Мистер Ми - Эндрю Круми

— О Господи, опять «сплетники» пожаловали. — Потом, опомнившись, сказала: — Вы найдете хозяина на обычном месте.

Ферран и Минар пошли вслед за отцом Бертье вокруг дома, затем по узкой тропинке, которая привела их к крыльцу павильона, где, как им было видно, Руссо сидел за столом и что-то писал. Стеклянная дверь была открыта; Руссо услышал их шаги, поднял голову и изменился в лице: выражение писателя, осененного вдохновением (как бы трудно оно ни поддавалось описанию), сменилось гримасой человека, вспомнившего мучительную болезнь.

— Жан-Жак! Как я рад вас видеть!

Бертье поднялся по ступеням, чтобы обнять друга; Руссо встал ему навстречу и искоса посмотрел на его спутников.

— У вас будет возможность оценить, — важно заявил Минар, — успехи, достигнутые мной за прошедшие месяцы в благородной игре в шахматы.

— А как поживает господин Д'Аламбер? — спросил Руссо.

— Д'Аламбер? Мы его не видели, — выпалил Минар.

— Он уезжал, — объяснил Ферран. — И мы тоже. Все четверо стояли в крошечной комнатушке Руссо.

Прежде он никогда не приглашал сюда Феррана с Ми-наром.

— И над чем вы сейчас работаете? — не к месту спросил Минар, трогая страничку, на которой еще не просохли чернила. — Новый роман? И как он будет называться?

Бертье кашлянул, затем сказал Руссо:

— Мои друзья собираются снять другой дом в Монморанси. Вы будете приятно удивлены, узнав, где они теперь будут жить.

Он пригласил Руссо выйти на крыльцо и показал на желтый дом, стоявший по другую сторону садовой ограды.

— Там? — спросил Руссо. — Они будут жить в этом доме?

— Я так и знал, что вы обрадуетесь, — сказал Минар и так сильно хлопнул писателя по плечу, что с того чуть не свалился парик. — Теперь мы будем соседями и сможем каждый день играть в шахматы. И я окажу вам более серьезное сопротивление, Жан-Жак. Благодаря «Энциклопедии» я поднаторел в дебютах.

Ферран потянул друга за руку, и все четверо стояли, глядя на желтый дом. О чем каждый из них думал, можно было только догадываться. Мысли Руссо выражались в глубоких вздохах.

Каменная ограда, разделявшая два длинных узких садика, делала поворот на девяносто градусов в том месте, где на возвышении стоял павильон Руссо — так что Ферран и Минар смогут из своих окон видеть писателя за работой.

— Мы, может, еще сегодня навестим вас в вашем убежище и сыграем партию-другую в шахматы, — сказал Минар, и Феррану послышалась в его голосе угроза. Они уже несколько недель не обсуждали эту тему, но Ферран знал, что Минар все еще надеется предать Руссо суду за якобы совершенное им убийство; Ферран также знал, что, если Минар попытается это сделать, он навредит в первую очередь им самим.

— Почему бы нам не осмотреть ваше новое жилище? — предложил отец Бертье и начал спускаться по ступеням крыльца.

— Да зачем же идти в обход? — сказал Минар и перекинул ногу через стену. Стена была выше человеческого роста, но с возвышения, на котором стоял павильон Руссо, ничего не стоило через нее перелезть и спуститься вниз по грубо обтесанным камням.

— Ну чего же вы? — крикнул Минар снизу.

— Нет, я лучше пойду по дороге, — ответил Ферран и, попрощавшись с Руссо, последовал за отцом Бертье.

— Ладно, скоро увидимся! — крикнул Минар и пошел по своему новому саду.

Руссо, вернувшись в павильон, плотно закрыл за собой дверь.

Когда Ферран и отец Бертье зашли в дом, Минар уже бегло его осмотрел: он был гораздо больше того домика, где они жили раньше, и вполне им подходил.

— Благодарим вас, святой отец, — сухо произнес Ферран, когда они зашли в гостиную и увидели, что Минар молча стоит у окна и смотрит в сад, в конце которого хорошо просматривалась рабочая комната Руссо.

Бертье положил руку на плечо Минара.

— Идеальное место, правда? Я так и знал, что вы будете довольны. Теперь вы сможете изучать его с близкого расстояния.

— Он еще поплатится, — пробормотал Минар, но Ферран тут же вмешался в разговор:

— Мне кажется, вам нездоровится, Минар. Может быть, приляжете?

Близость к Руссо словно взвинтила Минара заново, и он опять был одержим своей теорией, правильность которой к тому времени доказал 4096 раз — сколько позволили запасы бумаги и свободное пространство на полу.

Отец Бертье понизил голос:

— Я опять предлагаю вам гостеприимство, ничего не прося взамен — только чтобы вы не забыли об оказанной вам помощи. Теперь вы сможете заходить в рабочую комнату Руссо когда вам вздумается. Многие интересуются, что он там пишет, и готовы щедро заплатить, чтобы это узнать. Так что, если вам покажется, что ваши хозяева платят вам недостаточно, могу вас заверить, что дам хорошую цену за любые сведения, которые вы мне принесете.

Затем отец Бертье сказал, что распорядится сегодня же доставить пожитки Минара и Феррана в их новый дом, и ушел. Закрыв за ним дверь и вернувшись в комнату, Ферран нашел Минара все в той же зловещей задумчивости.

— Минар, нам не стоит жить в этом доме. Забудьте про Руссо, забудьте про Жаклин и все прочее. Зачем портить себе и мне жизнь?

Но Минар весь день пребывал в мрачном расположении духа.

Однако дальше дела пошли лучше. Ферран убедился, что подозрения его друга вновь свелись к абстрактной проблеме комбинаторики, которую он предполагал разрешить, построив, согласно логике Розье, «счетную машину», состоящую из 1 048 576 клочков бумаги, нанизанных на нитки, расположенные в виде сети. Что ж, подумал Ферран, пусть себе забавляется.

Перепиской же, которой они зарабатывали на жизнь, в основном занимался Ферран. Он практически один переписывал бумаги, присылаемые из обители, а Минар тем временем сооружал на втором этаже свою логическую машину. Долгими вечерами, терпеливо переписывая тетрадки, Ферран время от времени слышал сверху шум — это Минар ползал по полу, периодически изрыгая проклятия. Иногда Феррану казалось, что эта навязчивая идея портит отношения между ними. На Минара и раньше временами находило угрюмое настроение, и он почти переставал разговаривать. Сейчас эта его склонность сделалась более явной. «Если бы только найти способ расширить память», — такие непонятные фразы он ронял время от времени, разглядывая путаницу клочков бумаги и нитей, лежавшую у него на коленях и на полу и предназначенную исключительно для того, чтобы раз и навсегда установить личность человека, убившего Жаклин.

Однако Ферран не жаловался, что на его плечи ложится все более тяжкий груз работы. Он считал своим долгом помогать Минару в эту трудную фазу его жизни, которая, без сомнения, когда-то закончится. Во всяком случае, Минар был согласен ходить за продуктами, даже немного прибираться и готовить и возвращался к своим расчетам только после того, как заканчивался обед, во время которого они обменивались лишь отдельными фразами.

К этому времени Минар доказал виновность Руссо столькими способами, что даже собирался написать книгу, посвященную исключительно этой теме. Он представлял себе, что этот труд даст начало целой науке. Он как раз размышлял на эту тему, глядя в окно на павильон Руссо, где писателя сейчас не было, поскольку он отправился к герцогу в замок, когда Ферран сказал:

— Минар, нам надо поговорить.

Минар отвернулся от окна.

— О чем это нам надо поговорить?

— О нас.

— А что о нас говорить?

Ферран обиженно на него посмотрел.

— Неужели все, что вы можете сказать, это: «Что о нас говорить?»

Минар недоуменно уставился на него и прибег к своему любимому способу полемики:

— Как это понимать: «Неужели это все, что вы можете сказать: „Что о нас говорить?“

Наконец Ферран объяснил, что имеет в виду: на его долю достается слишком много работы — большая часть готовки, почти вся уборка и практически вся переписка.

— Иногда вы не ложитесь спать почти до утра, — заключил он перечень своих претензий к Минару.

Минар предложил нанять прислугу.

— А вы будете работать, чтобы ей платить?

— Давайте обратимся к отцу Бертье. Он найдет нам прислугу, которой не придется платить.

— Ну конечно, побежим за помощью к отцу Бертье!

— Как это понимать — отцу Бертье?

Разговор в этом духе продолжался еще некоторое время. Каждый из спорящих то переходил в наступление, то шел на уступки, то обвинял другого, то оправдывал самого себя. Все кончилось тем, что Ферран в слезах убежал наверх, а Минар объявил, что идет прогуляться.

Как только Минар захлопнул за собой дверь, он сообразил, что понятия не имеет, куда идти, и что ему вообще не хочется гулять. Он предпочел бы работать над своей счетной машиной, но в верхней комнате плакал Ферран — даже с улицы были слышны его рыдания.

Он пошел по дорожке вдоль стены сада, пока не уперся в заднюю стену павильона Руссо. Даже отсюда Минар, как ему казалось, все еще слышал рыдания Феррана. Он вспомнил о сложном узоре из ниток и бумажек, который был выложен на полу комнаты, где сейчас завывал Ферран. Как бы тот в порыве ярости не уничтожил его «счетную машину»! И Минар решил, что надо заработать немного денег. На дорожке никого не было, он быстро перемахнул через стену и пошел к двери павильона, которая оказалась незапертой. Он зашел внутрь и взял со стола пачку бумаг. Ему было все равно, хватится их Руссо или нет. Он опять перелез через стену и пошел к обители.