В поисках красного дракона - Джеймс Оуэн

— Самая лучшая, — слабо ответил старик. — Она позволяет верить в то, во что нужно верить, какие бы доказательства этому ни противоречили. Дети всегда так делают, и это срабатывает чаще, чем ты можешь представить.

— Недостаточно часто, иначе ты бы здесь не висел.

— Это в тебе говорит взрослый цинизм, — усмехнулся старик. — И ты еще удивляешься, почему я от всего этого отказался.

— О да, — насмешливо бросила женщина, — это объясняет твою седину.

— Нет, — ответил старик. — Я наконец-то нашел для себя баланс. В том, чтобы быть Стариком, есть свои преимущества, но мне не пришлось отказываться от своих детских убеждений. Это позволяет мне не терять надежды.

Женщина в зеркале фыркнула:

— Твоя детская логика сильно напоминает мне веру.

— Ну разумеется, — улыбнулся старик. — В чем разница?

— Верить в то, что нельзя увидеть, глупо, Питер.

— И все же человек без тени и женщина, живущая в зеркальном отражении, захвачены в плен созданием, существующим преимущественно в виде бестелесного голоса. Я бы в это тоже не поверил. Но так случилось.

— Если бы ты вел себя по-взрослому, а не жил, как ребенок, возможно, все обернулось бы по-другому, Питер. Если бы ты вел себя, как Папа...

— Вот мой единственный папа, — перебил старик, указывая на отрубленную голову в глубине пещеры, — и хотя его нельзя назвать идеальным примером, он был рядом, когда мне это было нужно, и он дал мне знания, чтобы я мог выжить. Он никогда не бросал меня, Медея. Ты можешь сказать то же самое о своих детях?

Но ответа не последовало. Зеркало потемнело, и в пещере снова воцарилась тишина.

Джон считал, что единственная проблема, связанная с выработкой плана действий, от которого будет зависеть судьба двух миров, основанного на решении ребенка, заключается в том, что детям, в общем-то, наплевать на судьбы мира.

Детям нравится бегать со всех ног; лазать по яблоням; рассказывать несмешные шутки и все равно смеяться. Им не наплевать на то, что они дети. Что, в общем-то, закономерно, не считая того факта, что судьба двух миров действительно зависела от мнения ребенка. Все это Джон объяснил бы Джеку, если бы удалось уговорить бывшего профессора, а теперь мальчишку, слезть с Джонни Яблони.

— Ты же учитель, Джон, — напомнил Чарльз. — У тебя что, нет опыта общения с детьми?

— Я преподаю в колледже вообще-то, — обиделся Джон. — Так и так, мы с тобой оба отцы, нет? Что ж так трудно-то?

— Я и не говорил, что будет легко, — засмеялся Дедал.

Джон повернулся к Эвин:

— У тебя есть сын. Можешь заставить Джека сосредоточиться хоть на пять минут, чтобы мы тут все выяснили?

— С тех пор, как я разговаривала с сыном по душам, прошло довольно много времени, — вздохнула Эвин.

— Почему? — удивился Джон.

— Все началось уже давно, — пояснила Эвин. — Мой сын решил, что он мужчина, который в один прекрасный день станет королем, и поэтому как-нибудь обойдется без всей этой материнской чепухи. Кажется, ему было пять. С тех пор он больше не позволял мне себя целовать. Считал, что неправильно выражать чувства перед «своими подданными». Разумеется, «подданными» были его товарищи из Паралона, учителя и Туммлер. Но мальчик настоял на своем.

Джек свалился с дерева и неловко приземлился аккурат рядом с Чарльзом, который подскочил от испуга.

— Мне нужно время, чтоб к этому привыкнуть, — сказал он.

— Почему? — удивился Джек. — Я по-прежнему ваш Джек, Джекси, Джек-Джек. Я все еще я. Я могу думать, рассуждать, помнить — боже правый, какая ж у меня шикарная память!

Джон ухмыльнулся. Друг был переполнен энергией десятилетки, это уж точно. А вот то, сможет ли это его мировоззрение, одновременно новое и старое, дать им нужные знания, было под вопросом.

— Джекс, расскажи-ка нам, — начал Дедал, — если бы ты был Хью и Уильямом и тебя бы бросили здесь родители, что бы ты сделал?

Джек на минуту задумался:

— Наверное, я бы построил дом на дереве. — Он придвинулся к Эвин и прошептал, заслонив рот ладошкой: — Тут кругом индейцы.

— Так, а после дома на дереве? — стоял на своем Дедал.

— Я бы поискал еды и годной для питья воды... — решил Джек.

— Ответ истинного взрослого, — заметил Джон.

— А потом я бы пописал, — закончил мысль Джек.

— Ох, бога ради! — воскликнул Чарльз.

— Дальше? — продолжал допрос Дедал.

— Я бы задумался, и, наверное, мне стало бы интересно, почему взрослые заставляют детей делать то, что те не хотят делать.

— Может, потому, что взрослым виднее, что лучше для детей? — предположил Чарльз.

— Это стереотип, — отмахнулся Джек. — Зачастую взрослые делают то, что им взбредет в голову, не задумываясь, хотят ли этого их дети, нужно ли им это, а раз взрослым все равно, то кого волнует?

Эвин при этих словах нахмурилась, но промолчала. Джон и Чарльз переглянулись, не зная, о чем еще спросить. Джек притворился, что кладет яблочное семечко в рот — в основном, чтобы напугать Дедала, — а потом с ухмылкой бросил его на землю.

— Ну, чего приуныли? Давайте поиграем. Вы знаете какие-нибудь игры? Спорю, что да.

— Джек, ну правда, нам надо обсудить много важных вещей, — сердито урезонил его Чарльз.

— Я тоже так думал, — сказал Джек, — а теперь понимаю, что ошибался. Нет ничего важнее веселья!

— Есть много вещей важнее веселья! — воскликнул Джон. — Надо спасать пропавших детей! Мы должны узнать, что стало с кораблями-драконами! Надо решить очень много важных вопросов!

— Ну, — рассудил Джек, который уже забрался обратно на Джонни Яблоню и теперь висел на ветке вниз головой, — разве взрослые не этим должны заниматься?

— Тут он прав, — тихо вмешался Берт. — Как, вырисовывается картинка?

— Взрослые никогда не обращают внимания на то, что говорят дети. — Джон был подавлен. — Вот и мы недооценили это.

— Джек... слушай, Джек, — заговорил Чарльз, расхаживая вокруг яблони. — Можешь слезешь, чтобы мы все как следует обсудили?

Джек заткнул уши пальцами.

— Лалалалала! — закричал он. — Я тебя не слышу! Я тебя не слышу!

Чарльз почесал голову:

— Мы его не дозовемся, если он даже не слышит, что мы говорим.

Джон прищелкнул пальцами:

— Точно! Вот наш шанс!

Главный Хранитель обратился к Дедалу:

— Когда Лора Липучка прилетела к нам в Оксфорд, она рассказала, что Питер заткнул ей ушки воском. Зачем он это сделал?

— Это старая уловка Питера, — пояснил Дедал, — она уходит корнями к основанию Убежища. Это чтобы не... — Он умолк и задумчиво потер подбородок. — Это чтобы не поддаться чарам панфлейты[45], — наконец сказал он. — Но зачем Питер заткнул уши собственной внучке? Он ей ничем не угрожал.