Автово - Андрей Портнов

Я вспомнил кое-что из репертуара Бабы Жени и мысленно чертыхался на эту тётку, которая, видимо, увидев меня голого, сразу же перекрыла где-то кран с горячей водой. Но самым интересным было то, что я ещё не успел смыть с себя пену.

— Идиотское положение, — подумал я, — прямо как в кино. Стою весь голый и в пене посреди чёрной блевотины, да к тому же холодновато уже стало. Ещё немного и я орать буду на всю общагу, чтобы воду включили.

Слава Богу, до этого не дошло. Не знаю, на что я надеялся, но я решил покрутить кран с горячей водой. К моему удивлению вода шла прекрасно. Очевидно, увидев тётку, я в испуге случайно задел кран, и тот закрылся. А я-то на тётку подумал, только страху натерпелся.

Вымывшись с грехом пополам, я оделся и стал проделывать по «канату» обратный путь. В коридоре стояла та самая тётка, которая оказалась обычной уборщицей. И какая-то странная она была немного, как будто малость того — сдвинутая.

Увидав меня, она ошарашено выпучила свои глазки и печально-трагическим голосом спросила:

— Это чего же здесь такое случилось? А?! Почему всё чёрное? Что это?

Я вспомнил об её профессии, и мне даже стало её немного жаль. Стараясь говорить как можно спокойнее, я ответил:

— Понимаете, около месяца ведь воды горячей не было! Вы ведь знаете. А вчера вот дали. А народ грязный, решил сразу весь помыться… И вот…

Я развел руками, ещё раз посмотрев на окружающую меня грязь. Вряд ли ополоумевшая уборщица поняла мой бред. Бедняжка, ей предстояла каторжная работа. Но она с ней справилась, молодец! И только за одно это ей следует поставить памятник…

Помимо этого случая, душ, вообще, преподносил нам немало развлечений. К примеру раньше работал всего один душ. По чётным мылись бабы, по нечётным мужики. Затем отремонтировали второй душ, и он стал женским. Мы же хоть каждый день могли ходить в старый. Все были счастливы и довольны. Но стоило какому-нибудь из них сломаться, то тут-то и начиналась неразбериха.

Так, например, однажды, сломался наш. И в один прекрасный день на вахте появилось объявление, что с первого марта будет работать только женский душ по старому расписанию, то есть чет-нечет.

Узнал я об этом чисто случайно, потому что споткнулся у вахты и врезался рожей прямо в вахтенную будку, где перед глазами замаячило это объявление. А так бы я его даже и не заметил. Потом, расспрашивая остальных, я узнал, что объявление видели далеко не все. А отсюда напрашивался вывод, что 1 марта будет крутая шутиха.

Именно 1 марта Владик с Рябушко решили искупаться. Услышав от меня, что с сегодняшнего дня мыться надо в женском душе, они не поверили, но, увидев объявление, всё же решились туда пойти на свой страх и риск.

Как потом следует из рассказа возбуждённого Владички, в раздевалке мирно снимали лифчики такие же ничего не знающие девушки… Что было дальше — не для печати.

Вот, а сколько таких случаев произошло за целый день! Надо было ремонтировать наш душ не 1 марта, а 1 апреля. Вот уж, действительно, бы получилась шутиха!

И ещё об одном событии, произошедшим со мной в душе, не могу не рассказать.

По нашей общаге стали распространяться слухи, что в женском душе стал появляться какой-то мужик. И, кажется, были два случая изнасилования. Теперь наши девчонки стали ходить в душ только толпами и, вообще, боялись страшно.

Мне это, разумеется, не грозило, и, однажды, засидевшись допоздна над каким-то Гармашёвским заданием, я, часов в 12 ночи, пошёл мыться.

В душе были только два каких-то пацана, которые смылись буквально через 5 минут после моего прихода.

И вот стою я один посреди душа, мылюсь, как вдруг в раздевалку забегает какой-то мужик и начинает пристально меня разглядывать. Видно, я ему чем-то не понравился, потому что, простояв так минуты две, он убрался с глаз моих долой.

— Странно, — подумал я и продолжил мыться.

Через несколько минут в раздевалке показался другой мужик в милицейской форме и тоже принялся меня разглядывать. Затем тоже исчез.

— Очень странно, — снова подумал я и ещё яростнее стал натираться мочалкой.

— Что-то давно уже никто не приходит, — пронеслось у меня в голове минуту спустя.

Только подумав об этом, в раздевалке снова показалась чья-то голова — на этот раз третьего мужика. Но тот убегать не стал. Он сделал кому-то знак рукой, и к нему подошли уже знакомые мне первые два мужика. Теперь они стали переговариваться между собой и показывать на меня пальцем.

— Просто прелестно! В медицинском институте у заочников практические занятия по анатомии, небось. А я тут в качестве экспоната, — подумал я и повернулся к ним задом.

Всё-таки, голым человек чувствует себя несколько беззащитным, да ещё если на него таращатся три типа. Не очень это приятно, знаете ли!

Наговорившись, двое из мужиков ушли, а один — тот, который вбежал сюда первым — пошёл прямо ко мне. В кожаной куртке идти по парной! Гадость!!!

Я на всякий случай зашёл в кабину поглубже и стал ждать продолжения. Мужик подошёл так близко, насколько позволяли ему летевшие во все стороны от меня брызги. Затем откашлялся и произнёс:

— Я из милиции. Не видели ли вы кого-нибудь здесь, пока мылись?

— Видел, — ответил я, высунув голову из кабины и стараясь заглушить своим голосом звук льющейся воды. Выключать воду я не собирался ни за какие коврижки.

— Кого?

— Да двое тут мылись, а потом ушли.

— Какие из себя?

— Да примерно моего возраста.

— А-а-а, — разочаровано пробубнил мужик. — И больше никого?

— Никого.

И поняв, что толку от меня никакого нет, он развернулся и пошёл прочь.

Вернувшись в 215-ую, я застал Рудика и Владика спящими, а мне ведь так хотелось поделиться с кем-нибудь последними новостями. Поэтому я отправился к татарам, которые в это время ещё не спали.

— О, привет, Рыжий! — сказал Наиль.

— Ты чего не спишь? — спросил Марат.

— А меня сейчас в душе милиция допрашивала! Голого! Прикиньте! Могу поспорить, что, наверное, ещё никто не давал показания голиком. Эффект потрясающий! Спрашивали про какого-то типа, наверное, про того насильника. Видать опять побаловаться решил. А вот интересно, если бы я на самом деле его видел, тогда я был бы для них ценным свидетелем. И что же, они бы меня сразу для дачи показаний увезли бы? Даже одеться не дали бы? Так голого и увезли?..

— Шёл бы ты спать, Рыжий, — перебил меня Марат, — поздно уже. А то размечтался — голый в ментовке.

Я представил себе эту картину, ужаснулся и пошёл к себе…

Тем временем уже полностью обжившиеся «школьники» всё больше и больше вкушали прелести питерской жизни. Больше всего это, конечно, относилось к Юрику, Шашину и Платону.

Если в нашей группе очаг всех пьянок и дебошей находился в 211-ой, то с тем же успехом аналогом этому у «школьников» можно было считать 213-ую. И, вообще, в стене между 211-ой и 213-ой надо было прорубить дверь — был бы один общий притон.

Особенно выделялись, конечно, Шашин с Юриком. Платон, что и говорить, отставал.

И если в нашей группе, когда все напивались до чёртиков, никаких казусов, а точнее мордобитий не было (случай с Рябушко и Коммунистом можно было считать приятным исключением), то в случае с Шашиным и Юриком этот номер не проходил.

И если они (так, случайно, конечно же) решили выпить — об этом сразу узнавала вся общага (ну, не вся, но наше крыло точно) — то мы уже знали, что вечером нас ждёт красочное представление с всякими там спецэффектами.

Так, однажды, попивая спокойненько чай в своей 215-ой, я услышал в коридоре странные звуки. Было похоже, что кто-то выбивает свой старый матрац. Однако, выбивает нещадно. Тут я вспомнил, что как раз на сегодня намечалась очередное блевание в 213-ой, сопоставил это с доносившимися потусторонними звуками и, бросив к чёрту чай, пулей выбежал в коридор. Увиденная мною картина оказалась довольно занятной. Роль матраца играл Шашин. А если выражаться точнее, то его голова. Палкой-выбивалкой был Юрик. Оба друга в совершенно невменяемом состоянии держались, боясь потерять равновесие, за стену и касались друг друга своими ручонками. Правда, Юрик касался немного сильнее. Шашин стоял плашмя спиной к стене, а Юрик, осторожно держа его за голову, бил ею об эту самую стену. Шашин, похоже, не возражал, а только продолжал что-то бубнить себе под нос. Юрику эти слова, как видно, были не по душе — вот почему голова Шашина, не смотря на сыпавшуюся штукатурку, монотонно оставляла свои следы на стене.

Лица обоих, что очень интересно, выражали настолько полное безразличие ко всему вокруг, что со стороны могло показаться, будто Юрик спрашивает Шашина, как пройти к библиотеке Ленина. Ну, а то, что метод допроса был несколько странным… что ж, все люди разные.

Данная экзекуция продолжалась довольно долго, пока Юрик не решил сделать небольшую паузу и посмотреть на меня. Что-то мне в его взгляде не понравилось. Недолго думая, я решил уйти от греха подальше…