Пара не пара - парень не парень - Надежда Кузьмина

Ладно, посплю ещё. Попыталась перевернуться и зашипела. Да что ж такое с этой Сесиль? Опять руки распускает! Осторожно, чтобы не разбудить фею, сдвинула вниз заползшую куда-то совершенно не туда длань. Может, — вспомнила то, о чём только слышала, — ей нравятся девушки? Хотя о чём я? Она же считает меня парнем! Тогда, получается, я нравлюсь ей как парень? Такое логично или нет? Но какой смысл щупать у парня грудь? Тьфу ты, как ни поверни, глупость одна.

Впрочем, неважно. Зато фея не брыкается во сне, как Леська, и не храпит, как Беф.

Протянув руку, убрала упавшую на лицо соседки прядь волос. Пусть себе спит спокойно, вчера к концу дня она меня чуть ли не на себе волокла. Уже за это всё простить можно. Интересно, что ей снится? — откуда эта вертикальная морщинка между бровей? Эх, придётся встать ненадолго, но потом опять заберусь в кровать! Мягкая перина, безусловно, главное достижение цивилизации!

Не успела свесить ноги с постели, как свело правую икру. Взвыть я не взвыла, но громко ойкнула.

— Что случилось? — зевнула за спиной разбуженная фея.

— Ногу свело, — пожаловалась сквозь зубы.

— Носок на себя и массируй икру. Подожди, сейчас встану, помогу.

Про «носок на себя» я знала, просто растерялась.

Меня пихнули пяткой в бок, а потом лохматая Сейсиль шлёпнулась на край кровати рядом.

— Чего сидишь, растирай икру!

— Сейчас…

— Помочь?

— Не надо, я сам.

— Ты что в такую рань вскочил?

— Так я обычно в это время лошадей кормлю и чищу.

— Понятно. А расскажешь всё-таки, что с тазом случилось? Я так и не поняла, как ты к герцогу попал?

— Не по доброй воле… — вздохнула я. — Деваться было некуда. Как думаешь, можем мы тут до завтра отдохнуть?

— Если эта тётка не проболтается, можем. Даже должны. Пусть как следуют поищут. А если искать не станут… — Сейсиль нахмурилась и замолчала. А потом ни с того ни с сего добавила: — Платья жалко, я столько денег на них угрохала!

Ясно. Лёгким испугом Кабан за свою оплошность не отделается. Знаю я этот тон… тут не извинениями пахнет, а тем, что шкуру снимут. Так ему и надо!

Вообще говоря, я очень хотела помыться или хотя бы обтереться влажным полотенцем. Жара и долгая тяжелая дорога плохо сочетаются с излишками туалета вроде нательного пояса шириной больше ладони. О забинтованной груди уж не говорю. Но раздеваться в присутствии чужого человека, пусть даже тоже девушки, казалось жутко неудобным. Не говоря уже о том, что это означало раскрыться… Верить Сейсиль я стала больше, но не зря говорят, что раз севшая на горячую плиту кошка никогда не сядет больше и на холодную. Я сделала глупость лишь однажды — и пожинала плоды опрометчивости до сих пор.

— Слушай, у меня к тебе просьба, — неожиданно произнесла Сейсиль.

— А, что?

— Давай сейчас окно простынёй завесим, чтобы подглядывать нельзя было, а потом я тебя снаружи дверь попрошу покараулить. Хочу обмыться, а тут хозяйка — любительница входить без стука.

И как накликала: дверь распахнулась, и в проёме возникла вчерашняя баба:

— Ой, проснулись уже! Ватрушки с творогом желаете?

— Желаем, и побольше, — отозвалась фея. — А ещё горячего чая, ведро воды, гребень и пару чистых полотенец.

Брошенную монету баба поймала на лету, похоже, хватательный рефлекс у неё был развит как надо.

Когда хозяйка, отвешивая поклоны, затворила дверь, фея откинулась на постель:

— Делаем что можем, и будь что будет, как считаешь, Тьери?

Я задумалась.

— Как думаешь, хозяйка нас не выдаст? — поинтересовалась я, вгрызаясь в тёплую ватрушку.

— Полагаю, нет. Мы для неё — золотое дно. Обрати внимание, ни вчера, ни сегодня на столе не было мяса. Значит, живут небогато. А на один серебряный эйлер можно купить четырёх хороших кур или две дюжины цыплят. А на два или три — козлёнка. Только у меня денег с собой не очень много…

— У меня есть, — вспомнила я о нательном поясе. — Если что, и на дорогу до Кентара хватит.

Фея посмотрела на меня с интересом, но промолчала.

Прикончив ватрушки, мы наглухо занавесили окно. Я отправилась за дверь, караулить. Пока ждала, сидя на скамейке, размышляла: ну ладно, сами помоемся, отдохнём. Но что будем делать с грязной и порванной одеждой? Ничего, что-нибудь сообразим.

— Можешь заходить, — раздалось негромкое изнутри.

Вот и хорошо. Если вода осталась, я тоже обмыться хочу.

— Поможешь потом причесаться? — встретила меня сидящая на краю постели укутанная в одеяло по уши фея.

— Конечно. А вода есть?

— Конечно, — поддразнила меня рыжая. — Ещё пол ведра.

Только как мыться, когда она тут расселась, как наседка на гнезде? С мокрой головой и босую леди ведь не выгонишь? Даже если забыть на минуту, что по статусу она госпожа, а я — слуга?

— Сейсиль, ты случайно спать не хочешь?

— Случайно нет. А что? Тьери, ты стесняешься, что ли? Чего краснеешь? Ну, хорошо, отвернусь. Обещаю не подглядывать. Дверь, кстати, советую скамейкой подпереть.

Дельная мысль. Шлёпая босыми ногами по дощатому полу, подтащила тяжелую скамью к двери, обернулась: фея забралась на кровать и легла, отвернувшись к стенке.

Сейчас как вымоюсь! А то всё уже чешется!

До обеда мы дивили хозяйку господскими причудами.

— Огурцы в огороде есть? Нам пяток не слишком переспелых. Нет, без соли, — потребовала фея по моему наущению.

А когда спустя четверть часа хозяйка сунулась к нам — опять, замечу, без стука! — со стопкой блинов и миской сметаны, то чуть не выронила миску, увидев пару страшил с физиономиями, залепленными огуречными кружками.

Ну да, мы вчера весь день по горе ползали, солнца нахватались, а огурец хорошо кожу отбеливает. А то как станет наша рыжая загорелой — разонравится Кабану! А я тоже уже облезла и веснушчата настолько, что самой страшно. Так что поддержу доброе начинание. Кстати, сметана тоже пригодится, причём совсем не для блинов…

Феино платье я, как могла, почистила, хотя прежде модный туалет после близкого знакомства с ежевикой и ночёвки в земляной яме превратился в нечто из разряда «Ветошь, пожертвую старьёвщику с приплатой». Мне камзола было не жаль — Кабан выдаст новый. А штаны из плотной ткани пострадали не так уж сильно, залатаю. Я ж должна жить на жалованье, так? Тогда нечего возмущаться, если на заду будет красоваться заплата. Меня не раздражает, мне её не видно.

Время от времени мы посматривали из окошка на улицу — не наблюдается там какой-нибудь аномальной активности? Почти до заката было тихо. Потом, поднимая клубы пыли, куда-то проскакала пара сабельников. Угу, началось! Нас всё-таки ищут! Точнее, разыскивают фею, а я уж так, заячьим хвостом к рыжекудрой богине.