Пятьдесят на пятьдесят - Стив Кавана
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Посмотрим, что она скажет утром.
Проводив Блок до двери, Кейт прямо в одежде завалилась в постель и проспала до пяти утра, пока окончательно не продрогла. Поднявшись, отнесла одеяла к батарее и уснула опять, свернувшись калачиком на полу.
К одиннадцати утра она уже приняла душ и надела новый костюм, чтобы встретиться с Александрой у той на квартире. Клиентка впустила ее и предложила присесть за маленький кухонный стол.
– Хороший костюмчик, – заметила Александра. – Новый?
– Да. Спасибо.
Они сидели напротив друг друга за столом, потягивая горячий травяной чай и разговаривая о всяких пустяках, прежде чем Кейт перешла к делу. Поведала Александре о том, какими вещественными уликами располагает против нее обвинение. Объяснила, насколько убийственно это выглядит. Наверное, единственным плюсом была лишь убийственность этих улик для обеих сестер.
– Полагаю, есть способ минимизировать возможный ущерб, – сказала Кейт. – Я хочу сразу оговорить на суде, что мы не станем оспаривать ДНК, кровь и отпечатки пальцев. Вы сообщили полиции, что подошли к своему отцу и пытались приподнять его. А ножом пользовались, когда готовили. Ни одна из этих улик не указывает на то, что это именно вы убили своего отца – лишь то, что это просто могли быть вы. Я думаю, все эти экспертные заключения заставят присяжных прийти к мысли, что вы должны были убить его вместе со своей сестрой. Речь идет о том, чтобы свести к минимуму подобные подозрения. А лучший способ добиться этого – показать, что все это лишь полностью подтверждает вашу версию событий.
– И что же фактически произойдет, если мы не станем все это оспаривать?
– Мы скажем присяжным, что все эти улики существуют, но дадим понять, что они не важны, что они ничего не доказывают. Вот след от укуса – совсем другое дело, тут мы будем отбиваться до последнего.
Александра отвернулась, на глаза у нее навернулись слезы.
– Делайте все, что сочтете нужным. Я просто так волнуюсь из-за этого слушания… Я не могу даже просто смотреть на нее. Я не хочу находиться с ней в одной комнате. Она убила моего отца, она хочет разрушить мою жизнь. Я не хочу ее видеть. Можно ли установить ширму или что-нибудь в этом роде, чтобы мне не приходилось видеть ее каждый день во время этого процесса?
– Насколько я знаю, нет… Хотя я подумаю над этим. Я знаю, это практически невыполнимо, хотя…
Кейт умолкла, увидев, как дрожат пальцы Александры. Ей пришло в голову, что главная забота ее клиентки вовсе не в том, будет ли она осуждена, – куда больше терзают ее потеря отца и глубокая неизгладимая рана, нанесенная его убийством.
– Предоставьте это мне. Я посмотрю, что тут можно сделать. Если не получится, тогда мне нужно, чтобы вы были сильной. Вам вовсе не обязательно смотреть на нее. Смотрите на присяжных. Пусть они увидят то, что я сама сейчас вижу.
Александра встретилась взглядом с Кейт, подбородок у нее задрожал, и она слизнула слезинку с уголка рта.
– Постараюсь, – пообещала она, сделав глубокий вдох и задержав дыхание. На выдохе пальцы ее надавили на стол, а затем кругами заскользили по нему, словно она ощупывала каждый изъян в дереве и исследовала его.
Александра набрала в грудь побольше воздуха, достала из рукава блузки носовой платок и осторожно вытерла мокрые щеки. Кейт почувствовала в воздухе запах лаванды и специй, наверняка от этого платка. Александра понюхала надушенный носовой платок, потерла хлопок между большим и указательным пальцами, а затем развернула и показала Кейт.
В уголке платка виднелись инициалы «ФА», вышитые черной нитью.
– Этот платочек по-прежнему пахнет папой, – произнесла Александра, и в уголках ее глаз опять заблестели слезы. – Это все, что у меня от него осталось.
Кейт взяла ее за руку, и они обменялись горестными улыбками.
– Завтра проверка на полиграфе. Запомните это чувство. Это поможет вам пройти ее, – сказала Кейт.
Глава 20
Эдди
– Мой домовладелец не разрешает держать в доме собак, – сказал я.
– Тоже мне, удивил… Ты это мне и вчера говорил. И позавчера. Вообще-то уже несколько недель это повторяешь. С тех самых пор, как я начал приводить в твой офис Кларенса. У меня начинает складываться впечатление, что он тебе не нравится, – ответил Гарри.
Он дочитывал последние страницы обвинительного заключения. Стопки документов были разложены на моем диване, а у ног Гарри сидел пес, которого он встретил в ночь своих проводов на пенсию. Гарри назвал его Кларенсом. Похоже, они отлично поладили. Пес лежал на боку, и всякий раз, когда Гарри протягивал руку за следующей пачкой страниц, стучал хвостом по полу. Каждый час Гарри залезал в карман и доставал из упрятанного там полиэтиленового пакетика сосиску, которую скармливал Кларенсу. Видать, тот долго пробыл на улице. Когда Гарри взял эту собаку к себе, она была тощей и здорово облезшей. Теперь проплешин как не бывало, а ребра бедной животины уже не столь откровенно выступали на боках.
Положив обратно последнюю страницу, Гарри похлопал своего дружка и в очередной раз угостил его сосиской. Я поднялся из-за письменного стола, собрал бумаги, разбросанные по дивану и полу, и сложил их стопкой на своем столе. Обвинительное заключение мы поделили напополам. Я прочитал одну половину, Гарри – другую. Теперь мы поменялись.
Два часа и две с половиной сосиски спустя мы трое выглядели так, будто нам не помешало бы выпить. Я налил в миску, в которой обычно развожу овсяные хлопья, воды из-под крана в ванной и поставил ее на пол. Кларенс принялся жадно лакать.
– Он совсем не похож на Кларенса, – заметил я.
– Это все-таки собака. Я назвал его в честь Дэрроу не из-за того, как он выглядит. Кларенс Дэрроу был лучшим адвокатом защиты, когда-либо жившим на земле[23]. И настоящим бойцом, как этот малыш.
– А у присутствующего здесь Кларенса Дэрроу нет ли каких-то блестящих идей касательно защиты нашей клиентки?
Гарри даже не посмотрел на меня. Мы только что оба закончили читать обвинительное заключение и приложения к нему, содержащие все улики против нашей клиентки. Но Гарри, похоже, был больше сосредоточен на Кларенсе. Он погладил пса по пузу, а тот в полном восторге задрыгал своими маленькими задними лапками.
– Кларенс говорит, что подумает
