Прилив - Силла Бёрлинд

— Не между самими нападениями, но трое из жертв, включая Веру Ларссон, находились около торгового центра «Сёдерхалларна» и продавали газеты незадолго до избиений. Вот этот крестик.

Стилтон утаил тот факт, что на самом деле Вера не стояла там и не торговала в тот вечер: делал это он, а она пришла туда, и они ушли вместе.

— Так какова ваша теория? — спросил Клинга.

— Это не теория, а гипотеза. Возможно, парни выслеживают своих жертв именно у «Сёдерхалларна» и следуют за ними.

— А еще двое избитых — всего же их пять — там не стояли.

— Про одного я ничего не знаю, другой был в другом месте — около «Ринген» на Гётгатан.

— Это же недалеко от площади Медборйарплатсен.

— Да. К тому же он проходил мимо «Сёдерхалларна» по пути к «Ринген».

— То есть нам нужно установить дополнительное наблюдение за «Сёдерхалларна»?

— Может быть. Не я принимаю решения.

«Да, — думал Клинга. — Решения принимаю я или Форс». Клинга поймал себя на мысли, что хотел бы, чтобы Форс был похож на Стилтона. Был готов действовать.

Янне встал.

— Если появятся еще соображения, можете напрямую связываться со мной. Я собираюсь вести это дело немного в стороне.

В стороне от кого, было легко догадаться.

— Вот моя визитка, — сказал Клинга.

Стилтон взял карточку.

— Ну и, как мы уже говорили, пусть это останется между…

— Без проблем.

Клинга кивнул и пошел к двери. Уже выходя, он обернулся:

— Там было еще кое-что. В фильме, снятом у этого фургона, с избиением Веры Ларссон, есть кадры до нападения, сделанные ими через окошко… должно быть, вот это… на них голый мужчина занимается сексом с ней на вот этой койке.

— Да?

— Вы не знаете, кто это?

— Это был я.

Клинга вздрогнул. Стилтон смотрел ему прямо в глаза.

— Только между нами.

Клинга кивнул и вышел, едва не столкнувшись с необычайно воодушевленной Оливией Рённинг. Она бегло взглянула на него, вошла в фургон и захлопнула дверь.

— Кто это?

— Из муниципалитета.

— A-а. Знаешь, что это такое?

Оливия достала пакетик с заколкой.

— Заколка, — ответил Стилтон.

— Из Хасслевикарны! Найдена Уве Гардманом в тот же вечер, когда совершили убийство, у одного из следов преступников или жертвы!

Стилтон смотрел на пакетик.

— А почему он не отдал ее нам? Тогда, в восемьдесят седьмом?

— Вот этого я не знаю. Ему было всего девять, и он не знал, что она может представлять какую-то ценность. Он воспринимал ее просто как находку на берегу.

Стилтон потянулся за заколкой.

— На ней остался волос, — сообщила Оливия. — Черный.

Тут Стилтон понял, куда целился робот по имени Рённинг.

— ДНК?

— Да.

— Зачем?

— Если заколка принадлежала жертве, то смысла нет. А если кому-то другому?

— Она могла принадлежать кому-то из убийц?

— Да.

— Кому-то с заколкой?

— Ведь одной из них могла быть женщина.

— Нет никаких свидетельств, что там находилась еще одна женщина.

— Чьих свидетельств? Испуганного девятилетнего мальчика, сидевшего далеко, ночью? Он увидел несколько темных фигур и услышал крик женщины; ему показалось, что там было трое или четверо людей. Он не мог разглядеть, была ли там еще одна женщина. Ведь так?

— Опять ты подозреваешь Джеки Берглунд?

— Я этого не говорила.

Но подумала. И почувствовала. Одно только упоминание Стилтоном этого имени разбудило ярость, стучащую в голове у Оливии. У нее вдруг появились очень личные причины разобраться с Джеки Берглунд. Лифт и кот. Прежде всего кот.

Но Стилтон к этому отношения не имел. Он искоса поглядывал на Оливию. И знал, что в ее мыслях есть рациональное зерно.

— Поговори с ребятами из группы по нераскрытым делам.

— Они не заинтересованы.

— Почему?

— Дело «нецелесообразно», если верить Вернеру Бросту.

Оба смотрели друг на друга. Стилтон отвел глаза.

— Но ваша бывшая жена работает в ГЛК, — отчеканил робот.

— Черт, это-то ты как узнала?

— Просто я дочь Арне.

Стилтон ухмыльнулся. Немного печально, как показалось Оливии. Они с папой близко дружили? Нужно спросить при случае.

Помещение представляло собой классическую комнату для допросов, выполнявшую одну-единственную функцию. За столом сидела Метте Ольсетер с листом формата А4 перед собой. С другой стороны стола — исполнительный директор «МВМ» Бертиль Магнуссон. Сегодня он подготовился: надел темно-серый костюм и бордовый галстук, а также привел адвоката. Женщину, которую Магнуссон спешно вызвал в участок для присутствия на допросе. Бертиль не знал, о чем конкретно его будут спрашивать, но он был человеком, который предпочитал себя обезопасить.

— Допрос будет записываться, — предупредила Метте.

Магнуссон покосился на адвоката. Та чуть кивнула. Ольсетер включила запись и продиктовала необходимые факты. Затем приступила к допросу.

— Когда мы с вами встречались позавчера, вы отрицали какие-либо контакты с убитым Нильсом Вентом за последнее время. Последний контакт был примерно двадцать семь лет назад, верно?

— Да.

Сюда, в участок на Полхемсгатан, Магнуссона привезла полицейская машина, забравшая его у Свеавэген. Он был совершенно спокоен. Метте отметила сильный запах мужского парфюма и слабый аромат сигариллы. Она надела очки и начала изучать лежавший перед ней лист.

— В понедельник тринадцатого июня в одиннадцать двадцать три Нильс Вент позвонил со своего мобильного на мобильный с данным номером. — Метте поднесла листок к Магнуссону. — Это ваш номер?

— Да.

— Разговор длился одиннадцать секунд. В тот же вечер, в девятнадцать тридцать две, Нильс еще раз позвонил с мобильного на этот же номер. Это соединение длилось девятнадцать секунд. Вечером следующего дня, во вторник четырнадцатого числа, был сделан следующий звонок и длился примерно столько же — двадцать секунд. Четыре дня спустя, в субботу пятнадцатого июня, в пятнадцать сорок пять Нильс Вент еще раз позвонил на этот номер, ваш номер. Этот разговор длился несколько дольше, больше минуты.

Метте сняла очки и внимательно посмотрела на сидящего напротив мужчину:

— О чем вы разговаривали?

— Ни о чем. Мне позвонили в указанное вами время, я ответил, не получил ответа, на другом конце было тихо, а потом соединение прервалось. Я решил, что это какие-нибудь анонимы, которые вот таким образом угрожают мне или хотят напугать. В последнее время вокруг компании было много пересудов, вы, наверное, в курсе?

— Да. Но последний разговор длился дольше?

— Да, он… честно сказать, я потерял терпение, мне звонили уже в четвертый раз и молчали, вот я и сказал пару хорошо подобранных слов о том, что я думаю о таком жалком способе запугивания, и повесил трубку.

— Так вы понятия не имели, что звонил Нильс Вент?

— Нет. Как я мог знать? Он исчез на двадцать семь лет.

— А вы знаете, где он находился?

— Нет. А вы?

— Он жил в Маль-Паисе в Коста-Рике. Вы никогда с ним там не связывались?

— Нет. Я думал, он умер.

Магнуссон уповал на то, что на его выражении лица не отразится происходящее у него в голове. Маль-Паис? Коста-Рика? Должно быть, это и есть секретное место! С оригиналом записи!

— Я бы хотела попросить вас в ближайшее время не уезжать из Стокгольма.

— Я что, буду находиться под подпиской о невыезде?

— Нет, определенно не будете, — вдруг произнесла его адвокат.

Магнуссон позволил себе улыбнуться. Улыбка быстро пропала, когда он увидел взгляд Ольсетер. Если бы он мог читать ее мысли, улыбка пропала бы еще раньше.

Метте была убеждена в том, что он лжет.

Когда-то, не так давно, квартал вокруг площади Нюторгет изобиловал магазинчиками с всевозможными необычными товарами. Часто с не менее удивительными владельцами. Но тень этнологического вымирания упала на большинство магазинов, которые исчезли с появлением новых жителей с новыми требованиями, превратившими район в подиум для стиляг. Сегодня выживали единицы из первоначальных магазинов. Их больше воспринимали как странные и причудливые вкрапления в рисунок улицы. Одним из таких была антикварная лавка, которой заведовал Ронни Беспамятный. Лавка находилась прямо напротив дома Накки Скоглунда[30] на Катарина Бангатан. Она располагалась здесь еще со времени рождения Накки, его жизни и смерти, и сейчас занимала старое место.

Ронни она досталась в наследство от мамы.

Сама лавка выглядела так, как обычно выглядят лавки такого рода. Заполненной до отказа полками от пола до потолка и книжными стопками на столах и табуретках. «Волшебный хаос сокровищ», как гласила маленькая вывеска на окне. У Ронни было низкое кресло возле одной из стен и торшер времен Первой мировой войны. Сейчас он сидел тут с книгой на коленях. «Клас Катт на Диком Западе».