De Personae / О Личностях Сборник научных трудов Том II - Андрей Ильич Фурсов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Свою жизнь Бос рассматривал как миссию, будучи убеждённым сторонником индийской независимости. На фоне многих других политиков он был редким по принципиальности деятелем и не шёл на такие компромиссы, которые, по его мнению, не вязались с конечными целями. В политической культуре Индии и в историографии укоренилось мнение, будто именно Ганди настаивал, что достойных целей (сварадж, сарводайя) можно достичь лишь достойными же методами. Однако в современной научной литературе, общественно — политической мысли и массовой культуре Индии последовательность и непогрешимость Ганди уже подвергают сомнению. Деятельность Боса, пожалуй, могла бы служить более подходящим примером последовательности в политике.
Вместе с тем никуда не уходит вопрос коллаборационизма Боса. На международном уровне его цель (свобода Родины), к сожалению, в самом деле подчинила себе средства, побудила искать поддержки лидеров и режимов, в отношении которых ещё в предвоенный период у него самого сложилось не лучшее мнение. Иностранные державы он оценивал прежде всего с точки зрения их потенциальной пользы для интересов Индии; являлся в этом смысле утилитаристом. Впрочем, был в этом не одинок. Биограф Михир Бос сравнил Нетаджи с Джорджем Вашингтоном, который тоже воспользовался помощью иностранной державы — Франции — ради свободы своей страны, не задаваясь вопросом, хорош или плох строй Старого порядка, который вскоре сметёт революция[401]. «В геополитической действительности народы и государства, большие и малые, думают в первую очередь о своей собственной судьбе, а не о будущем других держав… Ряд обстоятельств заставил его (Боса. — К. Ф.) обратиться за поддержкой к Германии, Италии и Японии. Он отнюдь не собирался быть марионеткой Берлина, поставщиком пушечного мяса вермахту»[402]. Отрицал и возможность подчинения Индии японцам после изгнания из страны британцев. Одному соратнику сказал: «Неужели кто — то думает, что мы проливаем кровь наших дорогих индийских солдат на поле боя Импхала просто для того, чтобы Япония завладела Индией?»[403]
В самом деле, сотрудничество с державами «оси» Нетаджи ограничил действиями по подрыву основ Раджа, помогал им только против конкретного противника. Мы видели, как Бос отказался осудить СССР, жертву немецкой агрессии, и пускать Индийский легион на Восточный фронт, а ИНА — на войну с бирманцами и китайцами. Это при том, что от немецкой и японской помощи зависел полностью. Однако рассматривал эту помощь сугубо как займы, которые подлежат погашению и ни к чему Индию не обяжут. Кроме того, пойти на сотрудничество с нацистами ему до известной степени помогло восхищение организационной стороной их дела.
Оценивая выбор Боса в годы войны с моральной точки зрения, надо помнить и то, что выбор этот был не идейным, а геополитическим. Случай Боса — вовсе не случай приверженца или симпатизанта нацизма, каких было в Европе немало. «Нет оснований характеризовать Боса как антифашиста, хотя ещё меньше оснований утверждать о его приверженности фашизму»[404]. К сожалению, и сегодня выходят книги, в которых Бос огульно объявляется фашистом только по причине тактического союза с державами «оси». Встречаются и прямые передёргивания: «Перед войной Ганди при поддержке Неру выпроводил крайнюю национал — социалистическую фракцию Субхаса Чандры Боса, который затем уехал, чтобы создать квазинацистскую организацию, заключившую в ходе войны союз с Японией»[405].
Даже в Британии часть правящей элиты перед войной и в период «странной войны» сентября 1939‑мая 1940 г. не просто рассчитывала толкнуть Райх в геополитически нужном направлении (nach Osten), но и питала искренние симпатии к германскому нацизму, чувствуя его духовную близость. Речь не только о Британском союзе фашистов сэра Освальда Мосли (1896–1980), но и о значительной части истеблишмента. Неслучайно одним из главных вдохновителей Розенберга стал эмигрировавший в Германию английский политический философ сын контр — адмирала Хьюстон Чемберлен (1855–1927)[406]. Такие люди — в отличие от Боса — разделяли не только «вспомогательные» идеи нацизма (касавшиеся лишь организационной стороны: предпочтительность однопартийной системы, упор на дисциплину и т. д.), но и центральные — превосходство одной расы над всеми прочими, отсутствие у неё любых моральных ограничений в отношениях с ними и т. п.
Со всем этим Бос как раз боролся. Выше сказано (см. гл.7), что для него эталоном зверств выступали Амритсарская бойня 1919 г. и другие жестокие меры колониальных властей. По сути, вменение в вину антиколониальным деятелям сотрудничества с нацистским блоком чревато европоцентризмом. Он заключается в соблазне оценивать отношение колониальных народов Азии и Африки к Райху и его союзникам всецело через отношение к этим державам народов Европы и Америки, боровшихся против них.
Жители колониальных стран недоумевали: где логика? Почему они должны отвечать на призывы своих колониальных хозяев сплотиться с ними против держав «оси» с их человеконенавистническими методами, если методы, которые хозяева применяют в отношении них самих, в основе такие же? В связи с антинацистской пропагандой британцев газета Nigerian Eastern Mail в августе 1941 г. задала вопрос в лоб: «Какой смысл напоминать нам, что Гитлер считает нас полуобезьянами, если империя, за которую мы готовы страдать и умирать, ради которой мы проливали кровь и опустошали свои карманы в 1914 г. и делаем это и сейчас, может сносить расовую дискриминацию против нас?»[407] Знали в колониях и то, что после подписания с Рузвельтом 14 августа 1941 г. Атлантической хартии Черчилль 9 сентября цинично уточнил в палате общин, что провозглашённое в этом документе право народов выбирать форму правления распространяется на «государства и нации Европы, находящиеся теперь под нацистским ярмом», а вовсе не на британские колонии[408]. Из — за этого двойного стандарта среди соратников Боса и царили настроения, которые
