«Если», 2011 № 01 - Журнал «Если»

Ротомотоман опять отсалютовал.

— И Джеральдина тоже. Ну, наверное. Я назвал ту яркую штуку, которой она выстрелила в грузовичок, «Лучом смерти», но Агнес говорит, мол, никакой это не «Луч смерти», раз никого не убил. А потом она сказала, что лучше бы мне назвать его «Не-Лезь-Не-В-Свое-Дело». Ну, никто по правде не знает, чем там занимается Джеральдина. Она посылает всякое одному типу в городе, но мы не знаем что. — Он снова повернулся к окну, рассматривая во все глаза сад, пока дыхание из его ноздрей не затуманило стекло. — А ведь там ПТИЦЫ! А у них есть клювы и крылья! Вот как они залетают на ветки деревьев. И там… там целый мир!

Под столом Агнес зажмурилась. На мгновение показалось: она вот-вот раскричится снова, но сказала она очень тихо, так что даже Слагго едва ее расслышал:

— Ну надо же!

— Аксель открывает мир, — сказал Док. В слепящем полуденном свете голубой теропод виделся ему подпрыгивающим силуэтом. — Опять.

Док думал и старался этого не делать. Не такого ведь ожидают от бежевого тираннозавра почти метр ростом, с толстыми, набрякшими веками и хромой левой задней лапой. От бежевого тираннозавра, сконструированного быть игрушкой (все заврики были «биоигрушками» или «жизнеподобными игрушками» — вот под какими названиями их рекламировали много лет назад), такого ждать нельзя. Их создали быть товарищами детям, говорить приятные пустячки и петь несколько дурацких песенок.

Певец из Дока был неважный, зато он умел слушать, и весьма терпеливо. Мысли, если это были они, приходили сами собой. Ничего серьезного: никаких великих силлогизмов, где одно утверждение следовало за другим, как ступени, ведущие… куда? Нет, никакого мышления, строго говоря, но кое-какая мысль ему в голову пришла.

Столько всего отвлекает: Аксель, и Агнес, и вереница завриков на самокатах. Так что мысль — фр-р! — пропала.

Но Док был терпеливым. И полным надежды, пусть и несколько меланхоличной. Если мысль стоящая, она вернется.

Легонько толкнув Дока, Альфонс указал на радио:

— Ты это слышал?

Радио было настроено на станцию, которая кроме круглосуточных новостей выдавала каждый час пустячные кроссворды. Через набившую оскомину литанию криминальной хроники, природных катастроф, политических тупиков и отмеренных доз коммерческой пропаганды иногда пробивалось немного стоящих новостей.

— Эбби? — спросил Росс, который слушал радио только потому, что ему нравился голос репортера послеполуденных пробок Эбби Райли.

— Ш-ш! — Кончиком когтя Альфонс коснулся его! морды. — Пять минут. Эбби будет через пять минут.

— О'кей! — Росс пососал свою редьку. Он не спешил с ней расправиться. В редьке уже залегли узкие бороздки от острых зубов.

— Ш-ш! Слушай!

— «…внезапный рост акций «Сани Корпорейшн», приписываемый ее попыткам приобрести некую запатентованную собственность «Биоматии», в прошлом «ТойКо», чтобы способствовать дальнейшему развитию исследований «Сани» в областях здравоохранения и обороны…»

— Некая запатентованная собственность. — Альфонс посмотрел на Дока. — Это про нас, так?

— Возможно, — сказал Док. — Очень даже возможно.

— Они попытаются забрать нас назад?

— Они уже пытались, — мягко ответил Док. — Однако у них соглашение с фондом Этертона, и законным путем они ничего не добьются.

— Законным путем, — повторил Альфонс.

— Законным, — еще тише добавил Док. — Нет причин извещать остальных.

Кивнув, Альфонс повторил слова бизнес-новостей:

— «Здравоохранение и оборона». Это две категории или одна?

— Иногда ты меня пугаешь, друг мой.

— Надеюсь, у вас, ребята, все путем, — говорил тем временем Аксель. — Никакого там вторжения инопланетян или космических штормов! — Он подписался так, как Регги его научила, когда он только начал отправлять послания для Космических Ребят: «Ваш друг, Аксель!».

На мгновение Док испытал зависть к его энергии и еще большую к его энтузиазму, даже восторгу, пожалуй. В лесу «злые дяди», но «все путем». Мир за окном полон войн, нищеты, алчности и трагедий, но в отмытом дождем саду с ветки на ветку перелетают птицы. Доку хотелось бы видеть мир так: радоваться дню, не думая, что за ним последует темнота.

В лесу «злые дяди», они следят.

И, возможно, слушают.

— Мы потом поговорим, друг мой, — сказал он Альфонсу и, поднимаясь с коробки, попробовал перенести вес на хромую левую ногу: не в сильных болях было дело, а в том, что она не всегда слушалась, когда требовалось передвигаться.

По лестнице он поднялся на свой обычный осторожный лад, в момент сделавшись иллюстрацией к нотации Агнес («Видите? Видите, как он наклоняется вперед и передней лапой цепляется за перила? Даже карнозавры могут ходить на всех четырех!»), хотя большая часть ее аудитории к тому времени рассеялась, чтобы присоединиться к тем, кто играл с шашками, либо к тем, кто фотографировался крошечной камерой. Слушали только Слагго и вылупленок Лесли, и Доку, пока он продолжил — чуть сконфуженно — свое восхождение, показалось, что делали они это с равными долями долга и сочувствия.

Наверху Док застал Акселя перед экраном Reggiesystem, карликовый терапод зачарованно рассматривал анимированный конструкт своего экзокиборга. На нейтральном голубом фоне разъятые конечности металлического динозавра словно бежали на месте; длинный, блестящий хвост вытянулся назад, строго горизонтально (Агнес была бы довольна, решил Док, если бы заранее не объявила саму затею дурацкой); из кончиков влажно поблескивающих передних лап будто бы вылетали крошечные снаряды (Док содрогнулся, вспомнив пальцы-пистолеты из первого дизайна Ротомотомана); и ярко-желтые лучи (несмертельные, понадеялся Док) лились из светящихся зеленых глаз, возможно, вдохновленные тем лучом, которым выстрелила Джеральдина по припаркованному в лесу фургону.

— Аксель, — сказал он, когда бегущий экзокиборг распался в чехарду анимированных картинок, взявшихся, вероятно, из папки «проектов» Акселя: роботы для вакуума, космотракторы, стайка шарнирных существ, парящих по спирали и мигающих, пара взаимосцепленных вечных двигателей, что-то вроде сарая на ракетном топливе, — экран позволял заглянуть в разум Акселя.

Док посмотрел, приоткрыв пасть, и опять содрогнулся. То ли старый дом стал вдруг много больше, то ли сам он очень и очень усох.

— Хей-я, Док! — Чехарда изображений съежилась в уголке экрана, когда Аксель повернулся на пятке и улыбнулся. — Я тебе махал, когда говорил с Космическими Ребятами! Ты видел, что я тебе машу? — Он повторил жест, чтобы освежить память Дока.