Больше чем люди (More Than Human) - Теодор Старджон

Солдат, тупой рядовой, подошел и рванул ручку назад. Улыбнулся, упал и схватил Барроуса за ноги. Барроус высвободился, встал. Потянулся и коснулся кончиками пальцев одного из уходящих вверх серебристых кабелей. Прикосновение продолжалось долю секунды, но Барроус как будто навсегда застыл в этом мгновении, касаясь чуда, повис, оторвавшись от земли.

И упал.

Кошмар.

Вначале бешено бьющееся сердце и забытое дыхание, безумное зрелище древний остов поднимается над землей, все выше и выше, становится все меньше и меньше в темнеющем небе, пятно, точка, вспышка света, когда его касается луч солнца. А потом онемение и соль возвращающегося дыхания.

Откуда-то давящий смех. Откуда-то из другого места ненависть, стремление подавить этот смех.

Время безумных криков и споров, слов, переходящих в вопли, все более широкие полумесяцы смеющихся глаз, и ускользающие со смехом тени. Он это сделал… и запутал меня.

Убить…

И некого убивать. Бежать в темноте и никого не находить. Топот ног, и огонь во внутренностях, и пламя в голове. Болезненное падение на равнодушную землю.

Одинокое возвращение в пустую, такую пустую дыру в земле. И вечное стремление вверх, к серебристым проводам, которых больше никогда не увидишь.

Уставившийся желто-красный глаз. Рев и пинок. Детектор тоже поднимается, поворачивается, разбивается, и глаз гаснет.

Долгий путь назад в казармы, когда тащишь с собой невидимку по имени Боль, которая своими липкими лапами цепляется за сломанную ногу.

Падение. Отдых и снова подъем. Ручей, падение, отдых, лагерь.

Штаб. Деревянные ступени, темная дверь; гулкий стук; кровь, грязь, стук. Шаги, голоса. Удивление, озабоченность, раздражение, гнев.

Белые шлемы и нарукавные повязки — военная полиция. Рассказать им, пусть приведут полковника. Никого другого, только полковника.

Заткнись, ты разбудишь полковника.

Полковник, это антимагнетрон, дорога к спутникам. Больше никаких ракетных двигателей!

Заткнись, новичок!

Драка с ними, потом крик, когда кто-то наступил на сломанную ногу.

Кошмар кончился, он на белой кушетке в белой комнате с черными решетками на окнах и с рослым полицейским у двери.

— Где я?

— Это больница, больница при гауптвахте, лейтенант.

— Боже, что случилось?

— Хоть убейте меня, сэр. Вы как будто хотели убить какого-то рядового. Все время всем говорили, как он выглядит.

Он положил руку на лоб.

— Рядовой. Его нашли?

— Лейтенант, такого человека нет в составе части. Честно. Служба безопасности проверила все досье. Не волнуйтесь так, сэр.

Стук. Полицейский открывает дверь. Голоса.

— Лейтенант, с вами хочет поговорить майор Томпсон. Как вы себя чувствуете?

— Плохо, сержант, плохо… Но я поговорю с ним, если он этого хочет.

— Он успокоился, сэр.

Новый голос — тот самый голос! Барроус сжал руку так, что искры из глаз посыпались. Не смотри; если ты прав, ты его убьешь.

Дверь. Шаги.

— Добрый вечер, лейтенант. Когда-нибудь приходилось раньше разговаривать с психиатром?

Медленно, в ужасе перед взрывом, который должен произойти, Барроус опустил руку и открыл глаза. Чистый аккуратный мундир с майорскими нашивками и знаками различия медицинского корпуса не в счет. Профессиональные уверенные манеры, слова этого человека — все неважно. Единственно важный факт — когда он в последний раз видел это лицо, оно принадлежало рядовому, который без жалоб и без интереса таскал тяжелый детектор весь жаркий день, который разделил с ним открытие и который неожиданно улыбнулся ему, потянул за ручку, и грузовик-развалина начал подниматься в небо.

Барроус прыгнул.

Кошмар снова поглотил его.

В больнице делали все, чтобы помочь ему. Позволили самому проверить архивы, чтобы убедиться, что такого рядового никогда не существовало. Эффект «размагничивания»? Никаких данных. Конечно, лейтенант сам признавал, что отнес все относящиеся к делу записи к себе на квартиру. Нет, у него на квартире их нет. Да, на поле есть яма. Нашли и так называемый «детектор», хотя этот прибор совершенно не имеет смысла: он измеряет только магнитное поле собственного магнита. Что касается майора Томпсона, есть свидетели, видевшие его в самолете на пути сюда, когда это произошло. Если бы только лейтенант избавился от навязчивой идеи, что майор Томпсон и есть исчезнувший рядовой, мы добились бы гораздо большего; но он не избавился, понимаете ли, не смог избавиться. Но, конечно, капитан Бромфилд, возможно, добьется большего…

Я знаю, что сделал, знаю, что видел. Я найду это приспособление и того, кто его изготовил. И я убью этого Томпсона!

Бромфилд оказался хорошим человеком, и, Бог свидетель, он старался. Но в пациенте соединились талант к наблюдениям и годы практики, и эта комбинация не позволяла ему отказаться от своего. Когда лейтенант перестал требовать доказательств, миновал истерический период и наступила вначале меланхолия, а потом внешнее равновесие, ему попытались устроить встречу с майором. Лейтенант сразу набросился на него, и потребовалось пять человек, чтобы защитить майора.

Слишком умный парень, знаете ли. Такие часто сходят с ума.

Его продержали еще немного, убедившись, что единственной целью агрессии является майор Томпсон. Потом предупредили майора и вышвырнули лейтенанта. Жаль, сказали ему.

Первых шесть месяцев прошли как в дурном сне. Он все еще был полон отцовских советов капитана Бромфилда и пытался найти работу, пока не наступит «адаптация», о которой все время толковал капитан. Но она не наступила.

У лейтенанта были небольшие сбережения и выходное пособие. Он может потратить несколько месяцев, чтобы разобраться в этой истории.

Вначале ферма. Приспособление находилось на грузовике, а грузовик, очевидно, принадлежал фермеру. Найди его, и получишь ответ.

Потребовалось шесть месяцев, чтобы отыскать городской архив (жителей местности переселили, когда создавался зенитный полигон) и узнать имена двух единственных людей, которые могли рассказать ему о грузовике. А Продд, фермер. Полоумный батрак, имя и местонахождение которого неизвестны.

Но почти год спустя он отыскал Продда. Слухи привели его в Пенсильванию, а намек — к воротам психиатрической лечебницы. Продд находился в последней стадии старческого слабоумия, от него удалось узнать, что старик ждет жену, что его сын Джон так никогда и не родился, что старина Лоун, может, и был придурком, но никто лучше него не мог вытаскивать грузовик из грязи, что Лоун был хороший парень, он жил в лесу со зверями, а он, Продд, никогда не пропускал дойку.