Тень и солнце (ЛП) - Пирс Моника Эндерле

Стены мавзолея застонали, пол дрожал. Двери открылись, и тьма и холод Пустоты полились в здание. Бело-голубая сила поднялась по стенам и полу, ее преследовал золотой огонь. Бесконтрольная магия открывала трещины, уничтожала цемент, превращала камень в крошку. Скрипы и треск били по их ушам. Сыпалась пыль.

Дыра появилась у их ног. Она расширялась, наполнялась белой жидкостью, которая не отражала Гетена в его первую встречу с Ведьмой инея. Это была кровь Шемела, жидкость, которой капала Галина, холодная злоба ведьмы.

Тьма, которую тянуло в мавзолей, собиралась в пруду, но жидкость оставалась белой и безжизненной.

Галина пошла к порогу, потянув Гетена и Йисун прочь от расширяющейся дыры. Но даргани отпрянула, когда они добрались до порога.

— Ты должен уничтожить ведьму! — закричала она.

Галина охнула и обмякла рядом с Гетеном. Ее дух вырвался из ее тела, как мавзолей рушился.

Но, когда Галина рухнула, лицо Йисун изменилось из печального и невинного в застывшую маску слепой ненависти. Она радостно завопила, и ее голос был скрежетом голоса Ведьмы инея.

— Поздно! — она бросилась к ним.

Гетен инстинктивно создал золотой щит и бросил в ведьму. Он ударил и оттолкнул ее в пруд. Поверхность тут же замерзла, иней побежал по пруду, по полу и рушащимся стенам мраморного здания. Все замерло, и мавзолей на долгий миг застыл. Лицо Ведьмы инея появилось подо льдом, белые глаза и кожа были почти не заметны в ее жидкой темнице, ее лицо застыло в агонии и гневе.

В том лице не было ни капли Йисун.

С ревом потолок и стены мавзолея рухнули. Но тьма продолжала стекаться туда, искала трещины в упавшем мраморе и собиралась в пруду внизу. Гробницу нужно было запечатать, иначе она прорвет дыру в Пустоте.

Гетен поцеловал Галину.

— Останься жива для меня, — воющий ветер его воли толкнул ее за границу Пустоты в ее тело.

Он сплел янтарную сеть заклинаний и бросил ее на фундамент мавзолея, чтобы запечатать Ведьму инея и ее злые намерения.

— Если что-то помешает этим чарам, я узнаю, — это было некрасиво, но эффективно. Он мрачно взглянул на темницу Йисун, пересек границу Пустоты, чтобы вернуться к жизни и своей возлюбленной.

Гетен выругался от боли и тошноты от жестокого возвращения в тело, заставил себя выпрямиться. Галина рядом с ним лежала в пруду своей крови, глаза были открыты, но не видели. Магод давил на ее грудь, но его мышцы дрожали. Он покачал головой.

Гетен собрал остатки магии солнца, опустил ладонь на ее неподвижную грудь и поцеловал ее губы. Он вдохнул жизнь и жар в ее тело, исцелил смертельную рану. Гетен отыскал искру ее души и заставил ее разгореться, питал ее своим пылом. Он выпрямился.

— Галина. Вернись.

Но огонь угас. Искра выгорела. Ее сердце снова остановилось.

— Нет! Боги, нет! Галина, вернись! — он притянул ее в свои руки и искал искру. Он послал ее душу обратно. Она еще была там, должна быть. Почему она не загоралась? — Что я делаю не так? Скажи, — прошептал он в ее волосы.

Магод коснулся его руки.

Гетен оскалился на него.

— Я не сдамся!

— Господин, она потеряла слишком много крови.

— Что?

— Воительница умерла, потеряв много крови.

Гетен уставился на него.

— Кровь. Ее кровь, — его глаза расширились. — Дай мне ее меч!

Магод моргнул, но послушался, протянул оружие господину.

— Магия крови, — Гетен провел ладонью по клинку. — Прошу, сработай, — красный свет, который он видел в Пустоте, мерцал под его ладонью, и он потянул нить силы из меча. Он соединил ее со своей магией, толкнул солнце и молнию туда, опустил ладонь на ее неподвижную грудь. Гетен прижался лбом к ее лбу, выпуская магию в ее тело. — Не сдавайся, Галина.

Миг затянулся.

Ничего.

Гетен сжал ее сильнее.

— Ты никогда не сдаешься, — прошептал он.

А потом вес их соединенной магии ударил по угольку ее души. Тело Галины дернулось, словно ее ударило молнией, порох загорелся, и ее дух взорвался. Она охнула и выгнулась, сжалась в комок и стала ругаться жуткими словами.

Гетен рассмеялся и склонился над ней, убрал волосы с ее лица, заправил их за ее ухо, когда она притихла.

— Лучше?

Она посмотрела на него краем глаза.

— Это ты сделал, маг? — прошептала она.

— Да, воительница.

— И ты еще тут?

— А почему мне не быть?

Она повернулась к нему.

— Потому что обычно, когда мне причиняют столько боли, я пронзаю их. Много раз.

— Я не хотел причинить тебе боль, Галина, — Гетен поцеловал ее страстно, запустив пальцы в ее волосы, крепко сжимая ее, пока она не сказала:

— Ай.

Он отпрянул.

— Прости, — она была бледной, и губы были бескровными. Он поднял ее на руки и встал, вышел из базилики.

— Опусти меня, козел. Я не инвалид, — слабо пробормотала она.

Магод хмыкнул, а Гетен ответил:

— На день или два ты как инвалид, — он повернулся к садовнику. — Мне нужна горячая вода и полотенца для купания. И отнеси мою сумку в купальню. Там метеглин и мазь для раны воительницы, — он взглянул на мужчину и добавил. — Рану на твоей голове тоже нужно обработать.

— Гетен, — Галина потянула его за воротник. — Мне нужно уйти.

Она хотела уйти от него и его проклятой цитадели. Он не винил ее. Ранит плохо с ней обошелся. Он проглотил ком сожалений.

— Мне жаль, что ты так страдала тут.

Она отодвинулась, чтобы посмотреть на него, раздраженно хмурясь.

— Не тупи. Мне нужно передать отцу послание о той награде за смерть.

— О. Это, — он обрадовался и улыбнулся. — Я забыл, — он усадил ее на стул в купальне и снял с нее табард, пока Магод понес ведра на кухню, чтобы нагреть воду.

— А я нет, — Галина дрожала, пока он снимал ее окровавленную броню. — Было бы неприятно, если бы тебя убили, когда мне только начала нравиться твоя компания. И у тебя волки, умелый садовник и лошадь. А еще магия. Все это делает твою жизнь ценной.

Гетен склонил голову.

— В этом есть смысл, ваша светлость.

Она поймала его ладонь и добавила:

— И ты хорошо зашиваешь раны. Я часто в таком нуждаюсь.

Гетен поцеловал ее ладонь, костяшки и кольцо, отбившее меч Волкера.

— Я к твоим услугам, маркграфиня Кхары, — и он добавил. — И я благодарен за помощь с наградой за смерть. Смерть сейчас была бы очень неудобной, — он поцеловал ее в губы и добавил. — Ведь я тоже начал наслаждаться твоей компанией.

Эпилог

Галина резала маленькое яблоко ножом. Она направила нож на схему замка Харатон, придавив большим пальцем кусочек яблока.

— Это лучше. Крепость сможет справиться с весом одной башни.

Гетен взял кусочек яблока с ее ножа и откусил половину.

— Так будет шанс атаковать с высоты и защищать со всех сторон, не поднимаясь на стену снаружи, — он протянул ей остаток кусочка.

Прошло две недели с победы над теневыми магами и Йисун. Холод уже не сковывал Кхару, Серебряное море и Валмериан. Но весь снег растает не скоро, и второй урожай Кхары не удался.

Галина открыла рот, и он опустил яблоко на ее язык.

— Вот и договорились, — сказала она с яблоком во рту. Пергамент зашуршал, она сдвинула рисунок, перестала жевать и нахмурилась. Яблоко было кислым. Под рисунком было письмо с печатью короля Вернарда.

Гетен постучал по конверту.

— Новое требование?

Она проглотила яблоко.

— То же, что и в прошлый раз, но от Илькера. Тебя ждут при дворе короля. Официального мага Его величества. Вернард не будет терпеть долго, — Галина вонзила нож в стол, прибив к дереву письмо. — Он не говорит о помощи голодающим жителям Кхары. Не благодарит тебя за бой с ведьмой и магами. Не возвращает моих солдат и не посылает припасы для защиты моих земель. Просто повторяет угрозы и требования Вернарда.

Она посмотрела на красное яблоко и бросила его на синюю тарелку, на котором оно и было. Она потеряла аппетит. Она хотела выбросить яблоко, но в Кхаре нельзя было теперь разбрасываться едой.