Попытка вторжения - Юрий Павлович Валин

сегодня не хватало, так это Грушееда. Мешки он ловок таскать, соображает быстро и без хныканья. Да и интересно было бы юному Гру на этот бордель посмотреть. Как там Светлоледя обозвала? Щухер-шухер! Очень правильное, выразительное слово.

Лоуд оглянулась: кажется, хвостачи по камешку разбирали ту длинную стену. Это правильно — потаскун вполне мог в нору забиться, зверьки известные проныры. Что-то происходило за каменоломнями, у вышек и пещер, куда упирался приручейный вал. Те места Лоуд успела осмотреть лишь бегло, а жаль, — много там имелось любопытного. Ну, Логос не посмеет возражать, еще туда заглянем…

— Лезь-лезь, я тебе эту, как ее… гальету дам, — подбодрила носильщика Лоуд.

Тот ответил стоном, но одолел еще ступеньку…

Глава седьмая

Чайник — бог войны

Малокалиберного лазутчика Катрин засекла поздновато — черный клубок прыгал по ступенькам уже в верхней части лестницы. Шпионка нотой приоткрыла дверь — лазутчик влетел, закружился, ощетинившись ножами:

— Здесь что ли бункер?

— Вроде как. Логичнее обзывать «казематом», но…

— Шарометы! — гость шмыгнул к установкам.

— Раскочегарено, не опались. Кстати, ничего, если я твою маму помяну?

— А⁈ Чего⁈

— Ты, балбес, на меня взгляни! Отмычки не потерял?

Мин сосредоточился на начальнице, осознал, полез под шкуру

— Виноват…

Перебирал железки на связке, ковырялся. Заявил, что замок «нестандартный, вражески продуманный».

— Без суеты, — напомнила Катрин. — Там у хвостачей что за массовые миграции? Бегают они чего?

— Лоуд их это… мигрирует. Как пить дать, оборотниха наш мешок потеряет. Увлекающаяся она разведчица. Хотя талантливая… — полукровка раздраженно поскреб лохматую морду и сосредоточился на возне с отмычками.

Катрин помалкивала, прислушиваясь к шуму в лагере — теперь, вроде бы, что-то у дальних пещер стряслось.

— Ата! — Мин победно взмахнул лапой, едва не заехав начальнице по физиономии. — Да туг одной левой!

Проклятые железки действительно разомкнулись, хотя и без особо торжественных лязгов-щелчков. Катрин попробовала потереть пострадавшие запястья: пальцы дрожали и не слушались, собственно, и тереть браслетные раны не рекомендовалось.

— Молодец! Не зря уроки брал. Будешь представлен к награде, — пробормотала Катрин, стараясь не смотреть на собственные руки.

— Да я-то что, это все Ква толково объяснял. Слушай, тебя перебинтовать нужно.

— Недосуг. Живо к амбразуре: одним глазом наблюдаешь, другим осваиваешь технику. Полагаю, отражать врата свинцовыми ливнями и клубами пара именно тебе придется.

— Мне⁈ — полукровка уже сунул нос в затвор МК-2.2. — Да я такую конструкцию второй раз в жизни вижу. Тут навык нужен…

— Вот и обвыкайся.

Мин покосился:

— Там вода есть. Обмой, потом продезинфицируем, забинтуем.

— Нет уж, это такая сомнительная вода… Не отвлекайся.

Катрин прошлась по каземату, пытаясь отстраниться от боли — парадокс, но после снятия колодок руки болели вдвое сильнее. Пройти должно, мать его… Пальцы все-таки шевелились, удалось взять револьвер, но… Так стрелять, только патроны зря тратить…

— О, мешок наш тащится! — доложил Мин, пытаясь пробно развернуть установку и не приложиться к раскаленным патрубкам.

— Там кожух сетчатый, защитный — на место его верни и винтом застопори, — посоветовала Катрин. — Жив, значит, мешок? Аптечка сохранилась?

— Что ей будет-то? Ну, если Лоуд медфутляр не распотрошила. Она, знаешь ли, любознательная. Если не сказать — вороватая.

— У каждого есть недостатки.

— Это конечно. Слушай, а как тут с дистанцией? Шкалы на прицеле не вижу.

Катрин объясняла, старясь не кусать губы. Руки пекло все сильнее. Ядовитые колодки были, что ли?

…— В общем, данное конкретное орудие ведет или действенный огонь на кинжальных дистанциях или символически-рассеивающий.

— Этак у нас пули рассеются раньше противника, — деловито заметил Мин.

— Осмысли тактику применения. Где эта… с аптечкой и мешком?

— Будет она сама таскать, как же. Носильщик буксует. Но уже рядом…

Дверь приоткрылась, вполз мешок, за ним хвостач — слепо глянул на даму с револьвером, не выпуская мешок вытянулся по полу и принялся вздрагивать в беззвучных рыданиях. Следом вошла Лоуд в образе Приятной Бабы:

— Уф, закудхали эти ступеньки! Я б тех кто строил, за задницу и на…

— Попозже. Будь добра, открой мешок, там лекарские снадобья должны быть…

Оборотниха посмотрела на руки начальницы и с удовлетворением напомнила:

— Я говорила, что отсохнут. У меня такой опыт по ошейникам и кандалам, что…

— У меня тоже опыт. Заглохни и мешком займись. Пожалуйста.

— Грубые вы, как безродные портовые подзаглотники, — с печалью сообщила Лоуд, развязывая мешок. — Вот когда я была сержантом, все уважали, ценили.

— Я сказала «пожалуйста».

— Что то ублёвое «пожалуйста», когда рычишь, как клыкач на брачной отмели. Нет, вообще все на меня рычат, и этот енот вег-дичевый из клетки фыркал.

— Я был в образе, — напомнил Мин, возясь у шаромета.

— Тоже оправдание. Это что тут за сверток? Тяжеловато для снадобий.

— Кольчуга. Отложи. Лекарства в пятнистой коробке, — сдерживаясь, объяснила Катрин.

— Это? Так разве это коробка? Больше на футляр похоже. А как открывается?

— Мин! — зарычала Катрин.

Коротышка отскочил от амбразуры. С аптечкой он дело имел, курс доврачебной помощи освоил. Скрипнула застежка-крепейник', внутри лекарства были упакованы в полиэтилен.

— Это чего за шкурка такая? — не замедлила восхититься оборотень.

— Объясню. Попозже, — пообещала Катрин. — Ты там понаблюдай пока за хвостатыми.

— Да, лечение и промывания — это не мое, — самокритично признала Лоуд. — Всю жизнь сплошные шмондюки вокруг, где тут толковому ремеслу научишься?

Надо признать, вела репортаж от амбразуры придурошная коки-тэно талантливо: перемещения хвостачей, маневры краснокамзольников доводились до временного медпункта весьма доходчиво. Впрочем, следить за процессом оказания первой помощи оборотниха тоже успевала.

— А на чем эта ублевость так липко держится? Слизь какая подсушенная?

— Клей. Специальный, лекарский, — пояснил Мин, закрепляя последнюю полоску лейкопластыря.

— Умно. Наверняка, никои придумали, — соображала Лоуд. — У них все на клею. Не поверите, как-то хотела статуэтку на ихнем корабле глянуть — такая гладенькая, из черного камня — так оказалась к полке прилеплена. Нет, ну не шмондюки, а⁈ Едва оторвала ту штуковину. Кстати, к нам идут. Трое: один в красном, двое с хвостами.

— Попробуем принять по-тихому, — Катрин встала.

Обработанным и забинтованным запястьям полегчало, но пальцы по-прежнему оставались слабоваты. Сжимая и разжимая кулаки, Катрин попросила:

— Мин, свободы мне добавь.

Опытный коротышка присел, подцепил подол