Понятие преступления - Анатолий Козлов

От характера действия зависит и момент его начала, и момент его окончания. Определением начального момента действия-создания условий наука уголовного права фактически не занимается. Существует лукавая научная (точнее, лженаучная) фраза – «различно решается в каждом конкретном случае», которая вроде бы снимает ответственность за нерешение проблемы с ученого, возлагает ее на правоприменителя, а в конце концов свидетельствует о беспомощности науки. Думается, не нужно лукавить, когда следует открыто и прямо заявить о неготовности науки к решению той или иной проблемы, поскольку любая наука так или иначе с подобным сталкивается, и наука уголовного права не является исключением из данного правила. Ваш покорный слуга в целом также не готов был к подобному,[484] хотя понимал, что необходимо выработать общие критерии, которые бы позволили отделить криминально значимое создание условий, выступающее базой для возможного приготовления как преступления, от действия, таковым не являющимся. И сегодня сомнения в возможности осуществления подобного еще остаются, хотя рискну предложить несколько критериев, возможно, приближающих к надлежащему решению проблемы. Первым критерием, лежащим на поверхности, выступает специфичность характера анализируемого действия, но это означает примерно то же самое, что и отнесение к конкретному случаю. Вторым критерием следует признать наличие реальной возможности вреда при начале создания условий. Рассмотрим это на примере. Лицу заказали финку для совершения преступления, и оно сначала нашло полоску металла как заготовку, затем отковало ее, заточило, отшлифовало, изготовило необходимые аксессуары финки, придав надлежащий вид, и передало исполнителю. С какого момента возникает реальная возможность вреда – с поиска полоски металла или с передачи готовой финки исполнителю, а может быть, с чего-то между ними? Думается, она возникает с момента готовности финки как оружия к причинению вреда, но не с момента передачи ее исполнителю, поскольку тогда за преступление уже отвечает и исполнитель, а не только лицо, создавшее условие. На этом фоне можно выделить и третий критерий – готовность условия к продолжению преступного поведения. Таким образом, создание условия как действие, на наш взгляд, представляет собой не процесс, а результат процесса, соответствующий совокупности указанных трех критериев. Только в этом случае можно всерьез говорить о возникновении общественной опасности создания условий, гарантировать доказанность данного действия, конкретизировать наказуемость его.

Естественно, такое решение вызовет критическое отношение, поскольку возникает различное отношение к действию-созданию условий (ему, на первый взгляд, отказано в динамике развития) и к действию-исполнению (оно обычно представляется как динамичное). Отсекая возможную критику, сразу отметим, что даже как результат процесса анализируемое действие не лишается динамики, так как здесь мы определяем только начало создания условий и до окончания создания условий оно может заключаться в различных действиях, связанных общей целью (мало изготовить отмычку, ее еще нужно передать исполнителю и применить для исполнения преступления), хотя иногда такая динамика действительно будет отсутствовать (например, при приискании исполнителя). Кроме того, действие-создание условий имеет небольшое криминальное значение: приготовление, базирующееся на нем, наказуемо не всегда, а лишь при направленности на тяжкое или особо тяжкое преступление (ч. 2 ст. 29 УК), но даже и в этом случае наказание не может быть назначено свыше половины максимума срока наказания, предусмотренного санкцией (ч. 2 ст. 66 УК). И уже поэтому за начало указанного действия можно взять максимальную выраженность его – создание условий как результат. Правда, при этом необходимо помнить о том, что довольно часто законодатель выносит создание условий (точнее, приготовление) в Особенную часть УК в качестве преступлений создания опасности.

Большое значение имеет момент окончания действия-создания условий в силу того, что за ним начинается исполнение преступления. Нам представляется, что специально изыскивать правила установления момента окончания действия-создания условий нет смысла, достаточно определить момент начала действия-исполнения, как станет достаточно очевидным то телодвижение, которое предшествует последним началу исполнения и замыкает действие-создание условий.

Иногда начало и окончание действия сливаются в одном акте (например, приискание исполнителя). Но значительно чаще между началом и окончанием анализируемого действия может существовать ряд промежуточных актов поведения. При этом некоторые из них будут относиться к деянию-созданию условий, а некоторые будут нейтральными по отношению к преступлению. Например, преступник изготовил отмычку, положил ее в карман, ушел на работу, в течение рабочего дня выполнял производственные функции, после работы зашел выпить пива, а вечером поехал в противоположном от дома направлении и совершил кражу с применением отмычки. Здесь очевидно, что к собственно созданию условий относятся изготовление отмычки, взятие ее с собой, поездка в противоположном от дома направлении с целью кражи и совершение кражи с применением отмычки; все остальные действия нейтральны с позиций преступления. В отдельных случаях такого прерывания преступной деятельности даже в схожих по структуре обстоятельствах может не быть. Возьмем тот же самый пример, только заменим отмычку на оружие, и тогда весь временной промежуток между изготовлением оружия и его применением будет представлять собой либо хранение, либо ношение оружия, которые будут существовать параллельно с нейтральными обстоятельствами. Разумеется, все то же самое происходит и с отмычкой, но поскольку ни хранение, ни ношение отмычки не являются самостоятельными криминально значимыми фактами, постольку и образуется в данном случае разрыв в преступном поведении.

Глава 4

Вред как элемент объективной стороны преступления

Вред в структуре объективной стороны преступления занимает одну из основных ниш. Его влияние трудно недооценить, поскольку именно он является центральной фигурой – он формирует общественную опасность, его ненаступление в неоконченном преступлении (при приготовлении и покушении) ведет к смягчению уголовной ответственности (ч. 2 ст. 66 УК) либо исключению ее (при добровольном отказе – ч. 2 ст. 31 УК), его возмещение или заглаживание как деятельное раскаяние может привести к освобождению от уголовной ответственности (ст. 75 УК), отсутствие угрозы причинения вреда исключает необходимую оборону, крайнюю необходимость и т. д.

Категория вреда считается достаточно исследованной, ясной и понятной, в довольно высокой степени – беспроблемной. И в основном это действительно так. Однако некоторые проблемы возникают и здесь. Одной из них является понимание вреда. Дело в том, что вред не может быть понят однозначно как нечто материальное, которое можно видеть или осязать. Да, в определенной части вред носит жестко материализованный характер, кто-то утрачивает имущество, кому-то наносят побои; и то, и другое мы можем взвесить, оценить по объему, размеру, стоимости и т. д. Тем не менее иногда вред с трудом поддается оценке, мы не можем его пощупать, взвесить, точно оценить. Обычно подобное имеет место в преступлениях, выраженных в законе только в виде действия, – можно ли однозначно определить вес вреда при изнасиловании, при клевете, при оскорблении, при разглашении государственной тайны, при возбуждении национальной, расовой или религиозной вражды и т. п.? В таких случаях деяние создает «невидимые миру слезы». Именно поэтому всегда и особенно в последнем варианте очень важным является установление того, чему вред причинен, кого следует признавать «жертвой» вреда.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Бернер А. Ф. Учебник уголовного права. Т. 1. Часть Общая. СПб., 1865. С. 3.

2

Быстрицкий Е. К. Научное познание и проблема понимания. Киев, 1986. С. 47.

3

Бурчак Ф. Г. Учение о соучастии по советскому уголовному праву. Киев, 1969. С. 62, 66.

4

Жиряев А. О стечении нескольких преступников при одном и том же преступлении. Дерпт, 1850. С. 20.