История Саудовской Аравии - Алексей Михайлович Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Эд-Диръии было пастбище для многочисленных верблюдов. Оно предназначалось для заблудившихся верблюдов, которых находили в одиночку или группами. И кто из бедуинов или оседлых из всех стран полуострова находил, то прибывал с ними в Эд-Диръию, опасаясь, что их обнаружат у него… Абд аль-Азиз приставил к ним одного человека, который следил за ними и нанимал пастухов. Эти верблюды размножались здесь. И любой из кочевников и оседлых, у кого пропали верблюды, приходил сюда. Если он опознавал свою собственность, то приводил двух свидетелей или же свидетеля и давал клятву, потом забирал верблюдов»101.
Реальная жизнь в первом государстве Саудидов была, конечно, далека от той идиллической картины, которую нарисовал Ибн Бишр. Происходили грабежи на дорогах (иначе кого же тогда наказывали диръийские правители?), и нападения на сады и поля оседлых жителей, и частые восстания кочевых племен и оазисов.
Хиджазский историк Ибн Зайни Дахлан описывал грабежи на дорогах в то время, когда ваххабиты постепенно прибирали к рукам контроль над Хиджазом, а Меккой правил послушный им шериф Абд аль-Муин102.
Мероприятия ваххабитов, направленные на установление безопасности на дорогах, ликвидацию внутренних «таможенных» сборов, защиту собственности, создавали благоприятные возможности для внутриаравийской торговли. Обмен в аравийском обществе, и так развитый, получил дополнительный стимул. Однако речь идет именно о внутренней торговле. Политика ваххабитов в области внешней торговли, которая для отдельных районов Аравии имела первостепенное значение, была разрушительной, как мы убедимся ниже.
На торговле, особенно в голодные годы, когда цены резко возрастали, наживались огромные по аравийским масштабам состояния. «В Неджде торговали главным образом продовольствием, – писал И. Буркхардт (эти данные подтверждал Ф. Манжен103. – А. В.). – Племена из глубины пустыни покупают то, в чем нуждаются. А так как часто случаются голодные годы, богатые люди скапливают большое количество зерна. Сауд никогда в это не вмешивался, и в годы нехватки продовольствия он позволял продавать его по назначенной ими цене, как бы это ни было тяжело для бедных. Он говорил, что Мухаммед никогда не запрещал получать с капитала любую возможную прибыль»104. Впрочем, в соответствии с нормами раннего ислама ваххабиты запретили ростовщичество105.
Развитие внутриаравийской торговли способствовало процветанию столицы государства – Эд-Диръии. Ибн Бишр посетил ее при жизни Сауда и оставил описание города: «Я увидел в Эд-Диръии большие богатства, множество людей, оружие, украшенное золотом и серебром, равного которому нет, породистых лошадей и оманских верблюдов, богатые одежды и другие признаки процветания, которые не поддаются описанию и подсчету. Я однажды наблюдал за ее сезонной ярмаркой, находясь на холме, расположенном в месте, известном под именем Батый. Это между ее западными домами, называемыми Турайф, в которых живет семейство Саудидов, и восточными строениями, известными под именем Буджайри, а они принадлежат сыновьям шейха. Я видел в одной стороне базар для мужчин, в другой – [базары] золота, серебра, оружия, верблюдов, овец и коз. Идет купля и продажа, берут и дают. И все это простирается, насколько хватает глаз… И лишь слышны слова: „Продал!“ – „Купил!“. На западной и восточной сторонах расположены лавки. В них одежда, оружие, ткани…»106
Далее он писал: «Могущество этого города, величие его зданий, энергичность его жителей, численность людей и богатств – неописуемы. Не охватывает знающий всего своим знанием. Если бы я отправился считать людей, – а они снуют вперед и назад, – табуны лошадей, и лучших верблюдов оманской породы, и грузы богатств разных родов, которые приходятся на ее жителей и которые привозят им путешественники из их числа, а также жители других стран, то все это не вместилось бы в книгу. Увидел бы я там чудесные чудеса.
Входящий на ее сезонную ярмарку обязательно увидит кого-нибудь из жителей разных стран – из Йемена, Тихамы, Хиджаза, Омана, Бахрейна, из сирийской пустыни и Египта, людей из их главных городов и других [людей] со всего света. Перечислять их всех было бы долго. Этот приходит сюда, этот уходит, а этот навсегда поселяется в ней.
Дома продавались в ней очень редко, и стоимость их была 7 тыс. риалов и 5 тыс. риалов. Низкий [плохой] дом стоил тысячу риалов, и все остальные вроде этого.
Размер месячной арендной платы за одну лавку был 45 риалов, а другие лавки сдавались по риалу в день, а иногда по полриала. Мне говорили, что когда приходит караван из Хадма, то арендная плата за лавку составляет 4 риала в день.
Один человек из местных жителей хотел расширить свой дом и благоустроить его. Он купил пальмы недалеко от своего дома, желая срубить их и использовать… Каждая пальма была по 40 риалов или по 50 риалов…
Дрова и лес были там очень дорогими. Говорили, что стоимость ноши дров достигала 5–6 риалов, а цена локтя толстого дерева – риал…»107
Эд-Диръия стала крупным торговым центром Аравии. Здесь скрещивались торговые пути всего полуострова. Обильный приток награбленных богатств вызвал искусственный бум, большое скопление людей, дороговизну. В те времена отсутствовали еще необходимые экономические предпосылки для создания столь крупных поселений. Об этом лишний раз свидетельствуют и баснословные цены на дерево, пальмы, топливо. Тем не менее безопасность на дорогах обеспечивала определенное, хотя бы временное, укрепление внутриаравийских экономических связей.
Экономические, политические и идеологические меры для централизации государства привели к явлениям, невиданным в истории Центральной Аравии. Проявились тенденции создания надплеменной общности. Это было столь поразительно, что ваххабитский историк восклицал с восхищением, хотя и явно преувеличивая: «Мужчина сидит с убийцей своего отца и его братом, как с братьями»108. Пусть в этой ремарке – литературное преувеличение, речь идет о тенденции. Ибн Санад отмечал, что ваххабиты уничтожили взаимные набеги, что все бедуины, несмотря на свои различия, от Хадрамаута до Сирии стали как братья, дети одного человека. В некоторых областях можно было встретить палатку аназов, палатку атайбов, палатку харбов, и они жили мирно109.
Однако главным инструментом политики централизации, сплочения разрозненных территорий и племен в рамках государства Саудидов оставалось войско. Пока оно было сильным и победоносным, существование Диръийского эмирата было гарантировано.
Войско.
За исключением нескольких сот избранных солдат, которых держали в Эд-Диръии, ни Сауд, ни его отец никогда не имели регулярной армии, писал И. Буркхардт110, но все мужчины от 18 до 60 лет считались военнообязанными111. Практически любой физически крепкий бедуин или житель оазиса был воином.
По сообщению И. Буркхардта112, обычно в войско посылали по одному
