Англичанин при Царском Дворе. Духовное паломничество Чарлза Сиднея Гиббса - Кристина Бенаг

В тот же вечер генерал передал Гиббсу письмо, адресованное Лэмпсону:

«До последнего момента я хотел сохранить в моих руках и на территории России, в возрождение которой я по-прежнему верю, следственное производство по делу [убийства1 Императорской семьи, т. е. важные факты, относящиеся к данному вопросу, и Останки Их Императорских Величеств, которые удалось обнаружить на том месте, где были сожжены Их Тела. Однако, судя по нынешнему обороту событий, для того, чтобы обеспечить сохранность этих Священных Останков, необходимо, чтобы они не были связаны с моей судьбой.

Я не могу покинуть Россию; немецкая ориентация читинских властей может заставить меня искать временного убежища в лесу. При таких обстоятельствах я, разумеется, не могу носить с собой Великие Национальные Священные Реликвии.

Я решил доверить Вам, как представителю Великобритании, хранение этих Священных Останков. Надеюсь, Вы поймете без моего объяснения, почему я хочу, чтобы они находились в Великобритании: у нас с вами один исторический враг; и зверское убийство членов Императорской семьи — злодеяние, неслыханное в истории, — является делом рук этого врага, которому помогали его пособники, большевики».

В письме также выражалось желание Дитерихса, если материалы не могут быть возвращены ему, передать их Великому Князю Николаю Николаевичу или генералу Деникину. В отдельной записке было указано: «В этой шкатулке, которая некогда принадлежала Ее Величеству Императрице, теперь хранится все, что сохранилось от останков сожженных тел, обнаруженных в шахте», — и верно названы имена лиц, которые были убиты вместе с Царской семьей.

В ту же ночь британский Верховный комиссар направил поезд в Харбин. Там Лэмпсон передал официальный доклад лорду Керзону, изложив в нем все, что сообщил ему Гиббс. Американский генеральный консул был задержан столкновениями между американскими и красными войсками в Верхне-Удинске, но в конце концов добрался до Харбина, и драгоценная шкатулка была передана ему, когда они с Соколовым отправились в Пекин. Несколько ящиков с материалами Дитерихса были переданы Британскому консулу в Харбине, когда 30 января Лэмпсон поехал в Пекин. Его штат был сокращен, однако Гиббс сохранил свою должность благодаря его знакомству с Царской семьей и знанию обстоятельств дела.

В феврале Лэмпсон, находившийся в Пекине, доложил обо всех обстоятельствах дела в Лондон, обратившись с просьбой разрешить взять шкатулку и следственные документы на хранение, и стал ждать инструкций.

В марте пришел ответ: он был отрицательным. Соколов и Дитерихс, оба находившиеся в Пекине, были раздавлены этим известием, однако, на их счастье, они встретились с французским генералом Жаненом и обратились со своей просьбой к нему. Жанен заявил, что считает миссию, возложенную на него, «долгом чести по отношению к верному союзнику». Говорят, что шкатулка по-прежнему находится в семейном склепе Жанена.

Вскоре после этого работа британской Верховной комиссии в Сибири закончилась, а вместе с ней закончилась и служба Г иббса в ней. Его перспективы на будущее были столь же неопределенны, как и в 1901 году, когда он впервые прибыл в Санкт-Петербург.

Глава 11. Время для размышлений

НАКОНЕЦ-ТО ГИББС БЫЛ ВОЛЕН вернуться в Англию, но когда он столкнулся с этой проблемой, то обнаружил, что на смену тоске по родине появилась душевная тоска. Он вспомнил ту обиду, которую испытал Царь Николай II, узнав о реакции англичан на его отречение, радостные восклицания членов парламента, приветственную телеграмму последнего, адресованную Временному правительству, и разгул критики в адрес Царя в британской печати. Тот народ, которому он был так верен и ради которого принес столько жертв, буквально радовался его низложению. Именно родина Гиббса отказалась от своего предложения предоставить убежище Императорской семье; этого не случилось бы, если бы король Георг V проявил чуточку политического мужества или более искреннего сочувствия своим родственникам. Гиббс был свидетелем отчаянного призыва Императрицы о помощи, обратившись по ее просьбе с письмом к мисс Джексон. Теперь он своими глазами видел результаты невиданного злодейства — злодейства, которого можно было бы избежать, если бы…

Его личные мучения усугубил опыт, приобретенный во время работы в британской Верховной комиссии. В ноябре, объявив Белое дело проигранным, премьер-министр Ллойд Джордж предоставил белым сражаться в одиночку без дальнейшей помощи и поддержки. Гиббс переводил на русский официальные бюллетени для распространения их среди оказавшихся в тяжелом положении русских генералов, со многими из которых он был знаком лично. Ярче всего ему запомнилась драматическая полуночная встреча с Дитерихсом, когда убитый горем генерал передал ему шкатулку с «останками Их Императорских Величеств, которые удалось обнаружить там, где были сожжены их тела», вместе с письмом, поручающим Лэмпсону, как представителю Великобритании, «принять на сохранение эти Священные Реликвии». Лондон отверг даже эту скромную просьбу. Сид решил пока не возвращаться домой.

Он написал Винифред, что дела его не вполне улажены и что с возвращением придется повременить. Говоря, что дела его не вполне улажены, он недооценивал свое положение: Гиббс находился в состоянии столь же острого духовного кризиса, как тот, который он испытал в Кембридже. Эмоциональное потрясение, вызванное трагедией Царственных Мучеников и любимой ими России, было главной причиной кризиса. Второй же причиной он был обязан самому сэру Чарльзу Элиоту.

Элиот провел много лет на Востоке и служил в качестве вице-канцлера Гонконгского университета. Он написал капитальный труд, посвященный буддизму и индуизму в Индии, Китае и Японии. Книги еще не были опубликованы вследствие войны и официальных обязанностей Элиота, но они были готовы для издания, и он возил в поезде корректуру книги. У Гиббса вновь возродился интерес к восточной религии, и сэр Чарльз, довольный тем, что заполучил доброжелательного читателя, стал поддерживать этот интерес. Элиот был ученым и горячим поклонником восточных вероучений и философий, и после того как Гиббс прочитал монографию Элиота, они оба устраивали продолжительные и обстоятельные дискуссии.

Сэр Чарльз был увлечен существующим в Индии бесконечным количеством культов и их многочисленными почитателями, утверждавшими, что Индия является ведущей страной в духовной области, потому что «национальное сознание находит в религии свое излюбленное занятие и полное выражение». Его исследования привели к заключению, что «существует мало догм, известных богословам всего мира, которые не находились бы в руках многочисленных индийских сект». Единственное исключение, которое он обнаружил, — это христианское учение об Искуплении, или спасении через смерть Высшего Существа.

Однако из всех восточных вероучений наибольшее восхищение вызывал у Элиота буддизм. Его утверждение, что «основные принципы буддизма больше гармонируют с результатами научных исследований, чем постулаты христианского теизма», привлекло внимание Гиббса, как и сочувственное изложение Элиотом буддистского учения, согласно которому в людях не существует постоянной личности:

«Вы