Анжелика Монсорье (СИ) - Настя Любимка

  - Ну, с этим все ясно,- рассмеялась я,- хитрый малый.

  Фрида одобрительно кивнула.

  - Будешь ты у нас Лукавым, - дракончик засиял зеленоватым светом, следовательно имя малышу подходит, так, кто там у нас дальше?

  - Ух ты, какая красавица.- я залюбовалась девочкой, у которой уже появлялась розоватая чешуя.

  Услышав мои слова, драконица завртелась, расправила крылышки и полетела ко мне. Остановилась у моего лица и стала медленно с различных ракурсов поворачиваться.

  - Ты великолепна, милая,- ласково прошептала я протягивая руки.

  За порцией нежности драконица буквально упала на ладони, еле успела эту маленькую тушку прижать к себе. А то бы точно уронила.

  - Фрида, как тебе кокетка?

  - Самое оно,- рассмеялась Фрида.

  - Что ж, милая, нарекаю тебя Кокеткой.

  Зеленоватый свет окутал и эту малышку, встрепенувшись и получив очередную порцию поглаживаний, она полетела к маме.

  - Так, а третий?

  Фрида грустно выдохнула. Не поняла? Вскочив с пола, приблизилась к ним, глазами отыскивая последнего, того, кто кстати, подпалил мои волосы. Нашла, не может быть!

  Взяв исхудалое и умирающее чудо в руки, не сдержала слез.

  - Фрида как так?

  - Ты была не готова, на него не хватило сил. Я поняла это позже, когда ты уже уехала,- слезы катились по ее морде.

  - Значит сейчас хватит! - рыкнула я, поудобнее усаживаясь на пол.

  Ну уж нет, ты еще не раз мне подпалишь волосы, ишь чего удумал.

  Зубами прокусила палец, так чтобы выступила капелька крови. Поставила кровью точку на лбу дракончика (через нее осуществится связь, Кайген, точно также был спасен мной. Именно поэтому у него красные глаза) и сосредоточилась, вливая свою силу малышу.

  Стук маленького сердечка замер. Но тут же, подчиняясь моей воле, сердце забилось с новой силой.

  Вся беда позади, он будет замечательным драконом.

  - Любимчик,- рассмеялась я, наблюдая за красными глазами малыша, которые хитровато поглядывали за моей шевелюрой.

  Зеленоватый свет и это имя принято.

  Осторожно вернула дракона к счастливой и зареванной матери. Сколько же она ждала этого момента?

  - Фрида, сколько еще осталось?

  - Все, как и я ждали твоего возвращения, оттягивая момент вылупления. Но проходили столетья, а тебя не было, говорящие ничем не могли помочь и Хранитель тоже.

  - Фрида, сколько осталось,- сейчас я не хотела слышать сколько погибло.

  - Пятнадцать драконов у кого еще может получиться, у каждого по три яйца.

  - Всего лишь?- вырвалось у меня.

  Фрида грустно покачала головой, слезы так и не покидала ее глаз.

  - Ликая, как я рада, Ликая,- прошептала она.

  - Фрида, это потом! Клан на прежнем месте?

  - Да.

  - Отлично, но мне нужна помощь моего фамильяра, где этот паразит?

  - Как тебе не стыдно! - возмущенно со стороны выхода.

  Угу, помните котика, который отказывался жить в заповеднике Алисдэйра? Это и есть мой фамильяр, который вместе со мной очутился в этом мире.

  - Истинную форму принимать не будешь? -хмыкнула я, глядя на отожравшегося кота.

  - Нет!

  - А скажи-ка прелесть моя, зачем ты меня тогда укусил? - намекнула ему на случай в одном из коридоров дворца.

  - Ну, я же не думал, что это ты! ТЫ исчезла, а мне как жить прикажешь! Отголоски твоей силы проявлялись в разных людях, а мне нужно поддерживать жизнь. Через кровь и поддерживал, одного укуса было достаточно, чтобы со мной делились энергией.

  - Иди сюда, Жор,- на самом деле его имя Обжора, но ему не нравится, так что пока он не достает меня, я зову его так.

  Белоснежный кошак и без моей просьбы разлегся на коленях, подставляя морду для почесывания.

  - Мне нужна твоя помощь,- поглаживая шерстку, поделилась.

  - Да, знаю я, с драконов начнем?

  - Именно.

  Глава двадцатая.

  Не один сайш прошел с того момента в заповеднике Шанталеза. У меня не было ни одной спокойной минутки, слишком долго отсутствовала, а как следствие печальное зрелище. Фрида была права, только пятнадцать дракониц сумели сохранить яйца, их малышам, я и помогла появиться на свет. Только три яйца спасти не удалось. А сколько таких же каменных было, за все время, думать не хотелось.

  Так же помимо драконов, в помощи нуждались огненные волки, которых осталось еще меньше, чем драконов. Вслед им безотлагательной помощи требовали морские жители, которых почему-то методично уничтожали. Это я про русалок, тритонов и сирен, впрочем, первые, обитатели пресных вод.

  В Дарлимеи прошла зима, лютовавшая в этом году так, как за последние сто лет, вместе взятых не было. Зима, что заметала следы метелью, убаюкивала мою боль, и, приносила покой в израненное сердце.

  Не сразу, но состоялся долгий разговор с Оливией и Адвилом Монсорье. Я не скрывала ни своего прошлого, ни принятого решения, втайне боясь, что они испугаются и возможно отрекутся от такой дочери. Видимо, моя глупость никуда не исчезла. Когда я озвучила предположение, что им сложно будет находиться со мной и наверно, мне лучше их покинуть, меня впервые отшлепали!

  Приговаривая :' я тебе покажу не моя дочь' и 'уехать вздумала', папа перекинул мою не упирающуюся тушку через колено, мама молча одобряла его воспитательные меры. А я смеялась. Так как было совершенно не больно, а во вторых комично. Плюс ко всему, я уверилась в их любви, и точно отступать от задуманного не собиралась.

  Вместе мы пришли к выводу, что никому ничего рассказывать не стоит. Свидетели моего разговора с Алисдэйром, никому ничего не рассказали. Уверена, об этом даже императорам неизвестно, максимум только о наглости одной свежеиспеченной принцессы. Также, отец прекрасно понял, что мои знания, намного обширнее , чем его и чем те, что даются в Академии. Но так как раскрывать свое первичное происхождение, я не собиралась, то готовилась к экзаменам.

  Впрочем, мою дипломную работу итак оценили высоко, как выяснилось Теодора отец спас, пользуясь именно моими наработками.

  Так вот, мы все пришли к выводу, что получив диплом, я пойду преподавать. Причем, я наотрез отказалась идти в АВМ, мои знания должны быть доступны для всех, а не только 'избранным' по не понятным мне критериям.

  Отец, все это время приводил Дарлимею в порядок. Снизились налоги, воплотились в жизнь многие реформы и законы, облегчающие существование подданных. Его коронация проходила в атмосфере всенародного ликования и любви, Адвила Монсорье знали и действительно любили, если среди аристократов были такие, кто возмущался новому статусу папеньки, то приказ высшего правителя, собственноручно надевшего ему на голову корону, вмиг привел их в чувства и заставил смириться.

  Да, на коронации я тоже присутствовала и, конечно, видела Алисдэйра. Сказать, что он выглядел ужасно, это не сказать ничего.

  Его внешний вид был критическим. Большие черные глаза впали, сине-сиреневые круги пролегли под ними, сильно исхудавшее тело, а вечной спутницей стала мертвенная бледность.

  Его морок, иллюзия тридцатилетнего мужчины, давала трещину. Я ясно видела перед собой юношу, в которого когда-то и влюбилась. Впрочем, остальные этого не замечали, а всевозможные барышни пытались привлечь внимание так и не женившегося высшего правителя.

  Отбор был объявлен закрытым в тот же день, как я покинула Шанталез. Правитель объявил всем, что невесту, которую выбрал он, отвергла его.

  Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять о ком шла речь. Но ожидаемых упреков и подколов от друзей и приближенных, я не дождалась, остальные кандидатки сохранили в тайне имя той 'счастливицы'.

  Весь бал меня прожигали пламенные взгляды Алисдэйра, он буквально пожирал меня глазами, это единственное, что ему оставалось. Приблизиться он ко мне не мог, связывала клятва, а мое сознание, было закрыто от его вторжения.

  Я не стала мучить его больше, чем было, оттанцевав положенные три танца, раскланялась и покинула бальный зал.

  Больше мы не встречались.

  Зима прошла, на смену ей красавица-весна, протянула руки к замерзшей земле. Таял снег, плакали сосульки, пробивалась первая травка, выходили из спячки животные. Менялась и я. Вопрос о моем замужестве, родители обещали не поднимать, полностью полагаясь на мой выбор. Когда я буду готова, я обязательно выйду замуж и создам свою семью. Ну а пока, пока сердце не свободно.

  Мой фамильяр за многие годы моего отсутствия полностью прижился к облику кота, и ни в какую, не соглашался вернуть истинный вид. Любви к еде у него тоже не поубавилось, а вредный характер только возрос, в геометрической прогрессии. Так, что он очень редко удостаивался ласкового Жора, все чаще слыша мой громовой и обозленный до нельзя крик Обжора.