Пленница судьбы - Лора Бекитт

Солнце светило ей прямо в глаза, и потому никто не заметил, как исказилось лицо женщины, когда она увидела рядом двух мужчин, каждый из которых по-своему олицетворял для нее любовь. Шанталь было мучительно и сладостно видеть, как они похожи.

Кристиан сказал, что сначала зайдет в редакцию газеты, а потом встретится с Аннабель, после чего попрощался и ушел.

— Какой приятный молодой человек! — заметил Александр. — Теперь я вижу, что кроме прочих достоинств ты еще и прекрасная мать.

— Это не совсем так, — прошептала Шанталь и отвернулась к окну.

Александр видел, что она подавлена, но приписал это другим причинам. В те дни многие чувствовали себя не лучшим образом. К запахам весенней природы примешивался, а порой и заглушал их запах гниения. На улицах валялись трупы, на клумбах, среди цветов, можно было обнаружить плохо засыпанное тело: тот тут, то там торчала рука или нога, а порой и восковое лицо с остановившимся, остекленевшим взглядом и разинутым ртом.

Александр обнял женщину.

— Люси! Порою реальность заставляет нас покидать мир желаний, мир мечты. Вернуться туда нелегко. Но все в наших силах. Полагаю, нам нужно быть вместе. Давай поженимся. Все будет очень просто. Мне не нужно шикарных приемов, думаю, и тебе тоже.

Женщина передернула плечами. Неопределенность, в которой она жила, была полна сомнений и страхов. Прежде она страшилась того, что жизнь с ее радостями настоящей, бескорыстной любви пройдет мимо, а теперь боялась угодить в ее капкан.

— Не знаю, — пробормотала она.

— Люси! Не можем же мы жить вместе как любовники! Ты порядочная женщина, да и я не лишен благородства.

— Скоро свадьба моего сына.

— Когда?

— Через несколько дней.

— Мы можем пожениться еще раньше. Завтра. Или прямо сейчас.

Шанталь молчала. Прежде ее, случалось, преследовало видение собственной старости и смерти. Мучил страх, что о ней никто не пожалеет, не вспомнит. Теперь судьба предлагала ей любовь прекрасного мужчины, богатство и счастье, но она не могла это принять. И не знала, как снять жуткое заклятие, как избавиться от грез, что сводили ее с ума, и от правды, которая жгла ее сердце.

Кристиан заехал в редакцию, поговорил с месье Роншаром, получил задание и отправился на встречу с Аннабель.

Она ждала его на оплетенной зеленью открытой террасе маленького кафе, ждала с улыбкой, какой могло улыбаться само будущее. Она считала страдания ненужными и не принимала их. Ей хотелось быть счастливой. Самые страшные дни войны Аннабель провела за городом. Никто и никогда не обсуждал с ней ни вопросов, связанных с политикой, ни материальных проблем.

Она была красива красотою лилии, на которую упал луч солнца. Ее голубые глаза сияли, золотые с жемчугом шпильки в затейливо убранных волосах сверкали, как снежинки в лучах солнца. На Аннабель было светлое платье из плотного атласа на шелковой подкладке, ворот застегнут изящной камеей, в ушах покачивались серьги с бирюзой.

Эта девушка всегда казалась оживленной, очаровательной, веселой, и это не могло не нравиться Кристиану. Он не думал о деньгах. Не думала о них и Аннабель: она попросту никогда ни в чем не знала отказа. Она влюбилась в Кристиана, поскольку он был талантлив, вежлив, красив. И ей не приходило в голову, что она может услышать о своем женихе нечто такое, что замутит созданный ее воображением безукоризненный образ.

— Я жду! — чуть капризно напомнила она.

Кристиан поцеловал ей руку и сел рядом. Официант поставил на столик две чашки: от них поднимался ароматный кофейный дымок, как от сосудов с благовониями.

Девушка с любопытством смотрела на молодого человека. Он казался уравновешенным, спокойным, разумным, хотя порою в его глазах застывала грусть. Будь Аннабель чуточку опытнее, она бы заметила важную деталь: Кристиан смотрел на нее с симпатией, но без вожделения.

Полюбовавшись тюльпанами, которые солнце превратило в маленькие пурпурные факелы, они начали разговор.

— Ты виделся с отцом?

— Да.

— И что он сказал?

— Он дал мне задание.

— Какое? — с веселым любопытством спросила Аннабель.

Кристиан нахмурился. Ему не нравилось поручение месье Роншара, который сказал следующее: «Сейчас все пишут про павшие баррикады и про террор, но эти статьи вызывают только ненависть, брезгливость и страх. Нужно состряпать нечто героическое и в то же время душещипательное, без грязи и крови. Ты это можешь. Отправляйся в одну из тюрем и поговори там с кем-нибудь. Возможно, найдешь хороший материал. Политику не трогай, пиши о человеческих страстях».

Кристиан увел разговор в сторону, сообщив Аннабель о том, что после их свадьбы ее отец намерен поручить ему руководство некоторыми разделами газеты. Девушка восторженно захлопала в ладоши.

— Не думаю, что это хорошая идея, — заметил Кристиан. — Я не способен вести корабль вперед, я могу лишь стоять под парусом и смотреть в неведомое будущее.

— И что ты там видишь?

Кристиан грустно улыбнулся:

— Было время, я не видел ничего, потому что был слеп. Целых восемь лет.

Аннабель замерла.

— Ты мне не говорил.

— Да. Но теперь, думаю, надо сказать правду.

— Почему ты ослеп?

— Это произошло в результате несчастного случая.

— А потом?

— Мне сделали операцию, и я поправился. Это было равносильно чуду.

— Теперь ты должен быть очень счастлив, — заметила девушка.

— Конечно. Должен быть счастлив. Потому что слепота — это несчастье. Ужасно ничего не видеть. Но на свете есть любовь. И есть Бог. То, что равно солнцу, и то, что выше его.

Аннабель пытливо смотрела на своего жениха. Она очень хотела быть внимательной к нему. В чашках остывал нетронутый кофе.

— Ты хочешь сказать мне что-то важное?

— Да. Последний год того несчастного восьмилетия я провел на маленьком острове под названием Малые скалы. Он далеко отсюда, в Бискайском заливе. Там я познакомился с одной девушкой.

Кристиан замолчал. Он смотрел в глаза Аннабель с непонятной настойчивостью, и девушке почудилось, что в его взгляде сквозит жестокость.

— И вы… — Она не осмелилась продолжать.

— Мы гуляли и разговаривали. И не только. Мы были близки. Я хотел быть с ней рядом. Всегда.

Аннабель вспыхнула. Ей захотелось встать и уйти или закричать, но она не двинулась с места и не произнесла ни слова. Она не понимала, почему должна с сочувственным видом выслушивать признания, касающиеся другой женщины, от человека, которого любила.

А Кристиан продолжил:

— Она уехала с острова и не объяснила почему. Слепота скрывала от меня истину, многое в жизни было загадкой. Когда я прозрел, мир раскрылся мне, но в нем уже не было Мари.