в окопе

И коли штыком, и коли штыком!

А француза бей... по шляпе,

Побежит бегом, побежит бегом!

Но каким путем надо идти, к какой цели надо стремиться? И почему никто не нашел верной цели? Ведь если бы кто-то предложил что-то разумное, неужели бы за ним не пошли? Разве народ не мудр? Почему он не видит выхода сам?

Ответ, на мой взгляд, очевиден. Выход из ситуации не виден обществу, потому что не соответствует его желаниям, его умонастроению. Но бывает ли такое?

И бывали ли в нашей истории случаи, когда все хотели поступать определенным (неправильным) образом, но к успеху вел другой путь, который обществу в целом был не виден? И почему общество его не видело?

На мой взгляд, такая ситуация была у нас неоднократно, и вот, пожалуй, один из ярких случаев.

Все знают, что Кутузов — великий полководец. Но мало кто задумывался, чем же он велик. Он воевал всю жизнь, но не выиграл ни одного знаменитого сражения, ничего подобного громким победам Наполеона или Суворова у него нет — ни Измаила, ни Аустерлица. То поражения, то отступления, то довольно спорные победы с ничейным счетом. Когда задумываешься об этом, то сначала возникает какое-то неприятное чувство — а может быть, авторитет Кутузова — дутый? Может быть, он просто плыл по течению, а народ и русская зима сами все сделали? Трактовка его личности Толстым, надо сказать, лежит в русле именно такого взгляда на эту историческую фигуру.

Вот Наполеон — это да. Армии под его управлением были на полях сражений на голову выше своих соперников. Они били всех — и русских, и англичан, и саксонцев, и австрийцев, и пруссаков, и янычар. Они дрались артиллерией, «как человек кулаками», огромные массы конницы (революционное новшество!) сметали и пехоту, и отлично вымуштрованную, но малочисленную кавалерию европейских армий. Тактика боя у Наполеона была передовая, суворовская, и недаром горячим желанием Суворова было «встретиться с мальчиком, чтобы все взятое им вернуть». Под «взятым» подразумевались как раз суворовские нововведения. Суворов бивал наполеоновских маршалов, но лицом к лицу с Наполеоном они не встретились, и вопрос — кто сильнее — так и остался открытым.

В то же время как стратег Наполеон был никто. Его армии, даже в Европе, еще до встречи с противником теряли до четверти состава, из-за болезней и голода! Он совершенно не интересовался судьбой своих солдат. Наполеон не имел ни малейшего представления о государственном устройстве и особенностях России. Вторгшаяся в Россию Великая Армия не имела ни полевых кухонь, ни палаток, ни нормальных лазаретов — уже в Смоленске на перевязки использовали пергаменты из городского архива.

Но если уж Наполеону удавалось вывести свою армию на генеральное сражение, сделать с ним ничего не удавалось — на поле боя он лучше всех управлял своими солдатами, и те его не подводили.

Насколько отличен от него был Кутузов! Перед Бородиным Кутузов заготовил десять тысяч подвод для раненых и десять тысяч санитаров для их эвакуации с поля битвы, а Наполеон своих раненых просто бросил.

И Суворов, и Наполеон называли Кутузова соответственно хитрецом и хитрой лисой — такое совпадение отзывов разных людей говорит, что эта оценка личности Кутузова — объективна, и, поскольку исходит от полководцев, то имеются в виду не только качества «лукавого царедворца». Когда после катастрофы союзной нам австрийской армии под Ульмом Кутузову пришлось уводить от уничтожения русскую армию долиной Дуная, от Браунау до Брюнна, французам ничего не удалось с ним сделать. Лягаясь как конь, Кутузов не отдал ничего и не пожертвовал никем — а отступление, что ни говори, труднейший вид действий. Действуя постоянно лишь частью сил (остальные-то должны уходить), надо сдерживать все силы противника, и части прикрытия надо, постоянно чередуя, то разворачивать в боевой порядок, то сворачивать в походный, да еще и из перевернутого фронта. Выполнившие свою задачу войска, не допустив задержки, надо пропускать в колонну сквозь развернутые сменные части. Все это технически очень сложно, здесь полководец должен быть в первую голову просто военным профессионалом, но ему нужны еще и понимание местности, и хладнокровие, и, конечно. хитрость. Малейшая заминка — и «хвост», а то и вся армия, были бы потеряны. Я уж не говорю о такой «мелочи», что арьергард русской армии должен был в каждом столкновении с французским авангардом безусловно побеждать.

Это отступление — шедевр военного искусства.

Но в то же время — и об этом осталась масса свидетельств — Кутузов всячески избегал генерального сражения с Наполеоном, даже в конце кампании 1812 года.

Так вот почему мы говорим, что вообще в ту эпоху Наполеон проиграл, а Кутузов победил? Дело в том, что, не проиграв вчистую ни одной битвы, Наполеон проиграл свою главную войну. Можно сколько угодно спекулировать на эту тему, но Наполеон потерял не только величайшую (вплоть до Гитлера) всеевропейскую армию, но и дело всей своей жизни, и не по своей глупости, а из-за ума Кутузова.

Ум Кутузова проявился в простом признании очевидного факта: Наполеон — величайший полководец-тактик того времени, и, сразившись с ним, в лучшем случае можно устоять, но победить его, маневрируя на поле боя, атакуя, нельзя. Он делает это лучше! И сражение с ним, кончившееся вничью, вовсе не гарантия того, что следующее не кончится катастрофой. Отходить, отбиваясь, Кутузов умел, как оказалось, мог и устоять под ударом Наполеона в генеральном сражении. Говорят, что Кутузов считал рискованным в ходе решающей войны учиться побеждать Наполеона на поле боя. Да нет же, дело не в риске. Кутузов совершенно определенно был уверен, что будет неминуемо разбит, если попытается разбить армию Наполеона.

Вот поэтому Кутузов и «построил золотой мост» Наполеону для выхода из России, а не попытался захлопнуть его армию. Да, планы Кутузова нельзя назвать величественными — он хотел не громкой победы, а всего лишь совершенного истребления неприятеля и спасения отечества. Да, Кутузов отступал, уворачивался, он ни разу всерьез не атаковал Наполеона, не уничтожил его артогнем и молодецкой штыковой атакой. Но и Наполеон ничего не мог сделать с Кутузовым, то есть Кутузов не был плохим полководцем! Французы атаковали — русские отбивались. Французы наращивали удар — он приходился уже по пустому месту. Французы уходили — русские вцеплялись в них сзади.

Французские генералы с обидой вспоминали, что они раньше Кутузова успели бы к Малоярославцу, если бы тот не посадил своих солдат на подводы. Это было не по правилам, но у Кутузова в решающий момент войны оказалось под рукой несколько тысяч телег с упряжными лошадьми, видимо, по чистой случайности. И Великой Армии пришлось идти не по благодатной Украине, а по выжженной Смоленской дороге.

Наполеон, по его собственному признанию, побеждал в сражениях, потому что во всех деталях продумывал их заранее, в отличие от своих противников. Зато в войне в целом он поступил согласно другому своему принципу: «надо ввязаться в бой, а там посмотрим». А у Кутузова была идея, он ее реализовал, и эта идея оказалась правильной.

Кутузов, я так понимаю, точно рассчитал, что Наполеону не удастся обеспечить фуражом более 50 тысяч лошадей. И старый профессионал оказался прав — еще перед попыткой прорыва на юг Наполеону пришлось отправлять безлошадную кавалерию на Запад пешим порядком. А был лишь сентябрь!

Кутузов понимал войну, а Наполеон — нет. Что радости Наполеону, что он непобедим? От его «Гранд Арми» осталось в живых 5 000 человек. Это от пятисот или шестисот тысяч!