Придумано в СССР - Михаил Задорнов

Меня шестнадцать раз расстреливали, тридцать два раза топили в Атлантическом океане. Я выкрал одиннадцать президентов. Сорок семь пограничных собак загрыз насмерть. Тридцати трём шахам с их гаремами наставил рога.

Год назад я получил своё главное и, к сожалению, последнее задание!

Я должен был незаметно проникнуть на территорию СССР, пересесть на трамвай и, устроившись под видом молодого специалиста, выведать, сколько человек работают и что выпускают в научно-исследовательском институте «НИИВТОРСЫРЧЕРТМЕТБРЕДБРАКМРАКСНАБСТЫДСБЫТЗАГРАНПОСТАВКА».

Благодаря отлично оформленным документам я действительно быстро устроился на работу. И в первые дни моей потерей были лишь самострельные пуговицы, которые мне сразу же оторвали в трамвае…

А дальше началось нечто непонятное.

Первую неделю мне, как молодому специалисту, не поручали никакой работы. Тогда я сам потихоньку начал расспрашивать служащих о том, что они проектируют. Но они лишь пожимали плечами и переспрашивали: «Тебе-то зачем? Шпион, что ли?»

Это меня насторожило. Тогда, чтобы не вызывать лишних подозрений, я решил воспользоваться телепатией и перехватить мысли главного инженера. Но он весь день разгадывал кроссворд и мучительно думал, что за птица из пяти букв, которая живет в Южной Баварии, яиц не несёт, но из них выводится. Причём думал он так напряжённо, что сеанс закончился перенапряжением моего мозгового телепатического центра и я навсегда потерял способность к телепатии. Хотя точно знал, что эта птица – петух! От отчаяния стал ходить по комнатам: хотел посчитать служащих, но это оказалось бесполезным, потому что все остальные служащие тоже ходили по комнатам, и к вечеру я их насчитал до восьмидесяти тысяч. Тут я был встречен начальником своего отдела, который вдруг сказал:

– Хватит без толку шляться по коридорам! Пора заниматься делом! Завтра поедешь на картошку!

Я спросил, что это значит: «поедешь на картошку».

Он на меня очень удивлённо посмотрел и переспросил:

– Ты придурок или из Америки приехал?

Я так испугался, что сразу сказал:

– Я – придурок!

И срочно связался с шефом, который меня успокоил. Он объяснил, что «поехать на картошку» в СССР условно обозначает сельскохозяйственные работы, во время которых колхозники помогают работникам умственного труда собирать урожай.

Поскольку, учась в разведшколе, я ни разу «на картошку» не ездил, я очень боялся, что моё неумение обращаться с ней вызовет подозрение у тех, кто обучался этому много лет в различных высших учебных заведениях. Поэтому я очень старался, работал без перекуров, за что в первый же день был избит коллегами по полю. Их было пятнадцать человек. Я хотел применить против них семь приёмов «моаши» и восемь «йока-гири», но не успел. Как только я встал в боевую стойку, тут же сзади ко мне был применён неизвестный приём, который один из нападавших назвал «рессора от трактора „Беларусь"». С тех пор я стал прихрамывать на обе ноги, перестал владеть приёмами карате, начал трясти головой и навсегда позабыл морзянку.

По окончании сельскохозяйственных работ я снова не смог приступить к выполнению задания, потому что меня тут же послали на строительство институтской подшефной недостройки, где я проработал два с лишним месяца вторым исполняющим обязанности третьего ученика четвёртого мастера по укладке кирпичей шестого сорта со Знаком качества.

Невероятным усилием воли я взял себя в руки и даже попытался, не тратя понапрасну время, выяснить секрет новой бетономешалки с программным управлением и сложнейшей коммутационной перфокартой. Я спросил мастера-наладчика о порядке её работы, на что он мне ответил:

– Слухай сюды! Положь колдобину со стороны загогулины и два раза дергани за пимпочку. Опосля чего долбани плюхалкой по кувывалке и, кады чвокнет, отскочь дальшее, прикинься ветошью и не отсвечивай. Потому как она в это время шмяк… тудыть, сподыть, ёксель-моксель, ёрш твою медь. Ш-ш-ш! И ждёшь, пока остынет. Остыло – подымаесся, вздыхаешь. Осторо-о-ожненько вздыхаешь про себя, шобы эта быдла не рванула! И бегишь за угол за пол-литрой. Потому как пронесло!

Записанный мною за мастером порядок работы бетономешалки был немедленно передан мною в центр. Восемь недель опытнейшие шифровальщики бились над ним, но так и не смогли разгадать, что означает научный термин «ёрш твою медь».

Я тоже не успел этого выяснить, потому что прямо со стройки меня послали на курсы английского языка, с которых я был отчислен за неуспеваемость, потому что преподавательница не понимала моего чистого английского произношения. Однажды она меня спросила, где я обучался английскому языку. Я ответил честно: в английской спецшколе. На это она ответила, что, оказывается, всегда не доверяла английским спецшколам и что, согласно последней инструкции ВЦСПС, звук the надо произносить совсем не так, как это делаю я.

За остальные три месяца пребывания на работе я пять раз посещал овощную базу и четыре раза – народную дружину. Там сначала мы ловили хулиганов, а после того, как мы их поймали, они нас начали бить.

За время работы я в принудительном порядке стал членом добровольного общества бега босиком по снегу под названием «Стопами Суворова!» и членом общества осеннего сбора желудей в помощь голодающим свиньям. Кроме того, принял участие в 18 самодеятельных концертах в качестве первого крайнего группы скандирования, где и сорвал себе голос на словах: «Спартак – чемпион», «Канадиенс-профи – конюшня!».

От такого количества общественной работы у меня начались невыносимые головные боли. Но больничный лист врач мне не выписал, так как, прослушав мою грудную клетку, живот и голову, установил диагноз «плоскостопие»! После чего надел на меня ортопедические сапоги, в которых я не могу ходить даже с костылями.

Я пытался покончить жизнь самоубийством. Лёг на рельсы неподалёку от Ярославского вокзала. Но поезд из Владивостока опаздывал на 18 часов. Я так замёрз, что вынужден был пойти в гастроном, чтобы согреться на семь рублей, оставшихся у меня от последней зарплаты после уплаты всех членских взносов.

Выпив в гастрономе, я рассудил трезво. Поскольку я потерял все средства к существованию, не выполнил ни одного пункта задания, позабыл все знания, полученные мною в разведшколе, у меня оставался только один выход – сдаться!

Выпив для храбрости ещё немного, я подошёл на перекрёстке к первому попавшемуся милиционеру и сказал ему, что я иностранный резидент. На что он мне ответил:

– Раз ты резидент, то мы тебя сейчас и отправим в резиденцию!

И отправил меня… в вытрезвитель, где я сейчас и нахожусь. И пишу эту объяснительную записку, в которой настоятельно прошу учесть главное: я иностранный резидент, хочу добровольно сдаться, поэтому меня надо срочно переправить в соответствующее заведение…»