Марсианское путешествие - Василий Гигевич

Позже, когда Юзик перекусил и снова во дворе показался, почему-то захотелось зайти в сад. Подошел к яблоне, поднял с еще влажной земли яблоко. Крупное, желтоватое. Антоновка уже запах набирала. Сейчас, утром запах этот чувствовался остро и даже как-то осязаемо. Юзик словно в детство перенесся. Тогда все пахло остро и резко: и первый снег, который обычно неожиданно выпадал ночью, и весенние звонкие ночи, когда последний ледок с хрустом крошится под ногами, а небо чистое и глубокое, кажется, только оттолкнись — полетишь…

После сада Юзик заглянул на приречный луг где тихая Береза дымилась белым туманом — возле куста чернела фигура рыбака…

«Вот так и проживешь век, задушенный работой на заводе, ничего не сделав для души, — о себе Юзик думал, как о чужом человеке. И вдруг ему в голову пришло настолько простое и ясное, что он аж удивился: почему раньше об этом не подумал? — А хорошо все-таки, что на свет появляешься. Приятная это штука — жизнь… Вот бы только люди между собой не грызлись…»

Уже потом, когда Юзик ехал рейсовым автобусом к Студенке — небольшой деревушке на берегу Березы, где разбили Наполеона с его ордой, — чувство покоя и единения с природой постепенно улетучилось: повседневность брала свое… Глядя в окно, за которым проплывали колхозные поля, леса, деревенские хаты, Юзик думал о другом.

«Ладно, ни в Бога ни в черта я не верю, но Люба ведь правду говорит: хуже, чем есть, не будет. Заодно и этого знахаря проверю. Или — дурит он людей, или — правду говорит. Развелось этих знахарей — не ступить. Послушаешь, так каждый из них счастье да райскую жизнь обещает, только вот не сейчас, а все в будущем. Один — еще вон когда рай грозился построить: за двадцать лет. Второй тоже обещал, и третий обещает… Обещанки-цацанки, а дураку — радость… И этот знахарь, студенковский, наверное, тоже будет лапшу на уши вешать, только слушай рот разинув… Однако я тебе, знахарь мой любезный, ни слова не скажу, зачем к тебе заявился. Коль ты все знаешь, вот и догадайся сам. Посмотрим, посмотрим, какой ты у меня знахарь!»

В Студенке, когда шел по улице, Юзик еще издали увидел возле одного из дворов толпу — словно на свадьбе… Кого там только не было: и крепкие краснощекие молодицы, которых неизвестно что сюда привело, и дряхлые старушки — они уже все, что могли, получили от жизни, и сухонькие старики, и солидные, при галстуках и шляпах полнолицые мужчины, которые держали в руках чемоданчики-дипломаты, — эти мужчины все оглядывались, как будто чего-то стеснялись. Одни стояли тихо, на белый песок да на зеленую траву глядя, другие — переговаривались. Старухи и старики сидели на лавке у палисадника.

Подойдя к толпе, Юзик сразу же ощутил какую-то загробную тишину, что бывает на похоронах. Юзик тоже притих, словно присоединился к тайне, которую простым смертным не разгадать. Заколебался: освоиться сначала или сразу же направиться к Нему.

Со двора послышался звонкий голос начальствующей женщины:

— Бабы, кто там помоложе… Ему бульбы на огороде надо накопать. Тех без очереди пустит. И воды из колодца принести. Да и пол в хате протереть, а то — натоптали вчера.

Сразу же три молодицы вошли во двор. Следом за ними поплелся худенький очкастый интеллигент. Через минуту он уже бежал с пустым ведром к колодцу на улице.

«Это же столько несчастных! — подумал Юзик. — И у каждого — своя болячка, которая каждый день печет. И каждый надежду на счастье хочет иметь. Хоть от кого. Хоть от Бога. Хоть от врачей. Хоть от начальства. А если они не помогают разочаровавшемуся человеку, тогда он сюда отправляется, к знахарю…»

Вспомнив нынешнее начальство и нынешних докторов, Юзик аж на траву сплюнул, так делал он всегда, когда начинал злиться, и снова уставился на калитку.

В это время во дворе снова зазвучал начальствующий голос, который только что послал баб копать бульбу и мыть пол:

— Скоро, скоро выйдет. Сюда, во двор, можете заходить. Он смотреть будет.

Все подались во двор: и молодицы, и старики, и интеллигенты. Юзик тоже направился следом.

Двор был такой же, как и у Юзика, — сарай, навес с погребом, невысокая деревянная калитка, ведущая в огород, где две молодицы копали бульбу. Третья, наверное, мыла пол. Люди молча стояли у веранды.

Вскоре дверь ее открылась и показался Он — высокий, крепкий мужчина лет пятидесяти с блестящими живыми глазами. Черная густая, без седины, борода подчеркивала румянец на щеках. Нос большой, губы полные и красные. Молодицы почему-то боялись смотреть Ему в глаза. Да и не каждый мужчина осмеливался.

Как только Юзик увидел Его, сразу же подумал.

«Своего не упустит… И до баб охоч. Здоровущий… А что ему, не у станка стоит целыми днями. И сеют, и полют, и копают, и воду носят, и пол моют. Только глазом моргни. Вот устроился, как ногу в сапог всунул! Мне бы так пристроиться!..»

Знахарь окинул притихших людей взглядом, и Юзик как-то физически почувствовал, что Он смотрит на него.

— Зачем ты пришел? — зазвучал Его низкий басовитый голос, от которого все вздрогнули. И все поняли, к кому Он обратился.

Внутри у Юзика похолодело! Люди стали незаметно отступаться от него. Как от заразного.

— Я больной, — отчаянно глядя в Его темные глаза, сказал Юзик.

— Неправду говоришь, ты здоровый, — сказал Он и тут же, повернувшись к людям спиной, пошел в хату.

Все больше и больше отступались люди от Юзика. И по-разному они смотрели. С недоверием. С удивлением. А некоторые словно сказать хотели: «Гляди-ка, мудрец нашелся!.. Притворяться перед Ним вздумал!.. Что ты за птица такая? Кто тебя сюда подослал? Наверное, из органов. Кого обдурить захотел… Его никто не обдурит, ибо Он все знает…»

От этих взглядов Юзику было хоть со двора убегай… Но в это время Он снова показался на крыльце. И снова Юзик почувствовал, что Он у него спрашивает:

— Все еще летает?

— Летает, — сказал Юзик.

Он помолчал. А потом говорит:

— Ничем я тебе не помогу. Помощь твоя в тебе самом. Ты еще и сам не слабак — справишься и без меня. Иди домой.

И все… Больше — ни слова.

Повернулся Юзик к Нему спиной, толпа сразу же расступилась. По этому коридору под настороженными взглядами подался Юзик на улицу, где сейчас никого не было, только серая курица греблась в песке…

И чем дальше отходил Юзик от хаты, в которой жил Он, тем спокойнее становилось у него на душе. Почему-то вспомнилась толпа во дворе, а не этот крепкий здоровый мужчина с живыми глазами.

— Все помощи ждут… Машины изобрели, городов понастроили, наелись, напились, а несчастные стали, как никогда до этого… Всем помощь понадобилась. И чертовщина неизвестно откуда на людей полезла.