Сталинград - Даниил Сергеевич Калинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Изумление и страх исказили черты испачканного грязью и кровью лица Романа, он рывком сел на топчане и с изумлением воскликнул:
– Оля?! Оля, ты?! Как?!
И Мещерякова – та, которая в виртуальной реальности – вдруг все вспомнила. Словно рухнула плотина, отделяющая сознание реального человека от ее игрового персонажа… Она так же удивленно и в то же время восторженно воскликнула:
– Рома?!
Но тут же цвет глаз ее сменился на серый, и девушка без сил рухнула на изумленного мужа, потеряв сознание.
И одновременно пришла в себя, судорожно открыв глаза в своей комнате в доме Александра. Несколько мгновений она часто, глубоко дышала, осознавая все то, что случилось в ее сне, а после самостоятельно вскочила с кровати. За последний месяц Мещерякова уже смогла восстановиться достаточно для того, чтобы вновь начать ходить. Ну и заодно женственно округлилась, избавившись от анорексичной худобы, впервые в жизни став похожей на собственный идеал красоты, в котором воплотилась в своем первом «погружении»…
– Дядя Саша! Дядя Саша!!! Я смогла пробиться к Роме!!!
Глава 21
3 октября 1942 года
Декретное время: 8 часов 12 минут
Район высоты 135,4 Три кургана. 282-й полк НКВД
Случайно посмотрев на часы, я замер, не в силах оторвать взгляда от циферблата. Время 8:12, прошли ровно сутки, как ныне покойный комиссар предложил мне найти более надежное укрытие. До рокового для всех нас попадания снаряда оставалось три минуты…
Маслова завалило землей, летеху-связиста откопали слишком поздно, а Дмитрия Ивановича зацепило крупным осколком тяжелого, в несколько десятков килограммов «чемодана» 150-миллиметровой гаубицы… Тяжелая потеря для полка: комиссара многие уважали, он полюбился бойцам. И еще тяжелее осознавать, что послушай я его сразу, и вся группа уцелела бы. Хотя на войне не угадаешь, как пойдет. Порой случайные пули достают людей в глубоком тылу, а порой остаются в живых те, кто поднимал людей под пулеметным огнем. Увы, знать свою судьбу и предвидеть будущее нам не дано…
Сам я отделался ранением левой руки и ушибами средней тяжести. Тем не менее действовать могу обеими конечностями (пусть и через ощутимую боль в бицепсе) – все благодаря Оле. Оле…
Сложно передать словами мои чувства, когда я разглядел цвет глаз жены и понял, что передо мной не аватар, а моя любимая, реальная… Там были и радость, и изумление, и дикий ужас оттого, что все мои усилия оказались напрасны и что ее вновь каким-то образом засосало в игру. А еще была очень яркая надежда, что я вновь могу попытаться выйти из виртуальной реальности… Главное, что я также разглядел в ее глазах целую гамму чувств, словно мое удивление что-то стронуло внутри ее и девушка вдруг осознала, где она находится и кем является… И тут же покинула аватар.
Чуть позже я общался с ней, с «персонажем», спрашивал, что она помнит. Более всего боялся услышать, что она видела во «сне» капсулу, что Мещерякова вновь решилась на авантюрный эксперимент с «погружением», но аватар ничего такого не видела, что заставило меня облегченно выдохнуть. Серьезно, если для моего спасения Оле потребуется вновь проваливаться в игру с риском в очередной раз в ней застрять… Спасибо, но лучше не надо! Иначе этот гребаный замкнутый круг в конечном итоге погубит нас обоих…
Очередной близкий удар, сотрясший высоту, от которого сверху, с перекрытий блиндажа посыпалась вниз земля, заставил меня ощутимо вздрогнуть. Умом я понимаю, что вероятность точного попадания по блиндажу, спрятанному в глубине позиций, крайне мала, но любая статистика работает, когда не касается вас лично. Ведь тот же Болвинов как раз и погибнет от снаряда, угодившего точно в его землянку… И тот факт, что мое укрытие значительно надежнее, на деле ничего не меняет: три наката толстых бревен все равно не спасут от «чемодана» тяжелой гаубицы.
После вчерашнего происшествия я начал бояться. Всерьез бояться, и ничего не могу с этим поделать. Вроде стою нормально, пытаюсь что-то командовать, внятно отвечать на вопросы подчиненных, а у самого мысли путаются и спина мокнет от липкого пота. Ловлю себя на том, что замираю, отсчитывая секунды до следующего удара, иногда даже задерживаю дыхание и выдыхаю только после очередного толчка. И что самое страшное, чувство мятущейся тревоги, ощущение пустоты в груди никуда не делось. Вчера, когда пришел в себя, был более-менее спокоен, потом все мысли переключились на возвращение Оли, а вот сегодня утром… Сегодня я проснулся с этим самым гадким чувством, будто где-то в глубине души уже точно знаю, что попал на прицел и от смертоносного «выстрела» нигде не спрятаться, не укрыться… Гадкое чувство.
Вообще, страшно об этом думать, но многие фронтовики предчувствуют свою смерть. Обычно именно перед этим бойцы заполняют так называемые смертные медальоны – жетоны, в которые вкладываются листочки с личной информацией, списком близких родственников, а иногда и неотправленные письма к родным с последними словами любви… Бытует поверье, что как только заполнишь жетон, так тебя тут же и убьют. Но по существу это суеверие складывается как из-за высокой смертности в боях в принципе, так и из-за тех самых фронтовиков, которые почуяли свой конец и напоследок все заполнили. Заполнили хотя бы для того, чтобы их тела могли опознать, если красноармейскую книжку заберут или если она потеряется после боя…
Ловлю себя на мысли, что сегодня мне хочется заполнить свой жетон. Хотя кому он здесь будет нужен… Так, отставить панику! Хороню себя раньше времени, как баба какая!
Решительно шагнув к столу, залпом осушаю солдатскую кружку с простой водой, плеснув ее остатки на лицо, и немного прихожу в себя. От судьбы не уйдешь! А раз так, то и нечего праздновать труса, даже если это действительно последние мгновения! Уходить надо мужиком, даже если жил, как… Как?
Да неважно, как я жил и кем был до первого «погружения». Важно то, кем стал – по крайней мере, здесь. А здесь я как-никак уже командир полка. Если военная карьера пойдет как надо, но вытащить из виртуала меня при этом не смогут, войну могу и комдивом закончить. А что? Все возможно. И тут откроются для меня совсем уже блестящие перспективы по изменению будущего в родной стране, пусть и здесь, в «игре». Глядишь, обойду Хрущева на подскоке, а там и до спасения СССР недалеко…
Удивительно, но мысли о развитии попаданческой карьеры
