Последняя (СИ) - Гусейнова Ольга Вадимовна

Победительница неуверенно встала и подошла к дракону. Подняла к нему лицо и замерла. Мне показалось, она тянулась к нему всем своим существом, умоляя откликнуться, коснуться ее. Ашкеран раскрыл ладонь, на которой вспыхнул огненный цветок. Миг – и у него в руке расцвела прекрасная роза, сиявшая в свете Рана множеством драгоценных граней, заставляя восхищаться работой неведомого ювелира.

– Я никогда не забуду ваше исполнение! – обещал он, галантно вручая приз победительнице. – И искренне надеюсь, что песня вашего пламенного сердца будет иметь более счастливый финал, чем исполненная для нас!

– Я могу лишь надеяться и мечтать, – едва слышно ответила Ильдира.

Они вглядывались в глаза друг другу. Возможно, благодаря угольку Ашкерана, а может, очень хотелось, мне почудилось, что прямо сейчас дракон огня выделил Ильдиру среди остальных невест.

– Разве остальные за свои старания призов не заслужили? – демонстративно капризно потребовала Ойка, разрушив все очарование момента.

Только я подумала, что она специально вмешалась, в своей обычной манере высказалась Кайкусь:

– Ты так визгливо голосила, пока плела дурацкое кружево, что у меня до сих пор веко дергается и в ушах шум.

И презрительно поджала губы, выразительно глядя на модрунку.

Уж похвалила так похвалила. Зря. Если нам придется провести на острове пять лет, наша группа непременно уменьшится на одного феникса. Я слышала, в людских королевствах Модруна в среде аристократии коварство и смертельные интриги – привычное и даже обыденное дело. Тем не менее, у Ойки, которая из той среды, тоже задергался глаз.

– Ну что ж, даки Кайкусь, вас я тоже решил одарить, – многозначительно произнес Ашкеран.

И, видимо, сразу «вручил» приз фениксу, потому что та, охнув, подняла руку и с восторгом раскрыла ладонь, а в следующий момент с воплем отбросила что-то подальше от себя.

Дальше все мы с любопытством столпились возле валявшегося в траве невероятно натуралистичного паука с задранными для нападения передними лапками и раскрытыми жвалами, на кончиках которых повисли сверкающие капельки смертельного яда. Тоже прекрасная ювелирная работа – драгоценная брошь из черненого золота и бриллиантов на месте яда и глаз.

– Какая великолепная, тонкая работа! – восторженно прошипела Свиша, с трепетом потянувшись к пауку, но его тотчас схватила Кайкусь, сразу забыв о страхе.

– Благодарю за высокую оценку моего творчества! – улыбнулся Ашкеран Свише. – Думаю, дальше изначальные учтут ваши предпочтения.

– Я счастлива любым проявлениям вашей похвалы или внимания, вир Ашкеран, не стоит особенно утруждаться, – мило улыбнулась Свиша, блеснув смертоносными ядовитыми клычками. – Все подарки изначальных являются уникальными шедеврами ювелирного искусства. Вплоть до следующего отбора, ближайшую тысячу лет, сокровищницу моего рода никому не удастся превзойти. Для меня огромная честь и счастье участвовать в поиске изначальных.

Я была полностью солидарна с арахной поэтому мы с ней одновременно склонили головы перед Ашкераном. Остальные девушки поклонились с запозданием.

– Очень рад, что в этом поиске участвуют настолько умные и красивые девушки! Нам повезло с невестами! – улыбнулся Ашкеран.

Я заметила, как его пальцы коснулись руки Ильдиры, в которой она бережно держала розу, и слегка погладили. Всего миг, почти невесомо, но было! Я мысленно усмехнулась: «Он к ней точно не равнодушен!» Мы с саламандрой уже разобрались в подоплеке своих чувств и магическом родстве с Ашкераном, поэтому никакой ревности. Мы тепло одобряли кандидатуру ирлинги.

– …постараемся соответствовать высочайшим запросам изначальных, – донеслось до меня мягкое, с вкрадчивыми обольстительными нотками заверение Укалей, преданно смотревшей в глаза Ашкерану.

Пока я умилялась, глядя на Ильдиру, невесты не теряли бдительности. Следом я ощутила усилившийся перечный запах драконицы, обольщавшей изначального. Не знаю, успел ли он проникнуться ее ароматом, а вот Ойка расчихалась во всю.

– Даки, благодарю вас за прекрасно проведенное с вами время, но вынужден покинуть вас, чтобы соблюсти правила! – весело простился Ашкеран и исчез.

Ойка с раздражением и отчаянием высказалась:

– Боги, что за вонь? Кто распылил жгучий перец?

– Это запах драконьей страсти, – усмехнулась Рисаш, подползла к модрунке и выдохнула ей на ухо: – Подумай, Ойка, сможешь ли ты ее выдержать, если даже запах вызывает у тебя такую удручающую реакцию?

Отшатнувшись от нее, Ойка прошипела ничуть не хуже:

– Ты лучше об удручающей реакции изначальных на себя подумай, даки Рисаш.

Слушать разгорающийся скандал, как и участвовать в нем, мне не хотелось. Позвав Канну, я отправилась в покои.

Глава 14

Обед с триадой

«Вода прекрасно помогает смыть плохие впечатления», – размышляла я, переодеваясь в домашнее платье после ванной и предвкушая скорый обед.

– Даки, вир Ашкеран приглашает вас на обед в свои покои, – сообщила вошкана.

Сперва удивившись, я радостно метнулась переодеваться. Быстро сменила платье и надела прочие женские приятности. Убедившись, что выглядела достойно, кивнула Канне и немедленно прошла в знакомую просторную комнату с камином и креслом, больше напоминающим трон, чем предмет мебели в довольно скромных покоях. В этот раз их заливал яркий дневной свет, да и хозяин оказался не один – за обильно накрытым столом сидели трое изначальных. Без всевидящих венцов.

Я растерянно замерла, столкнувшись с их внимательными, изучающими взглядами. Поклонившись, начала с приветствия:

– Рада видеть вас, вир Ашкеран, вир Шейран, вир Сейлишран.

Последний встал и отодвинул для меня свободный стул за столом и ждал, когда я подойду.

Находиться в компании триады изначальных было неловко, хоть и не в первой. Просто они слишком… харизматичные, опытные, могущественные и… слишком во всем. Ладно, как недавно сказал Шейран: «Любишь купать, люби и плавать!»

Мои щеки горели, пока я чинно усаживалась за стол, оправляла платье, раскладывала на коленях салфетку. Тем более, необычайно остро ощущала близкое присутствие сидевшего по правую руку от меня Сейлишрана. И тому виной наш разговор накануне и мой спешный побег, ну почти.

– Эйкана, давай руку! – неожиданно потребовал Ашкеран, протянув мне свою полыхающую ладонь.

Выполнив его приказ-просьбу, чуть не растеклась от удовольствия: он выпустил свой огонь и наполнил мой опустевший резерв. Ведь созревание саламандры и ежедневные магические занятия требовали значительных затрат энергии. Причем, магии изначального огня.

– Я же тебе говорил не доводить до истощения резерва и приходить ко мне как можно чаще, – укорил Ашкеран. – На обычной еде ты своего зверя еще долго растить будешь!

Жмурясь от удовольствия, я любовалась, как огонь перетекал рыжими ручейками пламени с его руки в мою и тут же впитывался без остатка. Красиво-о! Вкусно-о!

Ответила честно:

– Вы правы, вир Ашкеран, но мне морально сложно напрашиваться к вам… по пустякам.

Поток огня ко мне прекратился, и рука оказалась на свободе. Внутри бушевало, укладывалось пламя, отчего хотелось прыгать и бегать, как говорили дома, на подвиги тянуло; сыто, довольно ворочалась моя саламандра, словно в пылающем очаге устраивалась. Не знаю, сколько бы еще прислушивалась к себе, если бы не строгий голос Сейлишрана:

– Даки Эйкана, какими бы сильными мы не были, за раз твоего зверя не насытить, у него слишком ограничены личные возможности усвоения огня. Ошибемся – саламандра просто выгорит дотла. Поэтому необходимо подпитывать ее понемногу, но ежедневно. Будешь приходить сюда каждый вечер, ящерка. Это приказ, а не просьба!

Обернувшись, я с трепетом заглянула в его потемневшие глаза: беспокоится обо мне? Или злится?

– Ты участвуешь в поиске истинной любви, Эйка, – переключил мое внимание на себя Шейран. – А о какой любви может идти речь с недоразвитым зверем, которого хочется ласково потрепать, а не соблазнить…