Луковое горе - Дмитрий Анатольевич Кадочников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Предрассветный сумрак смотрел через окна внутрь дома, выхватывая из лап тьмы храпящие, хаотически раскиданные по полу зала тела. «Пора вставать, делать перевязку, то да сё. Скоро все проснутся, и на погрузку», – пронеслось в голове. Егор, лениво зевая, выполз из дома в холодное предрассветное утро.
Во дворе тихо. Вдали послышался звук приближающегося автомобиля. Скрежет тормозов, хлопок дверью – открылась калитка. Во двор зашёл в измятой одежде заспанный Талха и, лениво зевнув, спросил:
– Чё, уже встали, небось, все и всё съели? Я жрать хочу, только встал и сюда.
– Нет, я один встал, они всю ночь обсуждали невесть что на вашем родном и могучем.
Талха взял железный прут, начал бить им по старому автомобильному диску и громко кричать по-турецки. Из сарая выползли заспанные работники, в доме послышался звон упавшей посуды. Всё вокруг пришло в движение: кто-то жадно курил, кто обливался водой. Егор вошёл в дом, за столом на полу сидел костяк коммерческого движения Михайловки во главе с Онуром. Завтракали лепёшками с мёдом. Турки, не стесняясь, погружали бесформенные куски хлеба в мёд до середины пальцев, затем несли ко рту, роняя тяжёлые жёлтые капли на скатерть, чему безмерно радовались проснувшиеся мухи. Орлов вкушал мёд, осторожно набирая его здоровенной ложкой и аккуратно неся ко рту над куском хлеба.
– В кругу друзей, не щёлкай клювом! – пригласил Орлов партнёра к трапезе, обсасывая медовые усы.
– Нет, не хочу. Вопрос, мы за вещами сюда заедем?
– Конечно! И сюда, и туда – всюду заедем! – улыбнулся Онур, со скрипом почёсывая щёку с пятидневной щетиной.
Все разом вышли на улицу: с водителем получилось девять человек. Саид грустно стоял поодаль, осознавая свою вину, ведь теперь из-за него всем нужно как-то влезть в маленький «москвич-412». Вскоре, тяжело задевая кормой ухабы, машина отъехала от дома. В полуоткрытые окна седана высовывались части костюмов пассажиров, было похоже, что на рынок везут одежду в секонд-хенд и лишь впереди можно различить двух прижатых к лобовому стеклу турок: Онура и Талху.
Егор не мог понять, повезло ли ему с тем, что он сидел снизу – на него навалились жилистые тела турок-грузчиков. Голова билась на каждой кочке о чью-то твёрдую, как камень, коленку, в грудь упирались чьи-то костлявые локти, воздуха катастрофически не хватало. Кричать было бесполезно – кричали все, чтобы заглушить какофонию звуков. Талха врубил нечто протяжное восточное, и голос из динамиков перекрывал стоны пассажиров. От нехватки кислорода, отчаяния и начавшейся клаустрофобии Егор провалился в воспоминания прошлых лет…
Вот он удачно защитил дипломный проект, вся группа скинулась на поход в кафе. Долгие разговоры до поздней ночи, воспоминания студенческой жизни, признания в вечной дружбе, завершающиеся массовым купанием в фонтане возле главного корпуса…
Толчок, удар лбом в чей-то нос, громкий крик, боль от раны на ноге привели в чувство русского. Конвульсивные попытки освободиться, бессилие и злость с отчаянием охватили Егора. Вдруг двери разом распахнулись и лежавшие на нём тела мешками выпали на обочину. Он, тоже выпав на землю с заднего дивана, наблюдал, как Талха и Фара распутывали спутанные части тел, извлекали измятого Орлова, обхватившего сумку руками и ногами, дико вращающего глазами. Он бессвязно бормотал о каком-то, лишь ему известном, единственно верном, философском учении, спутанно перебирая фамилии пионеров-героев. Видя всё происходящее, Егор со злорадной усмешкой произнёс:
– Ну, брат, тебя и торкнуло! Ещё одна такая поездка и сам станешь овощем.
– Нет, я уже в порядке. Мы где, когда едем за луком?
– Ты посиди маленько, подыши, только больше не кричи.
Возле обочины стояли в ожидании погрузки три шаланды: два одноосных МАЗа и красавец двуосный КамАЗ. Отряхнув пиджак и жадно затянувшись сигаретным дымом, к тягачам направился Онур. Разминавшие затёкшие тела работники приходили в себя, закидывались, кто насваем, кто сигаретным дымом. Перешли к мрачной перебранке с Джавдетом. Русские, ничего не понимая, сели, развалившись, на диван пустого «москвича», наслаждались тягучей, как терпкое молодое вино, мелодией востока, льющейся из старых трескучих колонок. Водитель, впав в коматоз, подпевал, не попадая в ноты, качаясь всем телом, изображая маятник.
Вот, наконец, пришёл старший турок, грозно осмотрел спорщиков, достал из кармана пачку измятых купюр и молча раздал их. Спор сразу стих, работники замерли, ожидая команды.
– Все кроме Джавдета, Алексея и Талхи в машины! И быстро на погрузку! Вы, – ткнув пальцем в грудь Джавдета, командовал Онур, – срочно делать декларацию в город! Таможня ждёт денег!
Вот и мазурик, за рулём сидит Михаил, хозяин огромных собак. Кабина изнутри вся обшита кошмой, пассажирское сидение отсутствует. В спальнике лежит мужчина, по виду башкир, по-русски говорит чисто, без акцента.
– Ты, значит Егор? Залазь, садись я Гена, зови так – тебе проще.
– Да, понял. Сейчас ещё залезут, надо подождать работников!
– Нет, они все уже распределились, нам одного хватит, – водитель включил передачу и рывком начал движение по пыльной разбитой грунтовке.
Сидеть на топчане без оказалось непростым занятием и очень утомительным.
– Тут двадцать километров ехать, терпи! Зато мы первые, хоть пыль не глотаем! – весело выкрикнул водитель, ловко переходя с пониженного на повышенный ряд передач.
Вот и аул, на окраине стоял огромный курган явно искусственного происхождения. Навстречу машинам вышли казахи, многие в халатах. Повсюду глиняные, с примесью соломы дома и сараи. Вокруг степь и жухлая трава, ветер катит по ней колючки. Где-то на окраине поселения поднимал пыль проходящий табун лошадей. Из КамАЗа выскочил Онур. Он без слов начал жадно обнимать казахов, после, дымя сигаретой, направился в сторону глиняных построек.
Егор нехотя спрыгнул на землю, последовал за турком, с других машин, чертыхаясь, вылезли работники, повернулись как один лицом к восходящему солнцу, жадно ловя его первые утренние лучи и оттягивая миг начала работы. Они видели себя уже где-то в другом месте, в котором они окажутся вскоре после тяжелого дня с деньгами, и улыбки блаженства озарили их серые лица.
– Ко мне! Егор и Фара, давайте быстрее! – раздался грозный окрик из-за угла, и скоро появился маленький обросший щетиной и покрытый пылью шеф.
Вот глиняная мазанка, двери распахнуты, она доверху забита красными сетками с луком.
– Давай бери мешки на удачу, вес смотрим, качество, и если яхши, то в шаланду, – Онур жестами подозвал казахов и о чём-то с ними договаривался.
– Фара, ты сечёшь, о чём они? – Егор, устав быть глухонемым, решился на вопрос.
– Они так обговаривают условия. Нужно пять грузчиков и счетовод, кто с нами всё считать будет, наш им говорит. Они ему, мол, нет, только трёх грузчиков и без счета, сарай – двадцать тонн. И так по кругу одно и то же.
Разговор продолжался минут пятнадцать, уже подъехала
