Распутин. Правда о «Святом Чорте» - Александр Владимирский

Прилагаю письмо от Сухомлинова к нашему Другу. Пожалуйста, прочти его, так как он в нем дает исчерпывающие разъяснения относительно своего дела, которое ты должен вытребовать отсюда, чтоб все это не попало в Государственный Совет, иначе бедного Сухомлинова нельзя будет спасти».

15 декабря Александра Федоровна писала: «Как могу я быть покойной, когда Тр(епов) приезжает к тебе? Ведь ему удается внушать тебе неправильные решения! Только бы удалось найти ему преемника! Но многие говорят, что раз Мак(арова) сменят, его положение, в общем, улучшится. Видишь, как он держится за Макарова (которого я продолжаю считать лживым по отношению к нам) и хочет, чтобы он был во главе Гос. Сов.! – Это уж слишком! Назначь решительного (сурового) Щегл(овитова). Он подходящий человек для этого места, он не допустит беспорядков и гнусностей. Я тебе верну бумаги завтра, когда хорошенько просмотрю их. Очень благодарю тебя (также и от имени Гр.) за Мануйлова. Подумай, милый Малама сказал вчера в 5 часов, что от тебя не было бумаги (курьер приехал сегодня рано утром), а потому я должна была телеграфировать. Из этого хотели сделать целую историю, примешав туда разные имена (просто из грязных побуждений), и многие собирались присутствовать на суде. Еще раз спасибо, дорогой. Наш Друг был у нее – я не выходила из дома. Он уже давным-давно не выходит из дому, ходит только сюда. Но вчера Он гулял по улицам с Муней к Казанскому собору и Исаакиевскому, и ни одного неприятного взгляда, все спокойны. Он говорит, что через 3 или 4 дня дела в Румынии поправятся, и все пойдет лучше. – Как хорош твой приказ – только что прочитала его с глубочайшим волнением! Бог да поможет и благословит тебя, дорогой мой!»

Легко убедиться, что советы Распутина касаются вполне земных дел: назначение министров, прекращения процесса против Манасевича-Мануйлова и даже положения на румынском фронте. Ходили упорные слухи, что в окружении Распутина полно германских шпионов, которым он разбалтывает получаемую от царской четы секретную военную и политическую информацию. Правда, эти слухи вряд ли соответствовали действительности. Согласно послевоенным мемуарам руководителей германских и австрийских спецслужб, они не имели никаких агентов в окружении «старца» и вообще не имели сколько-нибудь серьезных агентов в Петрограде.

Дело Манасевича-Мануйлова, о котором упоминается в письмах императрицы, возникло из-за близости этого журналиста к премьеру Штюрмеру и к Распутину. Председатель Совета министров Борис Владимирович Штюрмер, занявший также пост министра внутренних дел, имел репутацию ставленника Распутина. В дневниках наружного наблюдения за «старцем» фиксировались тайные встречи между ними. Штюрмер приблизил к себе журналиста Ивана Федоровича Манасевича-Мануйлова, который ранее был уволен из МВД по обвинению в финансовых махинациях.

При первой встрече Распутин, по словам Манасевича, сказал ему: «Вот пока ты там сидел на замке, Протопопов назначен, теперь Россия здесь держится (показывает на руку)». «Старец» также добавил: «Мы ошиблись на толстопузом (он так называл Хвостова А.Н.), потому что он только из этих дураков правых. Я тебе говорю, все правые дураки. Вот теперь мы взяли между правыми и левыми – Протопопова».

Манасевич-Мануйлов был пойман с поличным, когда директор Соединенного банка граф Владимир Сергеевич Татищев и министр внутренних дел Александр Алексеевич Хвостов выдали ему взятку помеченными купюрами за предполагаемое содействие в прекращении будто бы начатого против банка расследования. Хвостов тотчас, 16 сентября 1916 года, был отправлен в отставку по настоянию Штюрмера. В декабре 1916 года дело Манасевича-Мануйлова, которое уже слушалось в суде с участием присяжных заседателей, по высочайшему повелению было прекращено министром юстиции Добровольским, что было небывалым случаем в судебной практике того времени. Тем не менее, на повторном процессе 13–18 февраля 1917 года, уже после смерти Распутина, Петроградским окружным судом Манасевич-Мануйлов был приговорен по обвинению в мошенничестве и приговорен к полутора годам тюрьмы с лишением всех прав состояния. Через 10 дней его освободила Февральская революция. Но в 1918 году Ивана Федоровича все-таки расстреляли большевики.

В петербургском свете ходило множество нелепых слухов о Распутине и его влиянии на власть. Говорилось, будто он сам абсолютно подчинил себе царя и царицу и правит страной, то ли правит на самом деле Александра Федоровна при помощи Распутина. Разумеется, «полудержавным властелином», вроде князя Александра Даниловича Меншикова при императрице Екатерине I, «старец» никогда не был. Но он действительно оказывал сильное влияние на царя, как непосредственно, так и, главным образом, через Александру Федоровну, особенно в принятии ряда кадровых решений в правительстве. У Николая II был явный дефицит воли, и Распутин вместе с императрицей в какой-то мере восполняли этот дефицит.

Следователь по делу об убийстве царской семьи Соколов Николай Алексеевич в своей книге утверждал: «Начальник Главного Управления почт и телеграфов Похвиснев, занимавший эту должность в 1913–1917 гг., показывает: «По установившемуся порядку все телеграммы, подававшиеся на имя государя и государыни, представлялись мне в копиях. Поэтому все телеграммы, которые шли на имя Их Величеств от Распутина, мне в свое время были известны. Их было очень много. Припомнить последовательно содержание их, конечно, нет возможности. По совести могу сказать, что громадное влияние Распутина у государя и у государыни содержанием телеграмм устанавливалось с полной очевидностью».

Эти телеграммы Распутин отправлял через обычные почтовые отделения, и слухи о них распространялись в народе. Поэтому тесные отношения с царской семьей «старца», ведущего далеко не святой образ жизни, были широко известны и основательно дискредитировали царскую чету.

Популяризации Распутина, пусть главным образом со знаком минус, способствовала ограниченная свобода слова, введенная в России Октябрьским манифестом 1905 года. Статьи с упоминанием членов императорской фамилии все равно подлежали предварительной цензуре начальником канцелярии министерства двора. Поэтому запрещались любые статьи, в которых имя Распутина упоминалось в сочетании с именами членов царской фамилии. Но поскольку «старец» не был членом царской семьи, те публикации, где он фигурировал без упоминания августейших особ, запретить не было возможности.

1 ноября 1916 года на заседании Государственной думы лидер кадетов П. Н. Милюков выступил со знаменитой речью «Глупость или измена», где обвинил Штюрмера в том, что он стал премьером с помощью Распутина, а также в том, что он ведет подготовку к заключению сепаратного мира с Германией. Милюков утверждал: «Я вам называл этих людей – Манасевич-Мануйлов, Распутин, Питирим, Штюрмер. Это та придворная партия, победою которой, по словам «Нейе Фрейе Прессе», было назначение Штюрмера: «Победа придворной партии, которая группируется вокруг молодой царицы»». 10 ноября Штюрмер был вынужден уйти в отставку. 19 ноября 1916 года лидер крайне правых В. М. Пуришкевич, выступая в Думе, заявил: «Дезорганизация тыла у нас составляет несомненную систему и создается твердой и непреклонной рукой. Эта система создана Вильгельмом и изумительно проводится при помощи немецкого правительства, работающего в тылу у нас…» А в заключение своей речи призвал избавить Россию от «распутинцев больших и малых».