Игра в гестапо - Лев Гурский

– А вот и ГЛАВНАЯ комната! – с этими словами серебристый крепыш-экскурсовод распахнул перед Курочкиным очередную дверь. Дмитрий Олегович внутренне собрался, ожидая увидеть за дверью что-нибудь совсем уж невиданное и очень значительное. И потому – был слегка разочарован. На самом деле у ГЛАВНОЙ комнаты перед всеми остальными было единственное преимущество.

Заключалось оно в прекрасном виде из окна.

Надо отдать должное серебристому – еще в машине он обрисовал Курочкину общую картину весьма достоверно. Глянув в окно, Дмитрий Олегович смог увидеть именно то, что было обещано ему по дороге. Площадь Пушкина. Памятник. Фонтан. Кинотеатр «Россия» и прочую перспективу. По левую руку высился издательский комплекс «Известий», частично прикрытый какими-то ядовито-синими коммерческими павильонами.

– Так-так, – сказал Дмитрий Олегович, осматривая убранство комнаты. На двух табуретках у окна располагался длинный продолговатый ящик защитного цвета. Будь он закрыт на все свои блестящие задвижки, можно было бы представить, что там покоится в разобранном виде фотоувеличитель либо какой-нибудь полезный в хозяйстве геодезический прибор вроде теодолита. Курочкин согласился бы даже на плохонький телескоп, но…

– И как она вам? – торжественным голосом осведомился серебристый провожатый. – То, что вы заказали, господин Сорок Восьмой. Никаких отступлений от контракта, удостоверьтесь.

– Замечательно, – проговорил Курочкин, стараясь скрыть охватившую его мелкую дрожь. Шуточки-цветочки кончились. В аккуратных пенопластовых гнездах ящика покоилось несколько поблескивающих металлом крупных и мелких деталей. Оптический прицел Дмитрий Олегович узнал сразу. По соседству помещался, видимо, магазин, чуть дальше – глушитель и еще пять-шесть мрачного вида железок. Пистолетные глушители Курочкину уже доводилось видеть, но здешний, винтовочный, был гораздо массивнее и выглядел куда более зловеще. «Кстати, а к чему его следует привинчивать? – вдруг подумал Дмитрий Олегович. – Кажется, к стволу. А каким местом надо привинчивать затвор? Где у него перед и где зад?» Смутные воспоминания о так и не собранном на уроке в школе автомате Калашникова настраивали на невеселый лад. Надо было не подавать виду, что ты не знаешь, где у винтовки начало и где конец.

– Замечательно, – повторил Курочкин максимально бодрым тоном, на который только был способен в этот момент. – Отличная… игрушка. – Игрушкой свою винтовку ласково называл террорист Карлос Кугель. Если писатель Черник и тут не приврал.

Убедившись, что гость удовлетворен, серебристый хек отодвинулся в сторону и уступил инициативу черному ароматному господину, который тоже присутствовал здесь не для мебели. Да и трудно было бы себе представить столь наодеколоненную мебель.

В руках у черного господина возникла такая же черная коленкоровая папка с белыми завязочками.

– Мы строго придерживались полученных инструкций, – самодовольно проговорил он, по-прежнему распространяя вокруг себя приторный парфюмерный запах. – Нам впервые приходится сотрудничать с мастером такого высокого класса, как вы. Поставленные задачи были непростыми, однако мы, разумеется, выполнили все ваши пять конкретных стратегических…

– Каким одеколоном вы пользуетесь? – неожиданно для себя брякнул Курочкин. Вопрос сам слетел с его языка, словно бы обладал свободой воли. Профессионал пробуждался в Дмитрии Олеговиче иногда в самый неподходящий момент. Как сейчас, например.

Черный господин с папкой отпрянул назад, как после пощечины.

– Виноват? – глупо переспросил он.

Курочкин про себя вздохнул. Интерес, еще как-то уместный для фармацевта широкого профиля (каковым и был Дмитрий Олегович), в устах международного террориста Сорок Восьмого выглядел странно. Однако отступать было некуда.

– Я насчет одеколона спросил вас, – произнес Курочкин, стараясь говорить веско и строго. – Что за фирма?

– «Ле-Крезо», – робко ответил наодеколоненный господин, мигом растеряв свое самодовольство. – Тридцать франков за флакон…

Супруга Валентина, знающая назубок курсы всех валют, на месте Курочкина за пару секунд пересчитала бы франки в доллары, доллары в рубли и компетентно сказала, много это или мало, тридцать франков. На взгляд же Дмитрия Олеговича, за избыток альдегидов отдавать деньги вообще не стоило.

– Переплачиваете, – задумчиво сказал он. – Вещества карбонильной группы того не стоят. Попробуйте лучше любой фитолосьон, ромашку или бессмертник. Аромат тоньше и не угнетает носоглотку…

Господин в черном костюме ошеломленно пощупал свой нос.

– Простите, – загундосил он, с опаской глядя на Курочкина, – в ваших пяти пунктах инструкции для нас ничего не сказано про запах… Сейчас исправлять? – Видно было, что якобы Сорок Восьмой буквально припечатал его недюжинными парфюмерными познаниями.

«Знай наших!» – удовлетворенно подумал Дмитрий Олегович.

– После исправите, – великодушно отмахнулся он. – В процессе. А пока продолжайте. – Короткий обмен репликами сильно прибавил Курочкину уверенности в себе. Так частенько бывало, когда ему удавалось перевести разговор в профессионально близкую ему область, хоть ненадолго покидая при этом область, ему недоступную. Скажем, бухгалтерское дело или методику террористических актов.

Спонтанное замечание Курочкина порядком выбило из колеи приторно-ароматного господина в черном костюме.

– Продолжаю, – послушно сказал он. – Как и требовалось в вашей инструкции, мы вычислили предполагаемый маршрут с разметкой по времени. Получилось четыре различных варианта, одинаково приемлемых для АКЦИИ. Вот… – докладчик вытащил из папки четыре листка, испещренных разноцветными стрелочками, и подал их Курочкину. – При любом раскладе маршрутов у них как минимум три точки схода… На ступеньках кинотеатра и дважды у фонтана. Учитывая, что прицельная дальность указанного типа стрелкового оружия составляет порядка тысячи четырехсот метров, мы не стали рассматривать все остальные варианты…

Дмитрий Олегович глубокомысленно наморщил лоб, разглядывая переплетение красок, синих и зеленых стрелочек. Вероятно, схема была очень хорошая – для тех, кто понимает. Сам же Курочкин, увы, к таковым не относился. С трудом он опознал в квадратике кинотеатр «Россия», а в заштрихованном кружочке – памятник. Впрочем, кружочек с таким же успехом мог оказаться и фонтаном.

– Понятно… – проговорил он, на ходу пробуя связать воедино жалкие обрывки своих знаний из области техники и теории покушений. В голову почему-то лезли самые бессмысленные словечки из книжки про террориста Кугеля. Буэнос диас, капсюль-детонатор, консульская виза… Не то, абсолютно не то! К чему тут, например, «буэнос диас?». Он ведь наверняка не испанец. Правда, и Кугель тоже не был испанцем. С другой стороны, этот неиспанец Кугель из романа «Мишень» спал на циновке и в гробу видел всяческую икебану… Черт! Да икебана-то здесь при чем?!

Пахнущий господин ждал, изготовившись для ответа на любой вопрос.

– Давайте дальше, – сказал Дмитрий Олегович, так ничего путного и не придумав.

– Хронометраж, – немедленно отозвался пахнущий господин, протягивая Дмитрию Олеговичу шуршащие листки компьютерных распечаток. Слава богу, здесь хоть не было схем со стрелками, а присутствовали одни числа. Напрягая все наличные извилины, Курочкин додумался, что каждая из трех групп имеет отношение к трем этим самым точкам схода, будь они три трижды неладны. Первое число в первой группе отличалось от последнего числа в последней группе всего на двадцать пять единиц. То ли минут, то ли секунд. Нет-нет, конечно, секунд! Даже безногому инвалиду не понадобилось бы столько минут, чтобы одолеть эти жалкие метры между кинотеатром и фонтаном. Значит, со временем разобрались: человек со снайперской винтовкой может маневрировать в пределах двадцати пяти секунд и прихлопнуть жертву либо на лестнице, либо дважды у фонтана. Машинально Дмитрий Олегович бросил взгляд в окно – пока еще невооруженный взгляд. «Трудновато будет, – механически отметил он. – Расстояние большое, времени мало». Мысли эти ужаснули его самого. Трудновато ДЛЯ ЧЕГО, о боже?… Нет, он уж слишком влез в шкуру наемного убийцы, это вредно для психики. Так, чего доброго, ему еще захочется и стрельнуть из винтовки, чтобы не выпасть из образа. Счастье еще, что он, Курочкин, никогда стрелять не умел и не научится. «В молоко» – единственная доступная ему мишень.

– Дальше, – попросил он.

– Теперь два варианта отхода, – докладчик, по-прежнему пахнущий одеколоном «Ле-Крезо» за тридцать франков, сунул Дмитрию Олеговичу две новые бумажки из коленкоровой папки. Проклятье, опять схемы!

Курочкин вдумчиво осмотрел новые прямоугольнички, квадратики и кружочки, а затем повелительно ткнул пальцем в первое попавшееся переплетение красных и синих стрелок.