Вольнодумцы - Максим Адольфович Замшев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Едва слышно пискнул телефон. Кто-то написал в Ватсап.
Майя достала телефон из сумочки. Сообщение от Володи.
«Как насчёт того, чтобы пересечься?»
Поначалу её возмутило такое предложение. Что он себе возомнил? Пусть тоскует о своей Вике! Но потом ей в голову пришла одна мысль, и она ответила:
«Не возражаю. Где?»
«Давай на Новом Арбате. В “Чайхоне”. Знаешь её?»
«Знаю. Замётано. Только возьми, пожалуйста, ноутбук».
Коль уж Артём слился и его филологию пока к её мыслям не пришьёшь, придётся припахать Володьку. Они сядут в кафе, она будет писать в его ноутбуке и сразу читать ему, интересуясь его мнением. Хоть на ком-то надо проверить, что получается. Способна она заменить Веронику Трезубцеву или нет. Вряд ли Вовка явит аттракцион искренности, но она попросит особо не льстить. А глядишь, он и подскажет что путное…
Свой ноутбук она тащить не хотела – тяжело.
Автобус между тем преодолевал Новоарбатский мост. Совсем недавно Майе вдруг приспичило узнать, как выглядела её родная и не сильно любимая Студенческая улица в давние времена. Она устроила глобальный поиск в Интернете и отыскала достаточно много старых фотографий, а также исторических справок. Попалась и карта с прежними названиями улиц, где Студенческая – ещё Вторая Извозная. А на месте нынешнего метро «Кутузовская» – железнодорожная станция Кутузово. Позабавило её и то, что там, где теперь сорок четвёртый дом, располагался извоз. Воображение нарисовало картину, как некто выходит со станции, поднимается по тенистой, почти загородной местности до извоза и берёт бричку, чтобы ехать через Дорогомиловскую заставу в центр, в гостиницу или ещё куда-нибудь. Также её поразила фотография набережной Москвы-реки без Белого дома и Новоарбатского моста. Она тогда поделилась с Артёмом своими открытиями, но он не проникся, только посмотрел на неё удивлённо и сочувственно, а потом процедил вежливо: «Да, это всегда интересно».
На остановке «Кинотеатр “Октябрь”» Майя сошла. Новый Арбат целил ввысь высотками в виде книжек с одной стороны и одинокими башнями – с противоположной. Легко закружился снег, небо смазалось, расплылось аляповатыми пятнами, слепые окна офисных зданий ничего не отражали, углубляясь в своё нежилое несчастье, а те, за которыми жили люди, также оставались непроницаемы, но уже не так безнадёжно, скорее, с налётом снобизма.
Уже погрузившись в кутабо-хачапурное тепло «Чайхоны», она сообразила, что они с Володей не договорились об определённом времени, и он вряд ли уже доехал со своей Мосфильмовской. Однако вскоре она заприметила его за столиком у стены, призывно машущего ей рукой. Наш пострел везде поспел.
Когда она приблизилась, он встал и потянулся к её рту, но она подставила щёку. Он снова попытался найти её губы, взял её руками за голову, стал разворачивать к себе, но она не грубо, но вполне отчётливо осекла:
– Перестань!
Она раньше почему-то не замечала, что он немного ниже её ростом. Или это каблуки у неё высокие?
Села напротив. Он совсем не вписывался в аляповатый интерьер заведения.
– Ноутбук принёс?
– Да. А зачем, кстати? – Он как будто вовсе не расстроился её отказом, полагая его временным.
– Сейчас узнаешь.
Майя разом всё сопоставила и вздрогнула от того, что сейчас должно произойти. Она попробует воплотиться в Вику, ту Вику, в которую, очевидно, был влюблён Володя. Открыть ему, что Вика и есть Вероника Трезубцева? Нет. Это не её тайна.
– Ты уже заказал что-то?
– Нет. Тебя ждал.
– Я не голодная. Ты, наверное, хочешь вина или пива?
– Я же не алкаш, чтоб с утра, – обиделся Яснов.
– Тогда давай по кофейку?
– Я лучше чай. Кофе врачи не рекомендуют.
– Из-за сердца? – всполошилась Майя: о пороке сердца своего школьного друга она совсем позабыла.
– Типа того.
– А пиво с водкой рекомендуют? – Майя задорно и чуть издевательски подмигнула ему.
– Нет. Но я же не робот. Вчера надо было выпить. Просто необходимо.
– Ладно, проехали. По чаю?
Официантка приняла заказ с недовольным видом. Больших чаевых с такого заказа не получишь.
Майя попросила Вову распаролить ноутбук. Открыла Word, задумалась.
– Может, объяснишь?
Майя загадочно улыбалась. Оказалось, чувствовать себя журналистом – классно.
– Мне надо кое-что срочно написать для одного издания.
– Вот это да! – удивился Володя. – Не знал, что ты этим занимаешься. Клёво!
– Ты сиди пей чай. А я поработаю. Потом тебе почитаю. Ок?
– Ок.
Майя ушла в себя. Официантка принесла чай.
Володя что-то рассматривал в телефоне. Судя по его взгляду, не сильно завлекательное.
«Что мы видим, заходя в ресторан? – начала строчить Кривицкая. – Мы видим, что нас не ждут. Тут нужны только толстосумы, способные сделать кассу. Режим создал такие условия для людей, что обычный человек чувствует себя изгоем. Я веду свой репортаж из ресторана “Ч”. Я заказала здесь только чай. И в каждом взгляде официантки сквозит презрение». Она нашла глазами официантку. Восстановила выражение её лица, когда та принимала заказ. «Давайте проанализируем, как мы дошли до такой жизни. Откуда в ресторанах не самого, мягко говоря, высшего качества такие цены? Рынок, говорите? Что же это за рынок, если процветают только посредники, а не производители?» Она старалась копировать манеру Вики, она вживалась в неё, в её загадочный, иногда парадоксальный образ мысли. Вскоре она закончила заметку оглушительным призывом не ходить в ресторан «Ч» и ему подобные, пока они не снизят цены и не перестанут подавать блюда, бог знает из чего приготовленные.
Вслух это она Яснову читать, конечно, не будет. Слишком много рядом лишних ушей.
Она перекинула ему текст на почту. Володя долго не отрывал глаз от экрана.
Незаметно подошла официантка и настойчиво поинтересовалась, будут ли они что-нибудь ещё.
* * *
Артём всегда считал сны лучшей частью своей жизни. Даже кошмары. В них случалось всё самое важное, в них он отличался храбростью и решительностью и не обязан был ни за что отвечать. Но сегодня ему ничего не снилось. И проснулся он быстро, сразу вспомнив, где он и что с ним приключилось.
Перед ним полный расклад угнетающих его обстоятельств. Вера, Майя, эсэмэска. Поправимо или непоправимо?
На кухне он вчера оставил открытым окно, и теперь там всё промерзло, выстудилось, затвердело от ночного мороза. Потребовалось усилие, чтобы задвинуть шпингалет на раме. Старое окно разбухло и никак не закрывалось до конца.
Из кухни открывался вид на двор. Настоящий петербургский, мрачный и тесный, но с двумя арками по бокам. Почти прижавшись друг к другу, стояли разные автомобили, около мусорных контейнеров суетились коты, худощавые и гладкошёрстные.
Пока ходил из комнаты на
