Адъютант генерала Май-Маевского - Павел Макаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С каждым продвижением повстанческая армия обогащалась новыми трофеями.
От конницы Барбовича осталась жалкая группа, которая стала разбегаться по лесам. Часть кавалерии бежала в Феодосию, где не было транспорта и уже образовался городской Ревком, и здесь сдалась.
В деревне Салы наши конники захватили пять кавалеристов. Они оказались красными. Их послали на разведку выявить, что это за части перед ними. Проходя по карасубазарскому шоссе, конница красных всюду наблюдала картину разгрома. Таким образом, мы связались с регулярной Красной армией, которая шла вслед за нами. В дер. Акмолез восемьдесят три белых сняли погоны и объявили себя зелеными. По распоряжению Мокроусова, конный полк отправил их «к Колчаку». Затем повстанческая армия заняла Старый Крым и, пробыв там сутки, двинулась на Феодосию. На одной из возвышенностей Феодосии я, осматривая в бинокль местность, заметил лаву кавалерии. Это двигалась на Керчь конница Буденного, а по всем дорогам к Феодосии тянулись вереницею обозы. На море появился французский крейсер. Мы после узнали, что на нем находился Врангель; он объезжал побережье, наблюдая за ходом эвакуации, и, повидимому, имел намерение подойти к Феодосии, чтобы забрать на крейсер не успевших эвакуироваться генералов. Повстанческая армия привлекла внимание крейсера; его орудия открыли по нас огонь. Но снаряды его делали то недолет, то перелет. Снаряды красной артиллерии тоже рвалилсь вблизи крейсера, но положительных результатов не давали. Крейсер дал полный ход назад и скоро скрылся за горизонтом.
По приказанию командующего, всех пленных, ранее по ходу нашего наступления влитых в полки, разоружили; красноармейцев, попавших в плен белым, сдали для регистрации и проверки в особый отдел Феодосии. Вредный
элемент был расстрелян, а девятьсот семьдесят три человека, исключительно красноармейцев, сданы коменданту города.
Буржуазия и белогвардейцы, не успевшие эвакуироваться за неимением транспорта, впали прямо в отчаяние.
— Красные еще ничего, — наивно говорили белые: — а зеленые — это звери.
Действительно, годичное пребывание в горах Крыма, потеря лучших борцов, погибших в борьбе с белыми, обострили классовую ненависть партизанов. Кто не был в горах и не вел беспрерывную борьбу в невероятных крымских условиях, кто не испытал жизнь в лесах, сопряженную с мучительными опасностями и лишениями (тыла — нет, кругом фронт), тот никогда не поймет нравственное состояние повстанцев после взятия Крыма.
ДЕСАНТ Т. ПАПАНИНА.
Тов. Мокроусов, приняв командование от Бабахана, задался целью во что бы то ни стало раздробленные, разбитые отряды объединить в единый отряд, чтобы можно было с чем выступить. За короткое время создали отряд в 300 штыков, который принял боевой вид, а также ожила работа подпольных комитетов. С приездом Мокроусова в горы Врангелевскому командованию пришлось считаться с партизанами, что видно из его печати. Наши действия выходили за пределы гор, и для борьбы с «красными бандитами» пришлось создать специальный штаб, так как не проходило дня, чтобы мы не делали налета, чего-нибудь не разрушили. Так, за короткое время были взорваны Бишуй- ские угольные копи, был совершен налет на Судак, на Алушту, в особенности бесил Врангеля взрыв Бишуйских копей—это главное питание углем всего Крыма. После всех наших налетов белые зашевелились; крымские горы, леса никогда в жизни не видели, чтобы целые дивизии Корниловские, Дроздовские шагали по их заросшим тропинкам. Но мы все с каждым днем крепли и крепли за счет дезертиров, скрывавшихся от мобилизации, а также и от бежавших из тюрьм.
1 сентября перед Крымской повстанческой армией встал вопрос жизненной необходимости во что бы то ни стало получить новое подкрепление. Пулеметы, а также деньги были на исходе. Тов. Мокроусов, как командующий армией, вызвал к себе Папанина и говорит ему: «Ну, Ваня! придется тебе поехать в Советскую Россию с докладом в Харьков в Закордонный отдел и РВС Южфронта — поставить в известность красное командование о наших действиях.
Мокроусов быстро набросал доклад. Тов. Мулеренок зашифровал его, написали мандат Папанину на полотне, и он стал собираться выезжать. Выехать не так было легко, так как в день его отъезда мы были со всех сторон окружены белыми отрядами, но нашли выход. Как только стали подходить к краю леса, татарин партиец Дерен Ай-Ярлы, организатор татарского полка, достал линейку, посадил Папанина в мешок, обсыпал соломою и сел верхом вместо козел, и таким путем подъехали к дер. Туак через заградительные отряды контр-разведки. Деревня была окружена со всех сторон. Оказалось — провал подпольного комитета. Развязали мешок. Дерен Ай-Ярлы говорит Папанину: «Ну, Ванка, попался, окружены», а Папанин, посидевши в мешке, не может ног разогнуть. «Наверно,— говорит Дерен Ай-Ярлы, — провокаторка здесь есть». Исход был один: необходимо было бежать. К счастью, у двора лежало большая горная канава, и по ней они пошли в горы, чтобы перебраться в следующую деревню Олузень. С большим трудом выбрались на гору к лесу; разведка белых их заметила, но они были уже далеко. Обстреляли, но в лес не пошли. К вечеру пришли в Олузень, — как выяснилось, за полчаса до их прихода был бой — татары дрались с контр-разведчиками, не подчинялись мобилизации. Вся молодежь ушла в лес, татары посадили Папанина в курятник до ночи, а ночью должна была подойти лайба контрабандистов, которая закупает муку у татар. (Они охотнее продают контрабандистам, так как Врангель реквизирует ее.)
В 12 час. ночи подошла лайба; началась погрузка муки. Дерен Ай-Ярлы сумел договориться с капитаном лайбы — за 1000 рублей романовских денег перебросить Папанина в Турцию—Трапезунд. Снова посадили Папанина в мешок, засыпали мукою; Дерен Ай-Ярлы взял груз на плечо и понес на лайбу,— это делал для того, чтобы окружающие татары не знали, куда делся Папанин, чтобы никто нигде не проговорился. В 2 часа ночи лайба отвалила от берега — вышла в море, держа курс по направлению к Турции. Мешок с живой контрабандой на лайбе развязали и выпустили Папанина как зверя на палубу. Капитан кричит помощнику: «Покажи большевика» — и, увидев его, разочарованно заметил; «Сказали, что большевик, а оказалось, что маленький».
Дерен договорился с капитаном, чтобы Папанина перебросили в Трапезунд, но оказалось, что им невыгодно везти муку в Трапезунд, так как цены на нее там были низкие. Повезли прямо в гор. Синоп.
С большими трудностями Папанину пришлось пробираться пешком к Трапезунду,— пришлось пройти города Вона, Кересунда, Триполи и Трапезунд. Некоторые работники узнали Папанина и то, что ему срочно нужно выехать в Советскую Россию. Отправили его на буксирном катере, который только вчера удрал из Босфора. (Греческий капитан с турецкой командой удирал в Советскую Россию и по пути захватил с собой т. Папанина.) Прибыв в Новороссийск, его срочно отправили в Харьков.