Оракулы перекрестков - Эдуард Шауров

— И чего вы от меня ждёте? — Бену совсем не понравился разговор о методах инициации Бенджамиля Френсиса Мэя. — Чтобы я бил окна?

— А вы сами чего от себя ждёте? — спросил Мишель, рассматривавший Бена с нескрываемым интересом.

— Это не ответ, — мрачно сказал Бен.

— Как раз это и есть ответ! — весело отозвался советник по связям с общественностью. — Как только вы определите, чего хотите сами, так наши планы перестанут быть для вас загадкой… По крайней мере на какое-то время. Чего вы хотите, Бен?

— Хочу попасть домой.

— Замечательно! — воскликнул Мишель. — Вы уже знаете свою цель, осталось верно определить направление.

Бенджамиль нахмурился, пытаясь понять услышанное.

— Глядите, Бен. — Мишель обозначил тростью воображаемый круг. — Вот тут аутсайд, а тут Сити. Разница есть, но велика ли она? Там черта не дают поминать потому, что это эзотерика, здесь — потому что Бог не велит… Бенджамиль Мэй в конце концов возвращается к себе в аутсайд. Будет ли это тот же самый Бенджамиль Мэй? Нет. Вероятнее всего, нет. Но весь вопрос в том, велика ли будет разница между старым Бенджамилем и Бенджамилем, замкнувшим круг? Можно ли сказать, что точка старта совпадёт с точкой финиша? Что важнее — быть где- то или быть кем-то? Или быть с кем-то? Что вообще означает слово «дом»? Мучи считает, что без сердечных привязанностей он будет бежать быстрее, а какой смысл бежать быстро, если бежишь по кругу? Чем отличается мастер Краус, привинченный болтом к стулу, от бродяги Мучи, у которого и стула- то никакого нет? Один сидит на месте, другой раз за разом проходит мимо этого места, слегка удивляясь каждой встрече с мастером Краусом. Обоим нет друг до друга никакого дела, и оба находятся на кольце. Все, у кого одна нога сильнее другой, сами того не ведая, рано или поздно сбиваются на круг. И время от времени их необходимо встряхивать, сбивать с шага, учить любить, думать, сопереживать, ломать старые окна…

Мишель, прищурившись, взглянул на Бенджамиля:

— Он уже накидал новые планы, но нужен кто-то, кто сойдёт с нахоженного кольца и, согласно Его новым замыслам, начнёт протаптывать в снегу первую тропинку. Следом двинутся другие, они уже почти готовы, и постепенно тропинка станет дорогой, но сейчас нужен первый. Не лучший, не исключительный, а именно первый. Понимаете меня, Бен?

— Ага! — со сдержанным сарказмом сказал Бенджамиль. — И как же, по-вашему, этот первый протопчет дорогу, если понятия не будет иметь, куда топтать? Его-то в планы Всевышнего никто посвящать не торопится.

— О! Это гораздо проще, чем кажется с первого взгляда! — Рот Мишеля растянулся в лукавой усмешке. — Время от времени дорога вашей жизни пересекает другие пути и чужие трассы. Следите за перекрёстками, на них происходят все замечательные события. Ждите знака, а Он непременно даст вам подсказку. Вам приходилось слышать джаз? (Бен покачал головой.) Жаль! Когда-нибудь я непременно познакомлю вас с этим потрясающим явлением. Чтобы сыграть с Господом Богом, вам не нужно знать партитуру. Вам достаточно чувствовать тему и ощущать партнёров. Не нужно бояться, и музыка получится сама собою.

— И что? По-вашему, именно я должен играть этот самый джаз и протаптывать дорожки? — Бенджамиль с сомнением покачал головой. — А вдруг я не желаю?

— Не попробовав? — улыбнулся Мишель. — Откуда вам знать, чего вы хотите, а чего нет? Впрочем, выбор всегда за вами. Приятно было пообщаться, Бен. К великому моему сожалению, мне пора, как, собственно, и вам.

Мишель поднялся и подал Бенджамилю узкую, чуть влажную ладонь.

— Надеюсь, что ещё не раз буду иметь удовольствие беседовать с вами и с вашим семейством. — Вторая рука советника по связям с общественностью легла Бену на плечо и принялась его легонько встряхивать.

«Куда же он подевал свою трость?» — с удивлением подумал Бен.

— Бенджамиль! Бен! Бенни, черт тебя дери!

Бенджамиль открыл глаза и увидел прямо перед собой лицо Максуда. Ничего не понимая со сна и с изумлением таращась по сторонам, Бен сел на кушетке.

— Давай просыпайся! — Максуд ещё раз потряс фатара за плечо. — С добрым утром! — Он положил на кушетку грязно-бурый свёрток. — Вот, надевай. Должно подойти. Да поторапливайся! Прыгун внизу ждёт!

Глава 20

Кроме Бенджамиля и Максуда в кабине грузопассажирского прыгуна было ещё девять человек, считая пилота. Максуд указал Бену на одно из двух свободных кресел, стоявших во втором ряду, справа от прохода, а сам прошёл вперёд. Там он, нагнувшись, обменялся несколькими словами с мужчиной, сидевшим сбоку от пилота. Мужчина оглянулся, нашёл глазами Бена, пробиравшегося к своему месту, поскрёб щеку, всю в сизых шрамах от старых фурункулов, и кивнул Максуду головой. Бенджамиль сел в потёртое, но удобное кресло и принялся возиться со страховочными ремнями.

— Минуту внимания, парни! — громко объявил мужчина, с которым говорил Максуд. — В нашей команде замена. Вместо Вальтера и Хаима летят Макс и его дружок из Бентли.

— Что за хрень, Рахиб? — спросил кто-то с первого ряда кресел.

— Не твоего ума дело! — раздражённо ответил Рахиб. — Я делаю, что мне говорит яфат, а ты делай, что скажу я.

— Всё ясно, — лениво произнёс длинноволосый человек слева от пилота. — Яфат х…ей страдает. Здорово, Макс.

Максуд, потянувшись вперёд, хлопнул по подставленной ладони.

— Давай пристёгивайся уже, — негромко сказал ему Рахиб и крикнул, обращаясь к салону: — Ну что, чирки? Вопросы есть?

— Нету! — откликнулось сразу несколько голосов.

— Тогда поехали!

— Меньше вопросов — больше отсосов! — сказал кто-то.

В салоне заржали.

Максуд плюхнулся на сиденье рядом с Беном. В промежутке между передними сиденьями появилась круглая физиономия с рыжим гребнем и рыжими бакенбардами.

— Привет, Макс! — Физиономия расплылась в улыбке и добавила, подмигивая Бену: — А тебя я сегодня около пляцы видел.

— Сгинь, Курти! — беззлобно попросил Максуд.

Физиономия исчезла за краем кресла.

Максуд сноровисто защёлкнул все пять замков и повернулся к фатару, насколько это позволяли широкие ремни. Придирчиво оглядев Бенову упряжь, плотно облегавшую плечи, пояс и бедра, он спросил, не жмёт ли комбинезон. Бен ответил, что не жмёт. Свободный костюм из маскировочной буро-коричневой ткани действительно нигде не жал, и всё же Бен чувствовал себя глупо и неловко среди десятка незнакомых людей, одетых в одинаковые комбинезоны. Как ни странно, но Бен успел привыкнуть к ярким, словно оперение тропических птиц, костюмам жителей Сити, и теперь фигуры, упакованные в балахоны цвета истлевшей травы, казались ему диковато-неуместными. Ощущение неловкости усугублялось атмосферой общего возбуждения и лёгкой нервозности. Бенджамиль кожей ладоней ощущал иголочки электрических разрядов и чувствовал запах озона. А может, это неисправная проводка? Или такой запах во всех больших прыгунах?

— Точно костюм не жмёт? — поинтересовался Максуд. — А то вид у тебя какой-то встревоженный.

— Чувствую себя не в своей тарелке, — понижая голос, признался Бен, — ещё и место чьё-то занимаю.

— Ничего, отработаем, — успокоил его Максуд.

Его широко расставленные серьёзные глаза лукаво сощурились.

— Там, сзади, ещё одно кресло свободное. — Бен, не уловивший причин весёлости фатара, показал пальцем через плечо. — Может, надо позвать одного из тех… ну, которые не летят?

Максуд погрозил пальцем:

— В машине тринадцать мест, считая пилота. Одно место всегда пустое, чтобы черта не искушать. Если взять Хаима или Вальтера, нас будет тринадцать. А так одиннадцать и ты — ровно дюжина.

«Одиннадцать и я», — повторил про себя Бен.

Пол под ногами слабо завибрировал.

— Приходилось прыгать на восьмитонниках? — спросил Максуд, нагибаясь к уху товарища.

Бен покрутил головой.

— Ощущения те же, что и на маленьких, только придавит посильнее. Прыгнем по максимальной дуге, без промежуточных касаний, сразу за городскую черту.

— Куда? В соевые плантации? — удивился Бен.

— Дальше. — Максуд засмеялся.

— А как же аутсайд? — испуганно спросил Бенджамиль.

Пол завибрировал сильнее. В воздухе поплыло басовитое гудение.

— Не волнуйся! Будет тебе твой аутсайд, — сказал Максуд. — Ты когда-нибудь бывал за городской чертой?

Бен опять покрутил головой.

Гудение делалось всё громче и выше, вибрация усиливалась.

— Мы сделаем остановку за поясом соевых полей, — Максуд слегка повысил голос, — обтяпаем там одно важное дельце, потом прыгнем к внешней границе аутсайда… Тебе в какой сектор надо?

— В бело-оранжевый.

— Нормально! Ещё одна дуга до бело-оранжевого. И ты дома!

«И мы больше никогда не увидимся», — захотелось прибавить Бену.