Зимняя луна (Ад в наследство) - Дин Кунц

Хотя казалось, что прошла вечность, на самом деле миновало только пять секунд с тех пор, как он распахнул дверь, до того, как сердце сжал смертельный спазм. Несмотря на то, что маячило на пороге кухни, невзирая на мысли и ужасы, которые проносились в его мозгу за этот момент времени, Эдуардо знал, что число секунд было точно такое - пять. Потому что какая-то часть его продолжала считать тиканье часов, - похоронный ритм, - пять тиканий, пять секунд. Затем опаляющая боль взорвалась в нем; мать всех болей, вызванная не силой пришельца, но поднявшаяся изнутри. В сопровождении белого света, яркого, как вспышка ядерного взрыва, а дальше - все стирающая белизна, которая смыла пришельца из его видения и все тревоги мира из его сознания. Покой. Мрак. Тишина...

13

Оттого, что в дополнение к перелому позвоночника у него обнаружилось повреждение нервов, Джеку пришлось пробыть в Реабилитационном Центре Феникса дольше, чем он рассчитывал. Моше Блум, как и обещал, научил его дружить с болью, воспринимая ее как свидетельство выздоровления. К началу июля, через четыре месяца после того, как его ранили, постепенно уменьшающаяся боль так долго уже была его постоянным компаньоном, что стала не только другом, но и сестрой.

Семнадцатого июля, когда его выписали из Феникса, Джек мог снова ходить, хотя все еще нуждался в поддержке не одной, а двух тростей. В действительности он редко использовал обе, иногда вообще ни одной, но всегда боялся без них упасть, особенно на лестнице. Хотя и медленно, он обретал прежнюю устойчивость, однако под случайным воздействием блуждающих нервных импульсов одна из двух ног время от времени начинала подволакиваться, заставляя с усилием сгибать колено. Подобные неприятные сюрпризы делались все реже с каждой неделей. Он надеялся избавиться от одной тросточки к августу, а от второй к сентябрю.

Моше Блум, могучий, как скальная скульптура, но умудрявшийся двигаться легко, как на воздушной подушке, сопровождал Джека к главному выходу, пока Хитер подгоняла машину со стоянки. Терапевт как обычно, был одет во все белое, но его ермолку украшала разноцветная вышивка:

- Слушай, тебе придется следить за собой и делать все эти упражнения ежедневно.

- Обязательно.

- Даже после того, как избавишься от тростей.

- Конечно.

- Обычно рвение у всех ослабевает. Иногда пациент, когда к нему возвращаются все функции и он снова доверяет телу, начинает воображать, что больше над собой работать не надо. Но лечение продолжается даже тогда, когда он об этом не подозревает.

- Я тебя понял.

Придерживая для Джека переднюю дверь, Моше сказал:

- И еще ты должен помнить, что у некоторых частенько возникают серьезные проблемы. Им приходится сюда возвращаться и снова лечиться, чтобы только получить обратно то, что они потеряли во второй раз.

- Это ко мне не относится, - уверил его Джек, выхрамывая со своими тросточками в славный теплый летний день.

- Занимайся лечением, когда оно тебе нужно.

- Хорошо.

- Не пытайся манкировать.

- Не буду.

- Теплые ванны с эпсоновской солью, когда будут боли.

Джек торжественно кивнул.

- И клянусь Господом, каждый день я буду есть куриный суп.

- Я не собираюсь изображать твою няньку, - рассмеялся Моше?

- Разве?

- Правда нет.

- Да ты нянчился со мной все эти недели!

- Ты прав. Конечно, я так и делал.

Джек повесил одну тросточку на запястье, чтобы пожать ему руку.

- Спасибо тебе, Моше.

Терапевт сжал его кисть, затем крепко обнял:

- Ты добился больших успехов. Я тобой горжусь.

- А ты отлично справился со своим делом, дружище.

Когда подъехали Хитер и Тоби, Моше ухмыльнулся.

- Конечно, я хорошо с ним справился. Мы, евреи, все знаем о страдании.

Несколько дней, просто находясь в своем доме и засыпая в своей собственной кровати, Джек испытывал такой восторг, что больше не нуждался ни в каких усилиях, чтобы поддерживать оптимизм. Сидеть в любимом кресле, есть тогда, когда хочется, а не тогда, когда это предписывает рассчитанная восстановительная диета. Помогать Хитер с готовкой, читать Тоби на ночь, смотреть телевизор после десяти вечера, не надевая при этом наушников, - все это удовлетворяло его гораздо больше, чем любая роскошь и удовольствия, которые он мог получить, будучи принцем Саудовской Аравии.

Джек продолжал размышлять о финансах семьи, но и это положение было обнадеживающим. Ожидал, что сможет вернуться на работу при благоприятных условиях уже к августу, по крайней мере, отработать плату за лечение. Прежде чем снова станет патрульным на улице, конечно же, придется пройти жесткие физические и психические тесты, чтобы определить, не может ли сказаться его травма на работе, следовательно, еще много недель ему придется служить за столом.

Так как Депрессия проявляла очень мало признаков выздоровления, а каждая инициатива правительства казалась направленной на сокращение рабочих мест, Хитер перестала ждать от широко рассеянных анкет какого-либо урожая. Пока Джек был в реабилитационном центре, она стала предпринимательницей:

- "Говард Ньюс без безумств" - шутила она, - занимаясь бизнесом как "Макгарвей Ассошиэйтс". Десять лет работы с программным обеспечением для IBM принесли ей некоторое доверие в глазах клиентов. К тому времени как Джек вернулся домой, Хитер подписала контракт на разработку программ инвентаризации товаров и бухгалтерии для хозяина целой сети из восьми таверн: одного из нескольких предприятий, процветающего в современной экономике продажей выпивки в соответствующей для этого атмосфере. Ее работодатель уже не мог охватить одним взором деятельность всех своих стремительно размножающихся салунов.

Выручка от ее первой сделки никак не была сравнима с той зарплатой, которую она перестала получать в прошлом октябре. Однако Хитер была уверена, что "доброе словечко" принесет ей больше работы, а для этого, как ей казалось, сначала нужно обслужить по первому классу хотя бы трактирщика.

Джек был рад видеть ее снова довольной своей работой. Компьютеры выстроились на двух больших столах в их спальне, где матрацы и пружины кроватей теперь на день приваливались к стене. Она всегда была счастлива, делая что-то по своей профессии, а его уважение к ее интеллекту и усердию было таким, что он не удивился бы, увидев, как скромная домашняя фирма "Макгарвей Ассошиэйтс" превратилась бы со временем в соперника корпорации "Майкрософт".

На четвертый день пребывания Джека дома, выслушав все его радостные соображения, она откинулась на своем конторском стуле и выпятила грудь, как будто исполнившись необычайной гордостью: