Филогенез - Алан Фостер

Десвендапура это не испугало и не рассердило.

— Я просто проанализировал результаты случайных наблюдений, сделанных за то время, что мы провели вместе. Мы путешествуем в обществе друг друга вот уже несколько дней. И за все это время я ни разу не видел, чтобы ты занимался чем-то, хоть отдаленно напоминающим исследования. Ты ничего не разглядывал, не идентифицировал, не собирал. Ты вообще не обращал внимания на природу вокруг, за исключением тех случаев, когда что-то мешало твоему продвижению или затрудняло твои действия. Я согласен, между нашими цивилизациями существуют значительные различия, но в области науки сходства куда больше. Форма тела, размеры и способности восприятия могут меняться, но определенные особенности остаются неизменными по всей галактике. И одной из таких особенностей является то, что любая естественная наука — это в первую очередь наблюдения. А ты все эти дни абсолютно никакими наблюдениями не занимался. Кроме того, не писал никаких заметок, не делал видеозаписей и вообще не совершал ничего, напоминающего сбор и анализ информации.

— Вот мои камеры! Видал? — Чило указал на свои глаза.— А вот это,— и он потыкал пальцами себе в уши,— мои скри!беры — записывающие устройства. У меня превосходная память, я запоминаю все, что вижу.

Десвендапур сделал жест, обозначающий понимание, потом вспомнил — надо кивнуть, чтобы человек понял.

— В самом деле? Вот вчера над нами пролетела стая весьма интересных пернатых. Их было очень хорошо видно через просвет в кронах деревьев. Мы оба обратили внимание на их внешний вид и обменялись замечаниями по этому поводу. Можешь ли ты сказать, какого они были цвета?

Чило принялся мучительно вспоминать.

— Синего! — объявил он наконец.— Они были ярко-синие, с желтыми пятнышками.

Он торжествующе усмехнулся.

— Ну, как тебе память профессионального натуралиста?

— Будь ты транксом, этого оказалось бы более чем достаточно, чтобы понизить твой статус. Они были не синие, а зеленые, и с красными клювами.

— Неправда! — уперся Чило.— Синие с желтым, и поди докажи, что это не так!

— Но я действительно могу доказать.

Десвендапур показал свой скри!бер.

— Я записываю не только стихотворные композиции; по возможности я стараюсь записывать также и источники своего вдохновения. Хочешь посмотреть на ту стаю? Я могу показать тебе весь эпизод, включая наброски стихов, которые я сложил об интересных птицах.

Попался! Глядя на компактный инопланетный приборчик, Чило окрысился:

— Ладно, я помню далеко не все. Но это ничего не доказывает!

— Доказывает, что ты либо самый странный натуралист на свете, либо полностью равнодушен к своей работе. У любого транкса, занимающего подобную должность, имеются при себе соответствующие инструменты, предназначенные для замеров, взятия анализов и ведения записей. Лично я не видел у тебя ни одного такого прибора.

Поэт указал иструкой на рюкзак человека.

— Покажи их мне. Хотя бы один. Прямо сейчас.

Чило снова удивился, почему он терпит такую наглость. Взять сейчас пистолет, прихлопнуть жука, швырнуть тело в реку — и конец. И, однако, он не мог отделаться от мысли, что дело пахнет немалыми деньгами и денег будет куда больше, если предмет предполагаемого вознаграждения представить куда следует живыми здоровы м, а не оставить плавать в реке в виде трупа.

К тому же чем ему грозит этот транкс? Не станет же пришелец доносить на него в ближайшее отделение Всемирной Ассоциации Развития Науки! Если он и его отсутствующие многоногие коллеги проводят свои исследования под прикрытием особой научной миссии, вряд ли он будет поднимать шум из-за статуса человека, который делает практически то же самое.

— Ну ладно, фраер. Ты меня раскусил. И что дальше? Это же ничего не значит.

— Напротив, значит очень много.

Теперь Чило был уверен — транкс пялится именно на него.

— Раз ты не натуралист, как утверждал раньше, значит, ты кто-то еще.

Дес с трудом, помогая себе иструкой и стопорукой, передвинул поврежденную ногу.

— И встает вопрос: кто же ты?

Глава восемнадцатая

Весь улей воодушевляла мысль, что колония находится в первых рядах поселений, в задачу которых входит развитие отношений между транксами и людьми, а потому все трудились с огромным энтузиазмом. Сознание секретности их миссии, известной лишь нескольким наиболее осведомленным членам человеческого правительства да работникам научных учреждений, только усиливало всеобщее воодушевление.

Выходя на смену, любой знал: именно сегодня может стать известно об их колонии. Транксы еще до прибытия сюда получили достаточное представление о человечестве, его особенностях и слабостях, чтобы сознавать, что каждому представителю человеческой расы от природы свойственна некоторая иррациональность. Поэтому, если тайна раскроется и об их существовании узнает широкая общественность, реакция большинства людей на присутствие среди них незаконной колонии инопланетян может оказаться совершенно непредсказуемой. И оттого колонисты, даже выполняя обыденные, повседневные обязанности, должны были держаться начеку, готовые к непредвиденному.

Однако по мере того, как шли недели и месяцы, а колония оставалась необнаруженной, ее обитатели начали мало-помалу проникаться ощущением безопасности. Если уж осмотрительные люди, содействовавшие основанию и функционированию колонии, позволили себе расслабиться, почему транксам не сделать то же самое?

И под конец рабочего дня Джювинхуран думала вовсе не о безопасности колонии. Она проводила последнюю проверку систем и расхода химреактивов перед тем, как сдать свой пост следующей смене. Но мысли ее были заняты не привычной рутинной работой, а воспоминаниями о времени, проведенном в обществе некоего весьма необычного самца. Увы, на протяжении последних нескольких дней она размышляла о нем постоянно.

Джю и сама не могла понять, чем ее так заворожил помощник приготовителя пищи. Уж разумеется, не своим общественным положением: самец выполнял еще более прозаичную работу, чем она сама. А между тем в шумной колонии имелось немало неспаривавшихся самцов, которые находили Джю привлекательной и издавали в ее присутствии нежное стрекотание, пытаясь добиться чего-то большего, чем просто дружеская беседа. Со многими из них она общалась, разговаривала и развлекалась, но мысли ее неизменно обращались к тому необычному приготовителю пищи.

Что она находила в нем такого уж необычного, Джю затруднялась определить, хотя не раз пыталась. Возможно, некоторые особенности поведения, сдержанность в манерах — не только в речах, но и в жестах, свистках и щелчках, которые являются столь же неотъемлемой частью общения транксов, как и членораздельные слова. А возможно, то, что, приходя в возбуждение, Дес невольно начинал вставлять в разговор слова и выражения из высоко-транксского, выговаривая их совершенно безупречно, чего никак нельзя было ожидать от помощника приготовителя пищи. Имелись у него и другие странности: энтузиазм, с которым Дес говорил о чуждом мире на поверхности; оживление, невольно проявлявшееся в его жестикуляции, когда им случалось посещать выступления одного из официальных утешителей колонии,— кстати сказать, далеко не блестящие; равнодушие, с каким он принимал как похвалы, так и критику в адрес своей работы…

Нет, было, было в приготовителе пищи Десвенбапуре нечто причудливое, непреодолимо привлекательное — и в то же время на редкость отталкивающее. И Джювинхуран не могла выбросить его из головы, как ни старалась. Она уже подумывала сходить посоветоваться к старшему матриарху колонии, но потом решила, что дело пока не зашло так далеко. Ее привязанность пока не переросла в одержимость, поэтому лучше разобраться со своими чувствами самостоятельно.

Одним из способов разобраться ей показалась беседа с источником своих тревог. В колонии, как и в любом улье, обитатели строго распределялись не только по рабочим местам, но и по жилым помещениям и секторам. Все тоннели улья, за редкими исключениями, считались доступными для посещения, и любому жителю улья не требовалось никаких разрешений и пропусков для прохода в другие сектора, однако за пределы своих секторов большинство колонистов выходили редко. В этом просто не было необходимости. Все, в чем нуждался колонист, он мог найти в зоне, отведенной для житья. Традиционная, очень действенная система, одинаково хорошо работавшая и на Ульдоме, и на Ивовице, и на чужой планете, которую ее коренные обитатели называли «Земля».

Люди же, напротив, не придерживались подобного порядка. Колонистам это было известно по рассказам. Человеческое общество обладало лишь видимостью организации, и его члены имели тенденцию вести беспорядочную деятельность, обращая существенно меньше внимания на пользу целого. Жизнь в их ульях зачастую граничила с анархией. И, однако, посреди такого беспорядка и смятения они как-то ухитрились построить цивилизацию!