Этнические конфликты - Тату Ванханен

1. Этнический фаворитизм как объясняющий фактор

Я попытался показать в этой книге, что мы способны проследить истоки этнических конфликтов в некоторых эволюционных характеристиках человеческой природы (этнический фаворитизм), а следовательно, логично ожидать продолжения этнических конфликтов во всех этнически разделенных обществах. Тем не менее следует отметить, что этнический фаворитизм не представляется первопричиной конфликтов интересов в человеческих обществах. Как объяснялось в главе 1, первопричина конфликтов заключается в том, что мы обречены на бесконечную борьбу за постоянно ограниченные ресурсы. Теория этнического фаворитизма не выявляет причин возникновения конфликтов, но объясняет, почему многие виды конфликтов интересов в этнически разделенных обществах имеют тенденцию к канализации по этническим линиям. Эволюционные корни фаворитизма, как представляется, находятся в нашем геноме, так как в генетическом плане рационально поддерживать родственников. Этнический фаворитизм является расширенной формой семейного фаворитизма. В среднем члены этнической группы генетически теснее связаны друг с другом, нежели с чужаками. Поскольку правила этнического фаворитизма запечатлены эволюцией в наших генах, вряд ли можно искоренить эту модель поведения из человеческой природы.

Аргументация относительно казуального влияния этнического фаворитизма привела меня к предположению о существовании систематической связи между степенью этнической разнородности общества и уровнем этнического конфликта. Я предположил, что этническая разнородность приводит к этническому конфликту во всех этнически разделенных обществах, а иногда этнические конфликты перерастают в ожесточенные столкновения. Масштабы и значимость этнических конфликтов, как предполагается, будут тем значительнее, чем сильнее этническая неоднородность популяции. Короче говоря, была выдвинута гипотеза, что чем глубже этническое разделение населения страны, тем больше конфликтов интересов канализируется в ней по этническим линиям.

В силу того, что этнический фаворитизм присущ нашей природе, общей для всех человеческих популяций, эта связь предположительно должна быть универсальной и проявляться во всех человеческих популяциях, охватывая все цивилизационные и культурные границы. Эта гипотеза противоречит объяснениям этнических конфликтов с точки зрения феноменов

культуры, базирующихся на предположении, что этнические конфликты и насильственные столкновения вызываются определенными факторами культуры и среды, варьирующими от одного места к другому. Следовательно, не может существовать какого-либо общего объясняющего фактора, лежащего в основе всех этнических конфликтов. Безусловно, различные культурные, местные и случайные факторы всегда влияют на проявление и природу конкретных этнических конфликтов. Но мой аргумент заключается в том, что в определенных пределах, хотя и не в полной мере, можно связать происхождение всех этнических конфликтов с действием общего объясняющего фактора – этнического фаворитизма, мерой которого в настоящем исследовании служила этническая неоднородность общества (ЭН).

Эту гипотезу о влиянии этнического фаворитизма можно проверить на основании эмпирических данных, тогда как культурные объяснения протестировать обычно невозможно по той простой причине, что трудно или невозможно оперировать культурными концепциями в качестве измеряемых переменных. Гипотетические концепции культурных объяснений оказались слишком расплывчатыми.

2. Меры этнических конфликтов и этнический фаворитизм

Центральная гипотеза, выведенная из теории этнического фаворитизма, была протестирована на эмпирических данных путем замены гипотетических концептов переменными операционной среды – оценкой по шкале уровня этнического конфликта (УЭК) и уровнем этнической неоднородности (ЭН).

В главе 2 я сформировал показатель: шкалу оценок уровня этнического конфликта—меру масштаба и значимости этнических конфликтов на национальном уровне. Показатель представляет собой комбинацию более или менее мирных и институализированных, а также насильственных этнических конфликтов. Его величина варьирует от 1 до 5, от незначительных этнических конфликтов (1) до чрезвычайно ожесточенных насильственных конфликтов (5) за период 2003-2011 годов. При выставлении оценок УЭК я пытался применять одинаковые критерии этнического конфликта, кратко определенные и описанные в главе 2, ко всем вошедшим в исследование странам. Оценки УЭК представляют собой лишь грубые приближения, но я полагаю, что они удовлетворительно разделяют страны с широкомасштабными этническими конфликтами от стран с менее значительными этническими конфликтами или без каких-либо существенных этнических конфликтов. Полученные оценки УЭК для 176 стран с краткими характеристиками природы этнических конфликтов представлены в Приложении 1.

Поскольку в настоящем исследовании этнический фаворитизм использован в качестве главного объясняющего фактора, было необходимо сформировать основную эмпирическую переменную для измерения его влияния. К сожалению, мы не имеем общепризнанной меры этнической неоднородности общества (ЭН). Для целей настоящего исследования я сформировал переменную, измеряющую уровень ЭН. Она базируется на процентном отношении наиболее значительных расовых, национальных, языковых, племенных или длительно существующих религиозных групп. В каждом случае было необходимо решить, какой из типов этнического разделения будет наиболее подходящим для оценки ЭН в стране. В некоторых странах наиболее значимо разделение по расовому признаку, тогда как в ряде других важнейшим является разделение по национальному, языковому, племенному или религиозному признаку. В Приложении 2 представлены данные о процентной доле наиболее крупных этнических групп наряду с инверсной долей остальных (ЭН). Следует отметить, что доля основной этнической группы представляет собой показатель этнической однородности популяции, в то время как инверсная доля является мерой ее этнической неоднородности (ЭН). Я считаю эмпирические данные о наиболее значительных этнических группах сравнительно надежными, хотя в нескольких случаях были возможны разные интерпретации. Кроме того, при формировании оценок ЭН мы пытались учесть тот факт, что генетические расстояния между расовыми группами намного больше, чем между этническими группами других типов, особенно между племенными. Это было принято в расчет в случаях племенных групп в регионах

Африки южнее Сахары, когда инверсный процент наибольшей племенной группы делили на 2. В случаях же, когда этнические разделения разных типов совпадали почти полностью, инверсный процент наибольшей этнической группы умножали на 2 (Израиль и Шри-Ланка). Согласно моему предположению, генетическое расстояние между этническими группами, как правило, тем больше, чем дольше эти этнические группы были отделены друг от друга.

Уровень этнической неоднородности (ЭН) был моей главной объясняющей переменной, но, разумеется, существуют и другие переменные, пригодные для измерения этнического разнообразия. Я нашел в литературе две меры этнической фрагментированности (Anckar et al., 2002; Alesina et al., 2003), которые могут быть использованы как альтернативные меры этнического фаворитизма. Задачей было определить, в какой степени эти меры этнической фрагментированности коррелируют с ЭН и насколько они способны объяснять глобальные вариации уровня этнических конфликтов.

Кроме того, я хотел проверить объясняющую силу показателя ЭН с помощью некоторых альтернативных объясняющих переменных. Для этой цели я избрал четыре переменные: 1) валовой внутренний продукт на душу населения по паритету покупательной способности за 2008 год (ВВП/ППС-08); 2) индекс развития человеческого потенциала за 2010 год (ИРЧП-2010); 3) индекс демократизации за 2010 год (ИД-2010); 4) объединенный рейтинг политических прав и гражданских свобод американской организации «Дом Свободы» за 2010 год (РПС-2010). Использование этих переменных основывалось на гипотезе, согласно которой повышение уровня социально-экономического развития, как правило, сглаживает этнический конфликт, а демократия способствует этническому миру. Целью было выяснить, в каких пределах эти переменные могут объяснять вариацию УЭК, а также насколько они пригодны для этого вне зависимости от показателя этнической неоднородности.

Оперирование зависимыми и объясняющей переменными позволило преобразовать исходную гипотезу в четыре проверяемые рабочие гипотезы, описанные в конце главы 2.

3. Результаты эмпирических исследований

Четыре рабочие гипотезы были протестированы с помощью корреляционного анализа. Методика и результаты представлены в главе 3. Было найдено, что меры этнической и языковой фрагментированности, предложенные Анкаром (Anckar et al., 2002) и Алесиной (Alesina et al., 2003), коррелируют с ЭН в умеренной степени, а их меры религиозной фрагментированности практически независимы от ЭН и от их мер этнической и языковой фрагментированности (таблица 3.1). Четыре альтернативные объясняющие переменные (ВВП/ППС-08, ИРЧП-2010, ИД-2010 и РПС-2010) лишь незначительно коррелировали с ЭН (таблица 3.2), что было интерпретировано как указание на очень слабую зависимость уровня этнической неоднородности от уровней социально-экономического развития и демократизации.