Славянская мифология - Николай Иванович Костомаров

детей своих у себя не вижу; уже четверть года – три месяца – проходит, как твоих детей у меня нет. Не мое Дунайское гирло их пожрало, не моя Дунайская вода твоих детей забрала, – турки их не перестреляли, не изрубили, не отослали в Царьград. Все мои цветы луговые и низовые поблекли, не видя твоих Козаков».

Питаеться Днипро тихого Дуная:

Тихий Дунаю, що я своих козакив не видаю?

Чи твое Дунайскее гирло моих козакив пожерло,

Чи твоя, Дунай, вода моих козакив забрала?

Промовить тихий Дунай до Днипра Словути:

Днипре, батько Словуто! сам я соби думаю-гадаю,

Що твоих козакив у себе не видаю;

Уже чверть рока – три мисяци вибивае,

Як твоих козакив у мене немае;

Не мое Дунайске гирло твоих козакив пожерло,

Не моя Дунай-вода твоих козакив забрала,

Их турки не порубали, не постриляли,

До города Царьграда в полон не забрали.

Вси мои квити луговии й низовий понидили,

Що твоих козакив у себе не видили.

Далее рассказывается о том, что козаки разоряли огнем и мечом бусурманские города, набирали вдоволь добычи и возвращались до реки (?) Хортицы, там переправлялись, прибывали к стародавней Сече и в Сече делили добычу, пили мед и водку, просили Господа Бога за весь мир. Это рассказывается как бы по свидетельству низовых рек, названных помощницами Днепра.

Котории козаки черкеским полем гуляли,

Рики низовий, помошници Днипровии, добре знали.

Подобное же выражение о реках – помощницах Днепра встречается в думе о Ганже Андыбере, где реки, помощницы Днепра, означают козаков гетмана.

Ой рики, каже, ви, рики низовий,

Помощници Днипровии,

Або мини помочи дайте,

Або мене з собою визьмите!

Есть еще иное представление о Дунае: в одной из колядок он истекает из божьих слез, и об этом говорят между собою месяц и звездочка.

Ишов, перейшов мисяць по небу,

Та й зостричався з ясною зорею.

Зирнице-сестрице, ходимо вкупи,

Ходимо вкупи Бога шукати,

Найти нам Бога в пана господаря,

На стил схилився, слизоньку зронив,

Де слиза капне, там Дунай стане.

Разлив реки сопоставляется с разгулом любви…

И на той бочок,

И на сей бочок

Рика розлилася;

Стоить дивка з парубком,

Та ще й обнялася.

Но вообще в малорусской песенности река приходится чаще всего в значении препятствия. Перейти или даже перескочить реку – значит преодолеть препятствия. Молодец, разлученный с возлюбленной, которая в его отсутствие вышла замуж за другого, изображает свои чувства таким образом: он хотел бы поехать на другой берег реки, где находится его милая, но она ему говорит, что достаточно посмотреть на нее издали; ведь говорила она ему, когда стояли они вместе под навесом: не ходить бы ему в Крым за солью, а то застанет ее под убором замужней женщины.

Колиб мини новий човен, та й новее ще веселечко,

Сив би поихав на той бережечок, де дивчина, мое сердечко.

На що тоби новий човен и новее ще веселечко?

Стань, подивись здалека на мене, козаченько, мое сердечко.

Чи я ж тоби не казала, як стояли пид повиткою,

Не ходить було у Крим по силь – то застанет пид намиткою.

Подобно тому молодец, который не может прийти ночью к своей милой на свидание, воображает перед собою Дунай: нет ни челна, ни весла, нет ему возможности добраться до своей цели.

Пробиваю край Дунаю,

Я за тебе все думаю,

Коби човен и веселце,

Ночовал бих у тя сердце.

А ни човна, ни повода,

Мушу ночувати дома.

Молодец приглашает девицу подать ему руку через реку:

Через риченьку, через биструю.

Подай рученьку, подай другую…

Или:

Ой, там за ричкою ходить молоденька.

«Через ричку подай ручку дивчино миленька!» —

«Ой, рада б я, мии миленький, обидви подати,

Сидить в хати пид виконцем ридненькая мати», —

то есть разрушить ту преграду, которая поставляется между молодежью обоего пола, или же идти к нему вброд через реку:

«Нема броду, нема лёду, нема переходу,

Коли мене вирне любиш – бреди через воду!» —

«Перебрела дви риченьки, половину ставу:

Не вводь мене, козаченько, в великую славу», —

что уже значит предаться ему, несмотря ни на что. Со своей стороны молодец бредет через реку к своей милой:

Нема лёду, нема броду, нема переходу,

А Василько до Оксани бреде через воду, —

и в таких-то случаях является образ зажженной свечи, которою девица должна освещать путь своему милому.

Ой, засвити, дивчинонько, восковую свичку,

Нехай же я перебреду сю биструю ричку.

Или:

Ой, зсучу я яру свичку, та й пошлю на ричку;

Буде мому миленькому видно на всю ничку.

Девица хочет сказать, что она во что бы то ни стало хочет выйти замуж за своего милого, и выражает эту мысль образом перескакивания через реку:

Тече ричка невеличка, схочу – перескочу;

Оддай мене, моя мати, за кого я схочу!

А в одной галицкой песне с трудностью полюбить старика сопоставляется трудность перескочить реку.

Колиб ричка не величка – я б перескочила,

Колиб милий не сивенький – я б его любила!

Решительное расторжение любовной связи также выражается образом перескакивания через реку.

Перескочу бистру ричку, а ни доторкнуся,

Перестану тя любити, а ни подивлюся.

Разлука с родными и близкими также вызывает образ перехода через реку: «Хоть по шею в воду, лишь бы к своим родным; хоть и обмокну, да у своих родных обсохну – все-таки с своими родными побеседую».

Хоч по шию в воду, та до свого роду,

Хоча обмочуся, в роду обсушуся,

Таки с своим родом та наговорюся.

Эта же