Время невиноватых - Данил Корецкий

— Похоже. Меньше пяти — нет разговора. Правда, в Ницце все еще дороже.

— Вы и в Ницце снимаете? Носит же ваших героев по свету.

— Да, уж! Надо было снимать перестрелку в Ницце. Городские власти запросили 300 евро за один холостой выстрел. Фешенебельное место, солидные люди, а тут нарушается их покой. В перестрелке участвуют семеро. По магазину надо бы отстрелять. Значит. 7 на 8 получается 56. А на триста — это 16 800 евро за один эпизод. Грабеж!

— Неужели платили?

— Нет. Все сняли на московской окраине, в промзоне. Правда, по сценарию стрелять должны были на вилле. Пришлось менять сценарий. Зато за выстрелы ни гроша не платили. Отстрелялись вволю, а следующий кадр сняли на Лазурном Берегу — убитого несут к морю и прочая экзотика. Сейчас съемки закончены. В мае или чуть позже можно будет смотреть на канале «Россия».

— Какое участие вы принимаете в съемках?

— Ну, какое мое участие? Вот «Антикиллер» снимали, приехал на площадку. И сразу обратил внимание, что получается ерунда. Актерам-бандитам выдали по одному холостому патрону, после выстрела затвор становится на затворную задержку, показывая, что магазин разряжен. Раз выстрелил — и кончились патроны. Кстати, такое довольно часто я вижу в кино. Получается, что бандит пришел «на стрелку» с одним патроном и. если он не идиот, то, значит, самоубийца. Я сказал режиссеру Егору Кончаловскому. Тот встрепенулся: что делать? Да очень просто. Если магазин вынуть, тогда после выстрела затвор застревать не будет. Гоше Куценко показал, как правильно носить пистолет без кобуры. В наших фильмах суют «путттку» под живот. Выглядит лихо. Однако при первом же движении тяжелый ствол непременно провалится за пояс — в трусы и кое-что зашибет. Приятного мало. Поэтому настоящие бандиты пистолет носят сбоку, прижимая к бедру ремнем определенным образом. Такие вещи нужно специально отслеживать.

— Фильм Егора Кончаловского «Антикиллер», снятый по вашему одноименному роману, зрители восприняли на «ура». Говорят, вы с ним много ругались?

— Да, это самый рейтинговый российский фильм прошлого года. Летом он занимал четвертое место в пятерке голливудских блокбастеров. А споры у нас действительно были. Егор хотел главаря бандитов Шамана сделать гомосексуалистом, показать его любовь к члену бригады. В Лондоне, на автобусной остановке, он видел даунов — мужчину и женщину. Они так влюбленно смотрели друг на друга, как нормальные люди не смотрят. Поэтому режиссер захотел, чтобы в фильме периодически появлялись дауны, а в финальной сцене, когда целятся в главного героя, он бы видел даунов во дворе.

От таких предложений мне стало не по себе: «С ума сошли, какие дауны?»

А продюсер хотел ввести «еврейский вопрос»: один бандит — еврей, и командир СОБРа — тоже еврей. Они встречаются в синагоге: один входит, другой выходит, обмен многозначительными взглядами.

Тут я не выдержал, взмолился: «Ребята, вы что?! Я знаю многих командиров спецподразделений, но евреев среди них не встречал. И даже если бы они были, то специфика их службы исключает моление в синагоге. Или молись в синагоге, или каждый день задерживай вооруженных бандитов. Чего мы добьемся этим? Оттолкнем евреев, потому что они посчитают фильм антисемитским, и оттолкнем антисемитов, потому что фильм с их точки зрения получится сионистским. Какой смысл?» Короче, спорили мы долго. Результатом стал уникальный договор с особым условием: «В фильме не должно быть сцен гомосексуализма, еврейского вопроса и никаких уродов».

— Выходит, слово писателя в этом продвинутом мире еще что-то да значит?

— Я выступал не только писателем, но и соавтором сценария. А в результате оказал Егору плохую услугу и в этом каюсь. Согласись я на его задумки — фильм был бы принят в Каннах и, скорее всего, получил бы там какой-нибудь приз. С даунами, гомосексуалистами и прочим. Растленная Европа обожает всякую патологию, она к ней стремится.

— Зато в российском прокате «Антикиллер» занял первое место. По сборам. Работать на кино выгоднее, чем просто книжки писать?

— Мне об этом даже стыдно говорить, потому что когда называют бюджет фильма: 5 миллионов долларов, а сборы — миллион с чем-то, то все думают, что и я стал миллионером. Но я должен получить процент от прибыли проката. А пока что по отчетам — убыток. И мне по секрету сказали, что ни один фильм сегодня прибыли не дает.

— Обидно! А что с «Антикиллером-2»?

— Егор Кончаловский приступает к съемкам. Но я в этом проекте вообще не участвую. Ни сценаристом, ни консультантом.

— Что так?

— Отдал все права на экранизацию.

— Отдали или продали?

— Конечно, продал. На первом «Антикиллере» я был соавтором сценария — с Фуадом Ибрагимбековым. Потому и были споры. Теперь ничего этого не будет.

— И даунов можно вписать, и гомосексуалистов, не говоря уже о евреях?

— Можно. Я не обижусь.

— Но почему?

— Потому что тираж моего романа «Антикиллер» — пять миллионов. Это 30 миллионов читателей, минимум. А к тому, что получилось из этого произведения на экране, — отношение неоднозначное.

Продвинутые говорят, что фильм классный: съемки, монтаж, саундтрек. Я тоже, кстати, так считаю. А конкретные читатели считают, что это — фигня, от книги осталось только название.

— Почему же так получилось?

— Таково авторское видение режиссера и продюсеров. Вся книга в фильм не вмещалась, решили взять кусочек. На мой взгляд, не тот, что надо. Решили всю интригу завязать вокруг человека, который вышел из тюрьмы. Потому, что якобы вышедшего из тюрьмы все любят.

— Кто все: Кончаловский, Ибрагимбеков?

— Им казалось, что народ. Почему, не знаю. Я. например, не люблю вышедших из тюрьмы.

— В России есть сегодня писатели, сравнимые с вами по тиражам своих произведений?

— Конечно, у Марининой больше, у Донцовой. Но они больше и написали. За несколько лет 20–30 книг. Завидная работоспособность. Я же за 22 года — всего 13.

— Берете качеством?

— Я сам о своих книгах никогда так не говорю, но если вы об этом сказали, отказываться не стану. Во всяком случае, хочется так думать.

Как рождался «Антикиллер»

1. Ваш «Антикиллер» стал бестселлером практически моментально. Было ли рождение романа таким же моментальным, или «творческие муки» все же долго не давали спать спокойно?

«Творческие муки» — это «высокий штиль», штамп, не имеющий ничего общего с реальной действительностью. А было так: в 1991 году я вступил в Союз российских писателей, то есть формально из литератора стал профессиональным писателем. В те времена это давало ряд преимуществ, в том числе возможность посещать знаменитый ресторан ЦЦЛ и отдыхать в не менее знаменитом Доме творчества. В 1993 году я этой возможностью воспользовался и по льготной путевке (что в то время было для меня очень важно) поехал с женой в Переделкино. Ничего писать я не собирался, просто отдохнуть. Но вся обстановка Дома творчества: большой светлый номер с огромным писательским столом, просторная лоджия, опять-таки со столом, сосны и ели вокруг, чистый воздух, тишина — все это располагало к работе.

Я купил тетрадку, ручку и начал писать рассказ, который предполагал назвать «Все по закону». О том. как оперативника, беспощадно боровшегося с преступностью, сажают в тюрьму, а задержанного им убийцу — выпускают, причем все происходит в формальных рамках закона. Но мой герой по прозвищу Лис получился таким, что стал жить своей жизнью, в задуманном сюжете он не удержался: расправился с убийцей и скрылся, не дав посадить себя в тюрьму. То есть сделал все «Вопреки закону». Так я и назвал получившийся рассказ, он вскоре дал название толстому сборнику, вышедшему в московском издательстве «Квадрат».

Лису оказалось тесно в рамках рассказа, и на следующий год я приехал в Переделкино с ноутбуком и целые дни проводил за рабочим столом, написав половину романа «Антикиллер» и опубликовав отрывок из него в газете «Куранты», который особого внимания не привлек. Вернувшись в Ростов, я дописал роман, и он действительно мгновенно стал знаменитым, целый год занимая первые места в рейтинге «Бестселлеры Москвы». На сегодняшний день его тираж — более 5 миллионов и около 30 миллионов читателей. «Антикиллер-2» имел менее шумный успех.

2. Вы — ростовчанин, Ростов — город со своими специфическими традициями, в т. ч. уголовными, не зря же он уже давно — «Ростов-папа». Повлиял ли на создание романа «образ города», его неповторимый колорит? Проще говоря, насколько Тиходонск — это реальный Ростов?

Истинное значение словосочетания «Ростов-папа» я узнал совсем недавно от знаменитого донского сыщика Виля Абрамовича Акселя. Оказывается, ростовские босяки, чтобы «уесть» одесских воров, гордящихся Одессой-мамой и пытавшихся диктовать другим блатным свои законы, придумали, что Ростов делает с Одессой то же. что папа делает с мамой, а следовательно, является главным. Но это лирическое отступление.