Месть Фантомаса - Марсель Аллен

— Мадам, завтра днем я увижу госпожу княгиню Соню Данидофф. Не могли бы вы оставить мне эти жемчужины? Я покажу их ей и, если она проявит к ним интерес, возможно, нам удастся договориться…

— Дорогая моя, вы очень любезны, не обращая внимания на то, каким образом я пытаюсь уговорить вас выбрать для себя это украшение… С моей стороны было бы более правильным просить вас пойти со мной к какому-нибудь известному ювелиру, но я вам просто признаюсь: мне предложили этот жемчуг на очень выгодных условиях. Вот поэтому, если он вам нравится, я был бы счастлив украсить им вашу прелестную шею…

Княгиня Соня Данидофф весело усмехнулась и ответила Томери:

— Мой дорогой друг, ради бога, никогда не стесняйтесь в таких вопросах! Помните, что можно быть галантным и без подобных пустяков… Мне кажется, мы с вами слишком хорошие друзья, слишком серьезные люди, чтобы обращать внимание на подобные детали… Жемчуг не становится менее красивым от того, что его покупают у малоизвестного ювелира, и клянусь вам, что я слишком люблю драгоценности сами по себе, чтобы, выбирая их, смотреть на футляр, в котором они находятся…

Томери поклонился.

— Итак, закончим вступление, — сказал он, — вот, дорогая Соня, две жемчужины, оставленные мне в качестве образца… Вы мне доставите громадное удовольствие, посмотрев на них внимательно, очень внимательно… Как вы только что говорили, оставим ненужные любезности и, если они вам нравятся, скажите мне об этом откровенно…

Княгиня взяла обе жемчужины, прошла через большую гостиную, где она находилась со своим женихом, приблизилась к одному из окон и приподняла гардину, чтобы лучше видеть блеск жемчуга.

— Это же настоящее чудо! — воскликнула она. — Друг мой, вы совершите безумный поступок!..

— Вы действительно находите, что эти жемчужины красивы?

— Конечно. У них превосходный блеск и чудесная правильная форма… Знаете, дорогой мой, я никогда не видела ничего подобного, разве что те, которые у меня украли… Мне было очень больно, что я их потеряла… Вы ведь знаете, они перешли ко мне от моей бедной матери… Я никогда не подумала бы, что смогу увидеть жемчуг подобного качества…

— Вы считаете, что у них такой же красивый блеск?

Соня Данидофф все еще рассматривала две жемчужины, преподнесенные ей женихом.

— Это удивительно, — вдруг сказала она, — по некоторым особенностям их блеска, клянусь вам, мой дорогой друг, мне кажется, что вы мне преподносите мой собственный украденный жемчуг…

Томери, казалось, только и ждал этих слов.

— Соня, вы действительно считаете, что он похож на жемчуг того колье, которое украли у вас в моем доме?

— Я вам повторяю, что они совершенно идентичны…

— Мне кажется, моя дорогая, вы не ошибаетесь. У меня есть причины, чтобы предположить, что вы действительно держите в руках две из ранее принадлежавших вам жемчужин…

И Томери рассказал невесте о странной посетительнице и о ее предложении.

Услышав это, Соня Данидофф воскликнула:

— Но вы же не пойдете к этим людям совсем один?

— Почему?

— Если предположить, что это грабители…

— Ну и что?

— Они будут знать, что у вас при себе крупная сумма денег, поскольку вы собираетесь приобрести жемчуг. Поступить так — совершенно неблагоразумно…

Сахарозаводчик пожал плечами.

— Вы шутите! — сказал он. — Если бы преступники намеревались устроить мне ловушку, они нашли бы тысячу других способов, и потом, необходима большая смелость, чтобы посоветовать мне показать вам этот жемчуг заранее и привлечь мое внимание к тому, что речь идет об украденных жемчужинах!… Нет… нет… успокойтесь. Эту торговку не могли подослать преступники. Она просто осведомительница полиции, принявшая меры предосторожности, и, идя за ней, я не подвергаюсь никакому риску…

Соню Данидофф мало убеждали аргументы сахарозаводчика…

— И все-таки меня это пугает, — сказала она, — если вам кажется, что вы не подвергаетесь никакой опасности, позвольте мне пойти с вами. Мы вместе пойдем и опознаем этот жемчуг.

— Согласиться на подобное предложение было бы последней бестактностью с моей стороны. Одно из двух: либо нет никакой опасности, и я буду сожалеть о том, что вытащил вас в такую мерзкую погоду, либо опасность есть, и я буду еще больше сожалеть о том, что вы подвергаетесь подобному риску вместе со мной… Пожалуйста, Соня, не настаивайте… Я же не ребенок! И я буду внимателен…

Несколько минут спустя сахарозаводчик покинул молодую женщину и направился в «Кафе де ля Пэ», о встрече в котором он договорился с посредницей в торговле бриллиантами…

Она уже ждала Томери и встретила его самой благосклонной улыбкой.

— Я убеждена, месье, — сказала она, — что госпожа Соня Данидофф заинтересовалась предложением, которое вы ей сделали?

— Действительно… Не хотите ли вы сразу же проводить меня к вашему ювелиру?

— Как вам будет угодно, месье. Так даже лучше…

Сахарозаводчик подозвал фиакр и устроился в нем вместе с торговкой, которая на ходу бросила адрес кучеру.

Когда минут двадцать спустя они сошли у дверей дома, где жил владелец жемчуга, Томери о нем так ничего и не узнал. Торговка очень умело отвечала на его вопросы, ограничиваясь лишь сведениями о примерной стоимости жемчужного ожерелья… А это-то меньше всего интересовало сахарозаводчика!..

Они поднялись по скромной лестнице на третий этаж и позвонили в маленькую одностворчатую дверь.

— Кто-то идет нам открывать, я слышу шаги…

Дверь приоткрылась.

— Кто там? — спросил мужской голос.

— Я, друг мой…

Дверь широко распахнулась…

— Проходите, месье…

Но как только Томери сделал несколько шагов, следовавшая за ним торговка набросила вокруг шеи шелковый платок и, упираясь коленом ему в спину, попыталась сделать то, что называют «пинком папаши Франсуа», причем с геркулесовской силой. Сильный и энергичный, Томери не потерял присутствия духа. Он знал, что силой противостоять такому приему невозможно и решил схитрить. Он энергично отбросил тело назад, пытаясь сбить с ног душившую его женщину. Из груди его раздались хрипы.

На секунду Томери показалось, что он сможет высвободиться от сжимавших горло тисков… но из темноты вдруг появилась фантастическая фигура человека, тело которого плотно облегало нечто, похожее на черное трико, скрывавшее его с ног до головы. Лица, скрытого под маской, не было видно… Человек с кинжалом в руке бросился на Томери…

Томери не успел сделать какое-либо движение, как человек в маске уже пронзил его грудь.

Отныне сахарозаводчик стал всего лишь трупом, тщетно дергавшимся в последних судорогах.

— Ну вот, — сказал незнакомец торговке, которая встала и оттолкнула тело несчастного Томери ногой, — каждому свое…

— Черт возьми, патрон! Мне уже казалось, что он меня раздавит и я буду вынужден освободить его!.. Хорошо, что вы вмешались…

Человек в маске пожал плечами:

— Я был совершенно незаинтересован, чтобы он высвободился… Скажите-ка, никто не догадывается?..

— Никто, патрон. Он пришел сюда, как агнец на заклание…

— А княгиня Данидофф?

— Дамочка, наверное, сейчас в ожидании своего нежного друга… Я бы вам не советовал навещать ее!..

— Замолчи, болтун, — внезапно приказал бандит в маске. — Переодевайся!.. Сматываемся отсюда!.. У нас еще есть работа.

— Вечером?

— Да, вечером…

И в то время, как посредница в торговле бриллиантами снимала с себя юбки, корсаж и постепенно принимала вид мужчины, бандит в маске добавил:

— Нибе! Ты превосходно сыграл свою роль, однако я еще раз повторяю, что сегодня вечером нам еще предстоит поработать… Так что поторапливайся… Тебе удалось подложить в документы этого идиота квитанции о квартплате, которые позволят полиции найти эту квартиру?..

— Да, патрон…

— Хорошо!.. В таком случае нам остается только уйти…

Вечером этого дня Жером Фандор, выбравшись из чемодана, обнаружил труп сахарозаводчика.

Глава XXI. В полицейском фургоне

В одной из гостиных, предназначенных для посетителей редакции «Капиталь», Жером Фандор принимал госпожу Бурра и с серьезным видом расспрашивал ее о событиях прошедшей ночи, которыми она спешила поделиться, чтобы спросить совета.

— То, что вы мне рассказываете, дорогая мадам, действительно невероятно!.. Как вы определили, что комиссар, конфисковавший чемодан, был ненастоящим?

— Ну, когда пришел господин Ксавье, квартальный комиссар! Его-то я знаю… В его личности я не сомневаюсь, и, когда я сказала ему, что чемодан уже забрали прямо среди ночи, он все понял.

— И что он сказал?

— Он всех нас забрал в комиссариат, и я уверяю вас, что у него был недовольный вид…

— Согласитесь, дорогая мадам, было отчего! В этом деле полиция одурачена в высшей степени. Кстати, а кого он забрал в комиссариат?