Хорек в мышеловке - Константин Мзареулов

ЭТЕРНАЛ: Получается очень похоже на Бромберга.

ЭКСЕЛЕНЦ: Вряд ли. Айзек слишком на виду, Резидент должен вести себя более скрытно.

СФИНКС: В любом случае, надо проверить. Проведем поиск по нашим тайным досье.

ЭТЕРНАЛ: Но мы даже не уверены, что среди людей действительно живет резидент Странников.

МАК: Могу лишь повторить старую сентенцию Экселенца: если в доме запахло серой, надо начинать производство живой воды.

ТАХОРГ: Это звучало остроумно, когда старина Руди был непререкаемым авторитетом для молодняка вроде нас. Пора понять, что любые подозрения следует поверять элементарной логикой, безжалостно отбрасывая заведомо бессмысленные гипотезы. Если пахнет серой — значит, где-то поблизости имеет место утечка в трубопроводе и следует вызвать аварийную команду ремонтных киберов, но никак не попов с кадилами.

ТИРЕКС: Вернемся к делу. Очевидны и другие подозреваемые: Глумова, Бадер, Горбовский, Комов, Фокин.

ЭТЕРНАЛ: Глумова и Фокин отпадают. У них не было возможностей для совершения всего перечисленного.

МАК: А Глумова? Не забывайте о ее влиянии на Комова. Под влиянием экспансивной истерички некоторые из нас совершают очень странные поступки.

ЭКСЕЛЕНЦ: Проверять нужно всех. Подключим ридеров, запустим тактику «мелкого гребня». А там видно будет.

ТЕРМИНАТОР: Прекратите. Бромберг уже психует, вот-вот взбесится. Соответствующие службы просто обязаны заняться этим делом.

15. Страницы из дневника.

Кажется, я в седьмой или восьмой раз принимаюсь надиктовывать эти записи и каждый раз возникает одна и та же проблема: с чего начать. Попытаюсь хотя бы сейчас, оставшись один на один с киберблоком, честно разобраться, для чего я взялся за эти мемуары.

В нашей среде принято читать воспоминания великих предшественников — таких, как Ронге, Шелленберг, Судоплатов, Родригес, Жилин. На полках моей кристаллотеки хранится не меньше сотни мемуаров руководителей спецслужб прошлого. Читаешь-перечитываешь и постепенно проникаешься духом профессии, нередко узнаешь кое-что такое, что можно применить в текущих делах. Но не это, наверное, главное. Из этих книг лучше понимаешь цивилизацию, которой служишь.

Лет десять назад, когда меня только назначили руководить Чрезвычайным Розыском, я перечитал мемуары Ивана Жилина и наткнулся на чудовищную фразу. Его шеф, легендарный генерал Мария Родригес сказал в порыве откровенности: мол, потомки узнают о нас лишь то, что мы сами соизволим рассказать. В те времена я еще не растратил огрызки романтической восторженности и посчитал данную посылку в корне аморальной. Кажется, я даже дал себе слово, что мои мемуары, если я за них когда-либо возьмусь, будут выдержаны в духе древней формулы: всю правду и ничего, кроме правды.

Наверное из этих соображений я по горячим следам описал инцидент с поисками Льва Абалкина. Просмотрев тот файл спустя годл с небольшим, я с ужасом обнаружил, что всей правды не получилось. Внутренний цензор заставил меня промолчать о некоторых пикантных обстоятельствах и даже слегка приукрасить собственную роль в очень некрасивой истории. Я словно бы пытался самооправдаться, переваливать ответственность за трагическую развязку на кого угодно, лишь бы самому предстать в относительно привлекательном свете. Наверняка так будет происходить и впредь, как бы не старался мемуарист оставаться честным. Тем не менее, я продолжаю изредка диктовать свое восприятие самых неприятных событий, дополняя устный рассказ видеокадрами, текстом документов и прочими подручными материалами. Возможно, кому-то будет интересно ознакомиться с этими опусами…

Все наши дела начинаются одинаково — с вызова к руководству. Так случилось и в этот раз. На третий день после совещания в Торонто меня пригласил Этернал. Как обычно, шеф выглядел растерянным, он тоже понимал, что такая работа не для него, но ничего изменить не мог.

Помявшись, Этернал сообщил, что есть решение Всемирного Совета: приняв дополнительные меры предосторожности, повторить условия, при которых активизировалась программа Голика,. Я поинтересовался, кого избрали жертвой на этот раз.

— Корней Яшмаа согласился добровольно, — сказал Этернал, опуская глаза. — Мак, мне тоже не нравится эта авантюра, но решение принято. Если мы откажемся, нас выгонят и найдут более покладистых исполнителей.

— Пускай, — сказал я. — Надеюсь, мое участие не обязательно?

— В самом эксперименте — нет. Но решено использовать средство, которым прежде занимался ты. Найди Пильгуя и уговори его сотрудничать.

Это было неожиданно, хотя и разумно. Я почувствовал какую-то робкую надежду, что на этот раз эксперимент обойдется без жертв. Поспешив к себе, я вновь просмотрел материалы по старому делу «Капитан Немо». Память не подвела — запрета на разработки не накладывали, Пильгую просто посоветовали не проводить опыты на людях. Пильгуй согласился, и дело было закрыто.

Услышав, о чем его просят, Капитан Немо не стал кочевряжиться или злорадствовать. Только пожал плечами и проворчал:

— Оборудование у меня громоздкое… Придется здесь, в лаборатории работать. Привозите, посмотрим, что получится.

Поначалу был шок: Мировой Совет собирался проводить инициирование на какой-нибудь дикой планетке у черта на куличках. Мы с Этерналом с трудом убедили вице-президента, и руководство, скрипя извилинами, согласилось. Все равно, как показала Моргана, «подкидыш» при желании найдет способ сбежать, так что не суть важно, где произойдет превращение Корнея в супер-хомо. Впрочем, Пильгуй гарантировал благополучный исход.

Эксперимент не произвел на меня впечатления. Корней держался уверенно, сам залез в ванну биогенератора, изредка шутил. Как и на Моргане, детонатор присосался нитями к телу «подкидыша», приборы опять показали начало процесса мутации. Организм Корнея медленно трансформировался. Насколько мы, дилетанты, смогли разобраться, в его хромосомах появились новые гены, спектр биотоков тоже изменился. Кто-то из ксенобиологов «первой комиссии» сказал, что похожие ментограммы свидетельствуют о проявлении экстрасенсорных качеств — аналогичные «зубцы» имеются у ридеров, психокинетиков, даже у голованов.

Потом детонатор вернулся в коробку, а наши ученые продолжили обследование. Корней без конца рассказывал о своих ощущениях, но все ждали другого — когда у него появятся нечеловеческие намерения. Сценарий эксперимента предполагал, что заложенная Странниками программа посоветует «подкидышу» не слишком откровенничать, поэтому несколько телепатов постоянно контролировали его мысли и желания. Однако, позже все они подтвердили, что Корней ни разу не солгал — намерения лететь на Гараж у него не возникло.