«Крот» в генеральских лампасах - Чиков Владимир

— Дело в том, — продолжал Вольдемар, — что в американской печати недавно была опубликована статья об одном из офицеров ГРУ, который работал в Представительстве СССР при ООН и который в начале семидесятых годов добровольно предложил свои услуги ФБР.

У Полякова по спине поползли мурашки, в глазах потемнело, жесткий ком встал в горле, не давая вымолвить и слова. Перед глазами с непередаваемой четкостью проносились картины двадцатилетней давности в Нью-Йорке. Они виделись ему уже десятки, а может быть, и сотни раз с той поры, и всегда ему казалось, что он сделал тогда все правильно. Он даже и мысли не допускал, что когда-нибудь может произойти утечка информации из американской спецслужбы.

Глядя на американца с болезненно-мучительной тревогой, Поляков через некоторое время еле слышно спросил:

— Как это могло произойти?

Скотцко пожал плечами и неохотно ответил:

— Мне об этом ничего не известно. В печати об этом ничего не было сказано. — Сделав небольшую паузу, он нервно добавил: — Если с вами что-то случится или что-то решите в самый последний момент перед возвращением на родину, то знайте, мистер Поляков, вы всегда желанный для нас человек. Мы рады будем принять вас у себя на постоянное местожительство хоть в Нью-Йорке, хоть в Вашингтоне. Короче говоря, в любом городе Америки.

Поляков пронзительным взглядом посмотрел на американца, потом совершенно спокойно обронил:

— Нет, мистер Скотцко, вы не дождетесь этого. — На последнем слове он поперхнулся, а откашлявшись, приподнял голову, и выражение лица его было уже отрешенным.

— Но вы же так много ценного сделали для нас, что вполне могли бы со спокойной совестью безбедно жить в Америке, — продолжал уговаривать его Скотцко.

— Нет, не хочу я жить в Америке! — твердо ответил Поляков.

— Почему?

— Потому что все, что я делал и делаю здесь и в своей стране, это не только для Америки, но и для моей Родины, — привел свой последний аргумент Поляков.

— О-о, какой вы патриот! — удивился Скотцко. — А вы никогда не задумывались, какой может стать ваша судьба, если в России узнают о вашем сотрудничестве с нами? Вот скажите, что ждет вас там в таком случае?

Ответ последовал незамедлительно и зло:

— Братская могила — вот что ждет меня там в таком случае! Я родился русским и потому должен умереть в России!

Глава шестая

ЗМЕИНОЕ ЖАЛО ГЕНЕРАЛА

То, что сделал Поляков для Запада, помогло нам выиграть не только холодную войну, но и предотвратить «горячую». Его роль для США была неоценимо высока, и он играл ее до конца…

Джеймс Вулси, директор ЦРУ в 1993–1994 гг.

Предупрежденный сотрудником ЦРУ Вольдемаром Скотцко насчет произошедшей утечки информации о предательстве одного из офицеров ГРУ, Поляков, словно раненый зверь, почувствовавший смертельную опасность, только и думал во время полета из Дели, как уйти от беды. Ему стало так страшно, что он начал склоняться к мысли о том, чтобы явиться с повинной в органы безопасности. Бесконечные терзания души настолько изматывали его, что в голове потом не раз вспыхивала мысль: в первом же европейском промежуточном аэропорту дозаправки самолета плюнуть на все, оставить вещи в багажном отсеке — и прощай, Россия! Но, вспомнив мать и сыновей, он тут же отогнал от себя эту нелепую и чудовищную мысль.

Прилетев в Москву, Поляков на другой же день поехал в «аквариум». Появившись там, он сразу же почувствовал отчужденность и холодность по отношению к себе. А недавно откомандированный им из Индии Григорий Альдубаев при случайной встрече даже демонстративно отвернулся, не говоря уже об отдании чести генерал-майору в форме.

Ранее Альдубаев, как и Сенькин и Римский, сообщил Леониду Гульеву о подозрениях в отношении Полякова, что только он мог выдать всех его агентов в Индии. И что после этого за ними была установлена слежка, а спустя некоторое время одни из них были арестованы, другие — сами отказались от сотрудничества с советской разведкой. Что касается самого Альдубаева, то под надуманным предлогом Поляков просто освободился от него. Точно таким же образом несколько ранее он избавился и от своего многоопытного старшего помощника, капитана первого ранга Анатолия Римского.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

От всех способных и успешных офицеров и всех недовольных его характером генерал Поляков, как правило, всегда освобождался. И это были не только капитаны первого ранга Альдубаев, Римский, Сенькин, но и офицеры рангом пониже — Горнизов, Миронкин и Перминов, которых он ни за что ни про что без согласования с Москвой откомандировал из Индии. В поведении его стали все чаще всплывать наружу неблаговидные поступки — сутяжничество, обман и дезинформация. А самоуправство и жестокость Полякова были известны многим военным разведчикам, работавшим с ним «в поле». Знали они и о том, что их начальник обладал способностью использовать ум для того, чтобы разрушать личности других. У него была неутолимая жажда влиять на окружавших его людей и наслаждаться своей властью. В его мире существовали только серые люди, многие из которых, по его мнению, были все продажны и все жулики. Офицерам, хорошо знавшим его, казалось, что он ведет себя так высокомерно и по-хамски по отношению к ним только потому, что за его спиной стоял некто, кто позволял ему вести себя подобным образом. А этот «некто» был не за спиной, а всегда перед ним, перед его глазами, — Сергей Иванович Изотов, который занимал в ГРУ высокую должность управленца кадрами.

Именно от этих недовольных Поляковым офицеров исходила угроза его положению. Он нутром чувствовал это и очень страшился своего разоблачения. А тут еще, как назло, едва успев появиться в «аквариуме», генерал-майор Александр Хоменко нашептал ему о том, что его серьезно подозревают в «засветке» нелегалов в 70-е годы.

— Неужели ты еще не понял, почему отправили тебя сначала на преподавательскую работу, а потом в Индию? Это же чтобы проверить тебя там! Они же тебя за нос водят! — поддел его Хоменко…

Сообщение генерала-коллеги дамокловым мечом повисло над головой Полякова, и теперь ему было необходимо держать себя в состоянии непрерывной нервной приподнятости и при этом не подавать вида, что у него кошки скребут на душе.

Все это не на шутку встревожило генерала Полякова: «Начнется вдруг опять расследование, и кто знает, чем оно может закончиться? А если еще и КГБ возьмется за это дело, то несдобровать мне. Это уже все, труба мне. Так уж видно жизнь устроена: кто победил, тот и прав». И снова, как когда-то, он уничтожил большую часть предметов шпионской экипировки, привезенных из Индии. И снова возникла у него мысль покаяться и прекратить сотрудничество с американской разведкой раз и навсегда, не боясь шантажа со стороны ЦРУ. «В Москве им не достать меня, — сказал он самому себе. — А если чекисты выйдут на меня, то скажу, что было когда-то такое, но все уже давно забыто. Да, только явка с повинной может, пожалуй, смягчить меру наказания, не применяя ко мне расстрельной статьи 64 [78] Уголовного кодекса».

Но Поляков не воспользовался тогда этим шансом, хотя и понимал, что его предательство бесследно не пройдет. Он понимал это еще и потому, что в своей диссертации о проблемах агентурной связи сам же утверждал, что рано или поздно наступает разоблачение — сколько веревочке ни виться, а конец все же будет. И тем не менее он все же отмежевался от своего «научного» вывода, решив наперекор всему идти по скользкому пути: «Где наша не пропадала! Девятнадцать лет назад при моем пиковом положении беду пронесло, может быть, и теперь пронесет…»

С беспокойным ожиданием чего-то неприятного и сжигаемый все возрастающим, острым любопытством о причинах вновь возникших подозрений по поводу него, Поляков отважился проверить это через своего покровителя генерала Изотова. Чтобы все выглядело правдоподобно, он решил действовать как бы в унисон с кадрами о локализации нежелательного распространения ложных слухов и сплетен о нем Горнизовым, Альдубаевым, Сенькиным и другими офицерами, с которыми работал раньше за границей.