Путь Грифона - Сергей Максимов

И вот теперь, в ночи, Суровцев ждал появления последних участников завершающейся мистерии. Где-то в ночной тиши неслышно и невидимо, точно химеры, вершили свои тайные дела приезжие из столицы в Сибирь чекисты. Пора бы им было и проявиться. Расчёт на то, что они вмешаются на заключительном этапе, пока полностью оправдывался.

Сравнение чекистов с химерами показалось ему не только точным, но и многозначительным. Особенно памятуя о том, что сам он и в прямом, и в переносном смысле слова – грифон. Тогда как химеры, по принятому толкованию, с одной стороны являются носителями необоснованной, несбыточной идеи, а с другой – порождение Тифона и Ехидны. Великана, олицетворяющего огненные силы земли, и, буквально, гадюки – женщины-змеи. В нашем случае русской революции, которая как истинная гадюка пожирала и продолжала пожирать своих детей…

Своих «гостей» Сергей Георгиевич сначала принимал иронично-сдержанно, предоставив им самим выпутываться из идиотской ситуации, в которую они попали. «То ли ещё будет», – только и подумал он, замечая признаки растерянности в поведении двух полковников государственной безопасности.

– Товарищ генерал-лейтенант, мне приказано сопровождать вас в Москву, – после того как представился, объявил полковник-смершевец.

– Сопровождайте, раз приказано, – спокойно согласился генерал. – Мне, кстати, тоже приказано прибыть в столицу.

– Мы должны сопровождать не только вас, но и груз, – сказал своё слово и представитель управления по транспортировке специальных грузов.

– Так за чем дело стало? – спросил Сергей Георгиевич.

За чем стало дело, он уже, конечно, понял.

– Можете курить, если желаете, – разрешил он.

Оба полковника с видимой охотой действительно закурили. Как более решительный по характеру, возникшую паузу в разговоре нарушил контрразведчик:

– Товарищ генерал, прикажите охране спецвагона передать груз.

– Вы что, – встав в полный рост, показал самый настоящий командный голос Суровцев, – предлагаете мне устав караульной службы переписать? Или забыли за своими чекистскими забавами и заботами, кто имеет право снять с поста часового! Так напоминаю: только разводящий или начальник караула! Лучше расскажите, что у вас с немецкими агентами?

– Задержаны, – стоя по стойке «смирно», отрапортовал полковник.

– Почему об этом не знает начальник городского отдела? Где он, кстати? Его вам не приказали никуда сопровождать?

– Никак нет, – ответил за двоих полковник-охранник.

– И то хорошо. Пошлите за ним кого-нибудь.

– Уже послали, – вставил своё слово другой чекист.

– Вы курите. Курите, – как ни в чём не бывало, как-то по-сталински, разрешил генерал.

В полной тишине в течение получаса ждали начальника городского НКВД. Деев явился возбуждённый и запыхавшийся.

– Докладывайте, – приказал ему Суровцев.

– Товарищ генерал-лейтенант, произведено нападение на специальный вагон. Пулемётным и автоматным огнём охраны нападение отбито. Потерь среди подвижного караула нет. Личности нападавших устанавливаются.

– Среди нападавших убитые или раненые есть? – спросил генерал.

– Выясняем, – отрапортовал капитан госбезопасности.

– Отставить. Пусть вот они выясняют, – кивнул Суровцев на полковников. – Кстати, скольких немецких агентов вы задержали? – спросил он провинившихся.

– Двоих, – ответил полковник СМЕРШ.

– А третьего, надо полагать, ему оставили? – кивнул Сергей Георгиевич на Деева.

События последующих двух суток были однообразны. На ближайшей к Томску узловой станции Тайга спецвагон вместе со штабным вагоном Суровцева прицепили к литерному воинскому эшелону и почти безостановочно погнали на запад.

Ещё будучи в Томске, Суровцев знал, что вагон с настоящим золотом утром следующего дня после описываемых событий прибыл в Новосибирск. По специальному пути от Новосибирска-главного его загнали на территорию Новосибирского аффинажного завода, эвакуированного в Сибирь из Москвы в июле сорок первого года и расположенного на трёх гектарах земли прямо в городской черте, на пересечении улиц С. Кирова и Локтевской. Там золото было заново взвешено и принято к переработке. Лишь два слитка с имперскими орлами на поверхности были переданы Новотроицыну. После чего вся сопровождавшая груз компания пассажирским поездом отправилась в европейскую часть страны.

В Москве к встрече другого, отвлекающего, груза прибыл сам заместитель Верховного главнокомандующего, начальник контрразведки СМЕРШ В.С. Абакумов. Мимо него провели двух немецких агентов, задержанных в Томске. В другое время и при других обстоятельствах им уделили бы больше внимания прямо на вокзале. Но сейчас всем было не до них. Четверо обезоруженных сотрудников ведомства Френкеля тоже, казалось, никого здесь не интересовали.

– Товарищ генерал-полковник государственной безопасности, ваше приказание выполнено, – стал докладывать известный читателю полковник.

– Давайте, орлы, показывайте! – перебил его Абакумов.

Он очень формально поздоровался за руку с Суровцевым и в сопровождении целой свиты подчинённых двинулся к вожделенному вагону. Суровцеву ничего не оставалось делать, кроме как прийти на выручку «орлам». Условленным стуком генерал постучал в бронированную вагонную стенку рукояткой пистолета. В ответ на стук открылось револьверное отверстие, а затем одна из многочисленных амбразур.

– Приготовиться к сдаче груза, – громко скомандовал Сергей Георгиевич, убирая оружие в кобуру, – выходи строиться!

Через несколько секунд с шумом отъехали в сторону стальные двери и из вагона поочерёдно выпрыгнули восемь вооружённых автоматами охранников. Заметно уставшие, небритые, с воспалёнными от недостатка света и от бессонницы глазами. Построиться им не дали. Со всех сторон, чуть ли не сбивая их с ног, к открытым дверям устремились любопытные. Даже предоставленные самим себе обезоруженные чекисты-железнодорожники невольно подтянулись к вагону. Вытягивая шеи, пытались заглянуть через головы впередистоящих людей.

– Ну. Кто первый? – спросил, улыбаясь, генерал-полковник.

Присутствующие нерешительно переглядывались, точно решали, кто имеет больше прав и полномочий первым прикоснуться к заветным ящикам, металлическим блеском сиявшим из тёмной глубины дверного пространства.

– Там нет золота, – негромко сказал Суровцев, – не трудитесь.

– Как нет золота? – ошарашенно спросил Абакумов.

– Так. Нет. Можете проверить, – равнодушно ответил генерал.

Заместитель Верховного главнокомандующего даже не кивнул головой. Едва заметно повёл бровью, и десяток человек подчинённых, толкаясь, полезли в открытую дверь бронированного вагона.

– Открывайте ящики, – распорядился с перрона Абакумов.

– Они все опечатаны, – крикнул кто-то изнутри вагона, – с замками!

– Рвите печати к чёртовой матери, – приказал Виктор Семёнович.

– Ключи держите! – крикнул один из караульных и бросил в вагон связку ключей.

– Товарищи, это не золото, – изумлённо произнёс кто-то из вагона, как только был вскрыт первый ящик.

В какие-то секунды Абакумов всё понял… Привыкший всю жизнь жить по известной аксиоме, что победителя не судят, он моментально осознал, что он сегодня не победитель. Он потерпел самое настоящее поражение… А ещё его только что оскорбили и унизили самым изощрённым образом. Именно как личное оскорбление воспринял он сложившуюся ситуацию. С чем он не мог смириться ни по своему характеру, ни по занимаемой высокой должности.

– Вы что, со СМЕРШ шутки шутить вздумали? – заорал он на Суровцева.

– У вас эмблема на петличке перевернулась, – точно и не услышал его бывший белогвардеец. – В старой армии считалось – плохая примета… К неприятностям это…

В эту минуту внешнее сходство Абакумова с Овчинниковым показалось особенно сильным и явным.

В тот день вернувшаяся из академии Ангелина застыла на пороге в смятении, быстро превращавшемся в негодование. Никакая осведомлённость, ни сам здравый смысл в тот момент не могли сравниться и справиться с ревностью, в одно мгновение овладевшей молодой женой при виде своего супруга, находившегося в квартире с незнакомой ей девушкой. В другой ситуации Суровцев, наверное, пошутил бы. Но и ему было тогда не до шуток…

– Знакомьтесь, – сдавленно промолвил он, – Ангелина. Моя жена. А это дочь моей Аси – Мария.

И произошло то, чего никто из них не ожидал друг от друга и сам от себя. Ангелина стремительно подошла к Марии. Порывисто обняла её. Ладони рук Марии встретились на спине Ангелины. Молодые женщины беззвучно плакали, не разрывая объятий, и слёзы их стали общими слезами на щеках друг у друга. Рано поседевшие волосы только добавляли родства и сходства. Суровцев подошёл к ним и обхватил обеих руками. Слёз у него не было, и только горький ком рос и рос в горле, пока не вынудил его хватать ртом воздух.