Триединый - Генсо-но Ками

герб, что и на конверте. Поверх ворот располагалась надпись «Грайхаул».

Почти сразу, как мы подъехали, к экипажу подошел привратник. Я сообщил, что мне назначена встреча с Линнерардом Ардиссом. Поклонившись, слуга распахнул ворота.

Экипаж покатил по мощеной дороге, пролегавшей среди ухоженного сада, напоминавшего дворцовые парки Европы.

Возле особняка — громадного здания из светло-коричневого камня, — меня уже дожидался дворецкий. Поклонившись, он уточнил:

— Виктор Ардисс?

Получив подтверждение, сказал:

— Прошу вас. Хозяин ожидает вас.

— Через какое-то время поедем обратно. Не уезжай, — приказал я извозчику.

— Слушаюсь, саэр!

Дед принял меня в большущей богато убранной комнате. На стенах висели многочисленные портреты в золоченых рамах. Надо полагать, предки.

Отец Эзерина был удивительно похож на него. Точнее, наоборот, — Эзерин Ардисс походил на своего родителя. Тот же рост, те же черты лица…

Впрочем, имелись и отличия. У Линнерарда волосы оказались седыми. Кроме усов, он носил короткую ухоженную бороду. И еще дед был грузнее.

Поднявшись при моем появлении, Линнерард Ардисс произнес:

— Здравствуй, Виктор. Рад приветствовать тебя в городской резиденции рода Ардисс. Надеюсь, это место станет для тебя родным.

— Приветствую вас, саэр, — поклонившись, вежливо ответил я.

— Присаживайся, — дед подал пример, опустившись в мягкое кожаное кресло. — Желаешь чаю? Или чего-нибудь еще?

— Благодарю вас, — я сел. Кресло оказалось удобным. — Пожалуй, откажусь.

— Что ж, если вдруг передумаешь — только скажи.

С минуту мы молча разглядывали друг друга.

— Ты пошел в мать, — наконец, нарушил тишину дед. — У тебя ее глаза, ее волосы.

— Это плохо? — при упоминании Росальбы, я почувствовал напряжение. Если он только попробует сказать о ней что-нибудь дурное…

— Отнюдь нет, — ответ Линнерарда оказался неожиданным. — Она очень красивая женщина. В этом плане я прекрасно понимаю выбор Эзерина.

— Не знал, что вы знакомы с мамой, саэр.

Он посмотрел мимо меня, точно припоминая что-то.

— Мы встречались один раз. Когда твой отец привел ее сюда, чтобы представить нам.

— Слышал, это знакомство плохо кончилось для папы, — не удержался я.

Дед пристально посмотрел мне в глаза.

— Он нарушил волю рода. Поставил всех нас в сложное положение. Подобное неповиновение не прощается никому. И поступив по-своему, твой отец знал, на что шел.

Мне хотелось возразить, сказать, чем должна быть настоящая семья. Но понимая бессмысленность подобного поступка, я сдержался. Вместо этого, максимально вежливо поинтересовался:

— Могу я узнать, с какой целью вы пригласили меня, саэр?

— Ты слишком прямолинеен, — заметил Линнерард с оттенком неодобрения. — В иных ситуациях это неплохо. Но не во время бесед и переговоров. Полагаю, это объясняется твоим возрастом и некоторыми пробелами в воспитании. Видимо, Эзерин не сумел научить тебя всему, что требуется молодому человеку твоего положения.

— Отец дал мне все необходимое, — отчеканил я, вновь начиная сердиться. — А если чего-то мне и не хватает, то точно не по его вине.

Дед вновь долго изучал меня с непроницаемым лицом.

— Характер у тебя похож на отцовский.

— Я рад этому.

— Надеюсь, ты не допустишь ошибок Эзерина.

— Каких, например? — я все еще говорил вежливо, но внутри меня поднималась агрессия.

— Прежде всего, не станешь совершать импульсивных поступков, — в отличие от меня, дед явно умел контролировать эмоции. Не знаю, о чем он думал, но на лице это совершенно не отражалось. — Это скверно влияет на будущее.

Помолчав, он добавил:

— Я пригласил тебя не для того, чтобы обсудить ошибки твоего отца. Это все в прошлом. Давай лучше поговорим о будущем.

Я молча ждал продолжения.

— Как тебе, должно быть, известно, твой отец совершил проступок…

Мои кулаки непроизвольно сжались. Поглядев на них, я удивился своей реакции.

— …И был наказан. Но тебя это не касается. Ты можешь стать полноправным представителем рода Ардисс. И моим наследником.

— Почему вы решили предложить это? — я искал подвох в его словах. — Ведь вы годами не интересовались ни мной, ни моей семьей.

— Отчего же, — невозмутимо ответил Линнерард. — Интересовался. Мне докладывали, что ты недееспособен и не сможешь стать наследником. Теперь же ситуация изменилась.

— Вот как? И что мне нужно сделать, чтобы сделаться частью рода? Предать отца? Этого не будет!

— Нет, — он качнул головой. — От тебя требуется лишь согласие. Все остальное сделаю я сам.

Не в силах понять движущие им причины, я задал вопрос в лоб:

— Зачем это вам?

— В тебе течет кровь Ардиссов, — ответил он. — И ты обладаешь высоким потенциалом — это показал Турнир Доблести. Ты можешь принести неоценимую пользу роду.

— Я не победил на турнире. Драйса убила саэри Мэльволия.

— Это не стало бы возможным без твоего участия. Не вмешайся ты — она и другая девушка умерли бы в тот день. Я был там и видел все своими глазами… К слову, какой у тебя Дар? Увеличение скорости или физической силы?

— Мой Дар еще не раскрылся.

Впервые за все время встречи на его лице появились какие-то чувства. А именно — удивление.

— Ты на равных сражался с лучшим бойцом «Алмазного вихря», способности которого были усилены малихальтом, без использования Дара?! Невероятно! — Он встал и прошелся по комнате, заложив руки за спину. — Кто обучал тебя?

— Отец. И еще наставник Ансельм.

Линнерард смерил меня испытующим взглядом.

— Эзерин был отличным бойцом, но он всегда сражался, используя Дар. Вряд ли он мог научить тебя биться без магии. Что касается этого Ансельма… я выясню, кто он… В любом случае, у тебя, несомненно, выдающиеся способности. И я хочу, чтобы они послужили нашему роду. — Дед протянул мне руку: — Что скажешь, Виктор?..

Первая интермедия

Здешнюю магию не понимал никто. Да и как можно постичь нечто, не имеющее источника?

Эта магия просто была. И немногие избранные, которым позволили прикоснуться к тайне, сначала изумлялись, словно дети, видя самопроизвольно движущиеся многотонные плиты, исходящий ниоткуда свет, исцеление ран и болезней без вмешательства лекаря и другие необъяснимые вещи. А после, привыкнув, пользовались чудесами, не задумываясь о сути загадочной силы.

Задумываться было опасно — это могло свести с ума.

По мнению Мирдинна, помешательство от погружения в неведомое не грозило лишь двоим существам во все мире.

Мастер Эон был слишком мудр,