Фэнтези и детектив — жанры современной англо-американской беллетристики - Евгений Жаринов

Видно, обезьянке самой нравилась ее выходка, ее ухмылка.

Он поднял ее, попытался выкрутить ей лапку, крепко сжав ее большим и указательным пальцами. И его вдруг охватило неописуемое отвращение, в руках у него уже была не игрушка, а труп, труп пигмея. И шкурка была еще теплой. Он открыл дверь в кладовку и зажег свет. Обезьянка по-прежнему улыбалась ему, когда он пробирался среди коробок, среди старых коробок, наваленных одна на другую, среди томов старых книг по навигации, среди старых альбомов для фотографий с их запахом химикатов и среди сувениров и старого тряпья, и Хал думал в этот момент: «Если она опять ударит в свои тарелочки и зашевелится у меня в руке — я закричу, а, если я закричу, то она захохочет и будет смеяться надо мной и тогда я сойду с ума, и они найдут меня здесь, перекатывающегося с боку на бок и хохочущего во все горло. Я просто сойду с ума. О Господи, Господи, дай мне силы».

Наконец, он достиг самого отдаленного угла кладовки, прополз между коробками, опрокинув одну из них, и запихнул обезьянку назад, в коробку с надписью «Ралстон Пурина». ОНА спокойно поместилась там, как в гробу, как будто обрела самое подходящее для себя обиталище. По-прежнему крепко зажав тарелочки в своих лапках, обезьянка, как бы подшучивая над Халом, улыбалась ему своей зловещей улыбкой.

Хал начал медленно пробираться назад. Его бросало то в холод, то в жар. Он каждую минуту ожидал, что тарелочки вот-вот заиграют, обезьянка выскочит из своего гробика и поползет за ним вслед, и тогда…

Но к счастью ничего такого не произошло. Добравшись до выхода, он выключил свет, с размаху захлопнул за собой дверь и привалился к ней всем телом, тяжело дыша. Наконец ему стало немного легче. Он опустился вниз. Ноги не слушались. Они были как ватные. Хал взял пустую сумку и стал осторожно собирать осколки от разбитой бутылки. Ему казалось, что вот сейчас он должен как-нибудь страшно порезаться и умереть от потери крови, ведь она для кого-то играла эта тварь похоронный марш? Но ничего такого не случилось. Он взял полотенце и вытер молоко с пола, потом сел и стал ожидать возвращения своих близких.

Первой пришла мать и сразу же, с порога: «Где Билл?»

Тихим голосом, предчувствуя беду, он начал объяснять, что Билл задержался в школе, что у них сегодня тренировка. А в душе все кричало: «Билл мертв! Это его очередь!» Если даже он и задержался на тренировке, то вернуться домой он должен был уже полтора часа назад.

Мать настороженно смотрела на него. Она готова была уже спросить: «Что случилось?» — как дверь распахнулась настежь и на пороге показался Билл. Он вошел в дом. Но это уже был не Билл. Нет. Это, скорее, был его призрак. Он прошел между ними к противоположной стене, так и не взглянув на них.

— Что случилось? Билл, что с тобой?

И неожиданно для всех Билл начал плакать и сквозь слезы он рассказал им все. «Это была машина», — начал он.

Все дело обстояло таким образом, что он, Билл Шелбурн, и его друг, Чарли Сильверманн, возвращались домой после тренировки. Вдруг из-за поворота Брук-стрит выскочил автомобиль. Автомобиль появился так неожиданно, что Чарли не успел даже отреагировать и застыл на месте. Билл пытался стащить Чарли за руку с этого проклятого места, но рука Билла в самый последний момент соскользнула, и машина…

Хал видел, как брат опять разразился истерическим плачем, и мама бросилась к нему, схватила его, стала успокаивать. Хал обернулся и посмотрел на веранду. Там уже стояли два полицейских. Патрульный автомобиль, на котором и доставили Билла домой, стоял на углу улицы. И неожиданно для самого себя Хал тоже начал плакать…, но слезы его были слезами облегчения.

Теперь уже Билла ночью посещали кошмары. Сны, в которых Чарли Сильверманна каждый раз сбивал один и тот же автомобиль с пьяным водителем за рулем. Постоянно в этих снах запыленный бампер автомобиля сбивал Чарли, скользили по асфальту ноги в ковбойских сапожках. Рассыпалось вдребезги лобовое стекло, а голова Чарли разламывалась, как грецкий орех.

Пьяный водитель, владелец местной кондитерской лавки, чуть сам не умер от сердечного приступа в полицейском участке. Причиной тому, может быть, был вид мозгов Чарли Сильверманна, которые так и присохли к его штанам, как весенняя грязь. Дело в суде было выиграно. Адвокат пьяного водителя напирал на то обстоятельство, что, мол, его подзащитный и без того уже наказан. Пьяница был приговорен к шестидесятидневному заключению с лишением водительских прав в течение пяти лет в штате Коннектикут. Как раз все это время Билла и не покидали кошмары, которые повторялись каждую ночь.

Билл даже не заметил, Сто обезьянка исчезла с его полки… а, может быть, заметил, да виду не подал? Во всяком случае, она уже надежно была запрятана в самом отдаленном углу кладовки.

Хал какое-то время чувствовал себя в полной безопасности. Он даже начал забывать о существовании обезьянки и начал верить, что это все было сном, кошмаром. Но когда он вернулся из школы в день и час смерти своей матери, ОНА снова мирно покоилась на его полке и улыбалась ему сверху. Тарелочки по-прежнему были зажаты в ее лапках.

Он медленно приблизился к НЕЙ, и ему показалось, будто в данный момент он смотрит на себя со стороны, будто его собственное тело неподвластно ему, будто оно само превратилось в заводную игрушку при одном только виде обезьянки. Он с любопытством наблюдал за собой, как его рука потянулась к обезьянке, взяла ЕЕ и сняла с полки. Снова он ощутил в руке этот бархатистый, похожий на пеленку материал, но только сейчас он испытывал гораздо меньше отвращения, как будто его предварительно накачали наркотиками, и все чувства его притупились. Он даже слышал собственное дыхание: частое и прерывистое. Так ветер шуршит в стоге сена.

Хал повернул игрушку и схватился за ключик.

Много лет спустя, вспоминая происходящее, все его тогдашние действия будут напоминать ему какой-то вестерн: человек заряжает шестизарядный револьвер, прицеливается и нажимает на спусковой крючок.

— Не надо, оставь ЕЕ, брось ЕЕ, не касайся, — пронеслось в голове.

Он поверну ключик и ясно услышал в тишине, как скрипнула пружина. Когда Хал отпустил ключ, обезьянка тут же начала бить в свои тарелочки. Она затряслась в его руке, как живая. И, ОНА, действительно, была живой, и рукой он ощущал не действие механизма, а биение ее собственного сердца.

С воплем Хал бросил обезьянку на пол. Его самого отбросило в сторону, как взрывной волной. Сжимая крепко обеими руками рот, на секунду он оказался в полной тьме: ногтями Хал чуть не выколол себе глаза. Споткнувшись обо что-то, Хал почти упал, но вовремя выпрямился. Его передернуло от мысли, что он мог оказаться на полу рядом с этой ШТУКОЙ. ЕЕ стеклянные ничего не выражающие глаза, казалось, так и смотрят, тапку и притягивают его к себе. Хал бросился к двери, захлопнул ее за собой. Потом в ванную. Его начало выворачивать наизнанку.

Мисс Стукей сообщила им о смерти матери. Она работала с ней на одном заводе. Первые две бессонные ночи мисс Стукей провела вместе с ними, пока тетя Ида не забрала их с собой. Смерть матери наступила мгновенно. Миссис Шелбурн умерла от инсульта. В полдень. Когда обезьянка заиграла на своих тарелочках. В этот момент с картонным стаканчиком в руках она стояла й охладителя воды и вдруг упала как будто скошенная снайперской пулей, стаканчик так и остался в ее руке. При падении другой рукой она схватилась за охладитель и опрокинула всю цистерну на себя. Стекло разбилось. Осколки валялись повсюду, они впились в ее тело. Но они уже не причинили ей ни боли, ни страдания. Миссис Шелбурн была мертва до того, как вода просочилась сквозь ее новое платье. Так сказал доктор, который тут же подоспел на место происшествия.

Мальчикам, конечно, ни о чем таком не рассказывали, но Хал обо всем этом знал в мельчайших подробностях. Да и как не знать? Он постоянно видел эту сцену в своих самых страшных снах.

— Брат, ты маму во сне видишь? — спросил как-то Билл. Хал молча кивнул головой. Он знал, что Билл думает. Причиной его кошмаров была, действительно, смерть матери. Но это была только полуправда. Хала не покидало сознание вины, нет, скорее, точное знание того, что это именно он убил свою мать, повернув маленький ключик на спине обезьянки в тот незабываемый солнечный полдень, когда было так приятно после школы побыть одному в пустом доме.

Под утро Хал, наконец, заснул, и его сон был глубоким. Проснулся он ближе к полудню. Петти устроился на стуле в другом углу комнаты. Он смотрел телевизор и ел дону конфету за другой.

Хал выпростал ноги из под одеяла. Он чувствовал себя так, будто ему сначала дали сильную дозу снотворного, а затем насильно разбудили. Голова буквально раскалывалась.

— Где мама, Петти?

— Она с Деннисом в магазин пошла. А я сказал, что лучше с тобой останусь. Папа, а ты всегда во сне говоришь?