Боги слепнут - Роман Буревой

Но дней мне не хватит, даже если я доживу до ста лет. Так что незачем попрекать меня моей виной. Она безмерна.

– Я дам тебе шанс оправдаться. – Бенит самодовольно ухмыльнулся.

Норма не спросила – как. Она лишь приподняла бровь. Странно было слышать такое от Бенита.

Так и не дождавшись вопроса, Бенит продолжал:

– Ты создашь для меня Трионову бомбу. Норма вздрогнула. Когда-то она сама предлагала подобное Элию. Какое счастье, что Цезарь тогда ей ответил «нет». И теперь она с удовольствием выдохнула это «нет» в лицо Бениту.

Он не ожидал, что она откажется. Был уверен, что услышит «да». И потому на мгновение опешил. Но лишь на мгновение.

– У монголов бомба! – заорал он. – Или ты забыла про Нисибис? Нам надо срочно создать свою. Иначе Трион наделает их столько, что варвары уничтожат Рим.

– Пошли диверсионную группу, пусть они уничтожат Триона, Плацидиан.

Это обращение, напоминавшее об его усыновлении, привело Бенита в ярость. Он давно отбросил унизительную приставку от своего имени, никто его отныне так не именовал. А эта дрянь осмелилась.

– Она мне указывает, что делать! Что ты понимаешь в военном деле или в политике? Ничего. Занимайся своей наукой и оставь политику нам, профессионалам!

– Я и не знала, что у тебя есть профессия, Бенит. Можно узнать, какая?

– Я отдам тебя под суд за участие в создании бомбы, и тебя казнят старинной римской казнью.

– Пусть казнят. Но я не буду создавать для тебя бомбу, Бенит.

Несколько мгновений он смотрел на неё в упор, будто пытался загипнотизировать, потом неожиданно расхохотался.

– Разумеется, не будешь. У тебя ума не хватит её сделать!

Она смерила его презрительным взглядом с головы до ног. Любой другой смутился бы. Но не Бенит. Тот вообще никогда не смущался.

– Хорошо, – уступила Норма Галликан. – Считай, не могу, потому что дура. И закончим этот разговор.

Бенит понял, что первую схватку проиграл.

– Я пошутил, – он похлопал Норму по плечу, как преторианца. – Ты умница, детка. Твоя клиника – это чудо. Тебе удалось спасти столько ребят!

Норма смягчилась. Немного, чуть-чуть, но смягчилась. Клиника была её детищем. Куда более любимым, чем её неведомо от кого рождённый малыш.

– Не так уж много. Всего тридцать два человека.

– Тридцать два! Это очень-очень много. Я представлю тебя к награде. Да, да, тебя наградят дубовым венком[65].

Она улыбнулась, решив, что разговор о Трионовой бомбе закончен.

– Ну что ж, я не откажусь, если Рим оценит мои заслуги. А вместо венка дай мне денег. Три миллиона.

Бенит на мгновение растерялся от подобной наглой просьбы.

– Зачем?

– Мне нужна счётная машина, которую недавно сделали в Александрии. Она занимает три комнаты. Но это неважно. Главное, что я смогу подобрать на ней доноров для пересадки костного мозга. Для меня сделают новый агрегат. Быть может, он будет чуточку поменьше. – Она схватила листок и принялась писать. – Да, трех миллионов хватит. Пришли их на счёт клиники. Как можно скорее. – Норма поднялась и не спрашивая разрешения вышла из таблина Бенита.

Бенит тут же кликнул Аспера.

– Весь компромат, который есть, на эту суку. Я придавлю её, как лицеистку в тёмном углу, а она будет визжать: «Ой, не надо, ой, не надо!»

Аспер подобострастно захохотал. Бенит любил, чтобы над его шутками смеялись. И Аспер научился смеяться почти натурально. За это Бенит его и любил.

– Кстати, есть какие-нибудь новости от Курция?

Есть. И вполне ожидаемые.

– Криспина?

– Она, кто же ещё. Старый пёс вышел на её след без труда. Дурёха тут же раскололась, едва Курций задал пару вопросов. Перетрусила и…

– Ну что ж, иногда и псов надо использовать. Пусть её осудят… – Бенит на мгновение задумался. – На изгнание. Можно организовать?

– Вполне.

– Дочка, разумеется, останется в Риме – она-то ни в чем не виновата. А мамаша не будет нам мешать.

Элий спал теперь всегда в комнате с открытыми окнами. По ночам снился ему переход через пустыню. Во сне рот пересыхал, и губы слипались так, что их было не разомкнуть. И тогда прохладный ветерок, залетевший в окно, напоминал, что пустыня осталась позади, и Элий просыпался. Жадно хватал со столика заранее приготовленную чашу с водой и пил. Пил и не мог напиться.

Вот и сейчас проснулся. Окно приморской гостиницы, в которой они остановились под вымышленными именами, было открыто. Ветерок холодил лицо, вода смочила воспалённые губы. Что-то не так. Элий протянул руку. Постель рядом была пуста.

– Летиция! – позвал он.

– Я здесь. – Она сидела на подоконнике, обхватив руками колени. Её длинные волосы стекали по плечам. В прежней жизни Летиция была хрупким подростком с короткой стрижкой. Теперь превратилась в красавицу-матрону с длинными роскошными волосами. Прежняя Летиция любила Элия до беспамятства. А эта? В любви этой новой Летиции Элий не был уверен. Особенно в такие часы.

– О чем ты думаешь?

– Не о чем, а о ком. О Постуме. Он сделал вид, что не заметил упрёка в её голосе.

– И что ты думаешь?

– Наш мальчик гений. Пусть и на одну четверть. Он уже разговаривает. Хотя это держат в секрете. Каким он будет, когда вырастет?

– А кто такой гений? – спросил он. Она не ответила, нырнула в постель. Её кожа приятно холодила, ещё храня запах ночного ветра.

– Опять летала? Я же просил!

– Чуть-чуть. И совсем невысоко. Интересно, Постум будет летать, как я, или нет?

Элий вновь взял чашу с водой, но рука замерла, так и не донеся чашу до губ.

– Что ты сказала?

– Интересно, будет Постум летать или нет?

– Нет, прежде. Он умеет говорить?

– Да разве я не рассказывала? Сотню раз говорила. Разумеется, мы это держали в тайне. Но он отлично говорит. Почти как пятилетний ребёнок.

– Я помню, помню. – Элий расплескал воду на простыни и спешно поставил чашу на столик. – Подожди. Он может сказать, к примеру: «Я низлагаю Бенита…»

– Может, конечно. Что ж тут такого трудного? Смешно ему бояться Бенита.

Пока.

– Отлично. Если б он умел писать. Или хотя бы мог подписаться.

– Он может.

– Невероятно. Ему только год!

– Да я сама начала говорить в семь месяцев. Только мама это ото всех скрывала. Она хотела сделать из меня обычного человека. Она считала, что только обычные люди счастливы. А те, кто походит на гениев, несчастны. Поэтому надо жить обычной жизнью.

– Так, отлично. – Элий провёл ладонями по лицу, пытаясь взять себя в руки.

– Вот что мы сделаем. Мы… то есть я… явлюсь на заседание Большого совета.

Мы свяжемся через кого-нибудь с Постумом. Императору объяснят, что делать. И он заявит о низложении Бенита.

– Постум может это сделать?

– По закону может.

– Ему только год.

– Неважно. Он носит тогу. Значит – может. Таков закон Рима. И мы устраним Бенита по закону.

– А разве диктатор Бенит не заменяет императора?

– По закону диктатор не может противоречить императору. Он лишь может его замещать. Но если Август скажет: «Я приказываю то-то и то-то», все подчинятся. Слово императора выше слова диктатора…

– И ты вернёшься в Рим? – оживилась Летиция.

– Нет, в Рим я не вернусь. Но Бенита мы уберём. Кстати, он знает о способностях Постума?

– Думаю, что нет. – Летиция помолчала. – Надеюсь, что нет…

– Кому из охранников Постума ты можешь полностью доверять? – спросил Элий.

– Авлу Домицию. Он клялся, что всегда будет верен Постуму.

Но тут же перед глазами всплыла сцена в гараже. И гримаса отвращения на лице Авла. Но ведь этот эпизод не имеет никакого отношения к клятве гвардейца.

– Хорошо, свяжемся с Авлом Домицием, – сказал Элий.

Глава 25

Июльские игры 1976 года (продолжение)

«Вчера вдова императора Руфина отправлена в изгнание. Сенат обещал позаботиться о дочери покойного императора».

– Знаешь, что тебе теперь надо сделать, мой мальчик? – спросил Крул.

Бенит пожал плечами – угадать логику старика, как ни старался, он не мог.

Всякий раз тот огорошивал его каким-нибудь невероятным предложением.

Они сидели в маленьком закутке, именуемом таблином редактора, сплошь заваленном бумагами. Из окна открывался вид на сады Лукулла. Крул обожал маленькие каморки и зелень. И ещё он обожал всякие гадости. Глядя на чёрные свечи кипарисов, Крул вспоминал, что за свои сады бедняга Лукулл поплатился головою, потому что они так приглянулись Агриппине. Воистину лучше ничем не владеть. Тогда у тебя нечего будет отнять. Или владеть целым миром.

– Ты должен разогнать преторианскую гвардию.

Бенит решил, что Крул шутит, и засмеялся.

– Я серьёзно, – сказал старик.

– Расформировать преторианцев?

– Кто сказал – расформировать? – изумился старик.

– Ты.