Гагарин - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

— Он — профессиональный партаппаратчик. Ничего, кроме как партаппаратить, не знает, не умеет, не желает. Поставьте его командовать поворотом северных рек — возьмётся. И, наверно, даже добьётся успеха. Будет кричать, кого-то бранить, угрожать, не всегда понимая сам, кого и за что распекает. Как все, подобные ему, я насмотрелась в нашем окружении.

— Да. Воинствующий непрофессионал командует профессионалами.

— И методы у него свои, что я и назвала «интригами». Но позвольте мне и Андрею остаться в стороне. Я — другая. Захотела заниматься журналистикой и закончила журфак с отличием, пусть и не первая на курсе. Надо писать о космонавтике живо, но без «столовых приборов» — завербовалась в Звёздный. Поверьте, я ни вам, ни Андрею не принесу зла.

— А если получишь редакционное задание написать о морских глубинах, с отличием выучишься на дельфина? Ладно… — Гагарин чуть отошёл. — Обещаю, ничего личного и предвзятого. За то, что ты — дочь Гусакова, ответственности не несёшь.

— Как будто это преступление, — фыркнула Алла. — По всем меркам — девочка из хорошей семьи.

— … Но если оступишься, ответишь наравне со всеми. Ни заступничество папы, ни даже мольбы Андрея ничего не изменят.

— Именно этого я и добивалась. Спасибо, Юрий Алексеевич!

— За это стоит выпить, — выдохнул с облегчением Андрей.

Когда в воскресенье отвёз обеих космонавток в Звёздный и вернулся домой, мама его огорошила:

— Ты знаешь, она мне понравилась. Но для тебя слишком умная.

— То есть я — дурак⁈

— Дело в другом. Когда нас накрыла мода на подписные издания, вы с Ксенией меня почти не поддержали. И что теперь? Я настояла. У нас обширная библиотека! Вон, у папы в кабинете шкафы от книг трещат. Но у многих странички не раскрыты ни разу, возьми — сам убедишься. Лишь я сама да Ксюша иногда, вы с папой больше по приключениям. Когда показала Ларисе, та сказала: у них дома ещё больше.

— Подтверждаю, видел.

— Так она прочла их все! Я завела её в нашу библиотеку, стала брать книжки как старых знакомых, говорила, что её зацепило, что нет… Дай нам время, мы бы с ней до утра ворковали. Она от корки до корки знает не только лёгкое чтиво вроде Жюля Верна или Джека Лондона, но и Чарлза Диккенса, Томаса Манна и Генриха Манна, Ромена Роллана, Вильяма Шекспира, Генриха Гейне, Виктора Гюго. Отрывок из «Планеты людей» Антуана де Сент-Экзюпери продекламировала наизусть. Сын! Не упусти её. Даже если папа ляжет поперёк и заголосит: только через мой труп!

— В самом деле?

— Поголосит и отползёт.

Сам Андрей не удостоился повторного приглашения к Гусаковым, и уж тем более немыслимо представить совместные посиделки Гусаковых и Гагариных. На душе отлегло, правда, впереди маячила неприятная перспектива расставания. Его полёт рассчитан на три месяца пребывания в космосе. Лариса отправится на другую станцию — на «Салют-12», пробудет там около месяца.

Береговой кинул её на космотуристов, девушка немного болтала по-английски и довольно быстро усовершенствовалась. Не реже раза в месяц «Известия» получали развёрнутые репортажи о приключениях американца, американки, англичанки и одного немца в России, каково им приходится в центрифуге, в барокамере, термокамере и сурдокамере, а также в «камере повышенной влажности», то есть в русской бане. Один из миллионеров, раза в два с половиной старше, даже подбивал клинья к «рашн мини», обещая увести на Запад после полёта, если скрасит его одиночество в гостиничном номере после окончания дневных тренировок, потом без обиняков предложил тысячу долларов.

Рассказывая об этом Андрею, напомнила:

— Помнишь, ты говорил моей маме — если ей надоест журналистика, пойдёт сниматься в кино. Оказывается, валютной проституткой выгоднее. Мистер Смит даст личную рекомендацию в отдел кадров проститутошной.

А после жаркой и продолжительной борьбы в кровати, всегда приводящей к одному и тому же финалу, гордо добавила:

— Ну и как тебе с женщиной, стоящей тысячу баксов за ночь?

Он нашёлся:

— Если бы согласилась, то явно бы продешевила.

Справедливости ради, фигурой Лариса вышла, что называется, на любителя. Причём любителю пышных форм точно бы не приглянулась. Грудь весьма невелика, попа — маленькая, упругая, словно стыдящаяся родства с гордыми объёмами Ираиды Павловны. На впалом животике чётко прорисованы мышцы пресса. При всём этом была очень органична и в покое, и в движении. А, главное, оба партнёра перешагнули рубеж, когда не без придирчивости присматриваешься к соратнику по интимному единоборству, продвинувшись гораздо дальше. Оба желали только друг друга и с удовольствием утоляли желание.

Время летело очень быстро, выходные проскакивали как секунда, будние дни до следующих выходных тянулись куда медленнее. Андрей давно признался себе, что их отношения давно преодолели черту, до которой можно сказать «просто встречаемся». Если бы продолжали службу на Земле, самое время делать предложение.

Но их обоих ждал космос.

Никто, кроме семьи Гагариных, не знал о «предосудительной» связи между двумя членами отряда космонавтов. Известна была лишь дружба между Гагариной и Гусаковой, крепкая вопреки слухам о сложностях между их родителями.

Как бы то ни было, минул Первомай. Гагарин и Дворкович вернулись в Звёздный, выполнив обязательный ритуал по посещению Мавзолея.

Когда космонавт и его дублёр садились в автобус, готовый к отъезду во Внуково, Ксения обняла брата за шею.

— Очень жду тебя. Она — тоже.

Лариса только смотрела издали.

На Байконуре, заняв место в «сапсане», всего один в довольно просторной кабине на четверых, Андрей понял, что грустит, но грусть — светлая. Конечно, расставание — это испытание. Но он занят любимым и единственно важным для его профессии делом — летит в космос. Его девушке предстоит то же самое. Если они когда-нибудь поженятся, это будет первая космическая семья в истории человечества! Главное, чтоб оба нормально выполнили свои задания.

Когда пел обязательную «Отпусти тормоза, и Земля на мгновенье замрёт…», слушал последние переговоры перед «ключ на старт», то же самое, что «от винта» на заре авиации, он счастливо улыбался.

Андрей даже представить себе не мог, чем обернётся этот полёт ему и им обоим с Ларисой. Привычные действия по ремонту и наведению марафета внутри вполне рабочей станции, а не инвалида «Салют-13», даже без выхода в открытый космос, который космонавту-одиночке воспрещён, казались рутиной, из которой складывается скромный подвиг покорителей земной орбиты.

Тело ракеты пронзила вибрация набирающего тягу двигателя РД-700 первой ступени, «задрожали столовые приборы».

— Поехали!

— Корунд, я Заря-1. Желаю успешного полёта.

Огромный белый цилиндр