Фортунат - Александр Евгеньевич Сухов

помышляют. Вероятность того, что на борту преследующего нас турка мог оказаться чародей я вполне допускал, поэтому предпринял соответствующие меры по маскировке затаившихся в засаде бойцов.

Все произошло как по писанному. После того, как турецкий корабль поравнялся со шхуной, вооруженные автоматическими штурмовыми винтовками бойцы по моей команде поднялись в полный рост и открыли ураганный огонь по приготовившемуся к захвату судна противнику.

Нельзя сказать, что турки совсем уж расслабились. У части абордажной группы были в руках специальные деревянные щиты, которыми они прикрывали вооруженных короткоствольными карабинами и револьверами бойцов, около дюжины матросов готовились закинуть на «Катран» прочные веревки со стальными крючьями-кошками и посредством специальных ручных лебедок подтянуть суденышко к борту своего корабля. А еще на нашей стороне было отсутствие у противника фальшборта, только леерное ограждение, из-за чего палуба турка прекрасно просматривалась и простреливалась. К тому же палуба «Катрана» возвышалась над бригом где-то на полметра. Так или иначе, турки выстроились вполне грамотно Впрочем, это им не помогло, после пробития деревяшки пуля сильно деформировалась и, оказавшись внутри человеческого тела кусок бесформенного металла из-за кардинального смещения центра тяжести превращался в некоторое подобие мясорубки. Выстрелить в ответ успели немногие турецкие бойцы, поскольку фактор неожиданности был использован нами на все сто и даже больше.

Пока остальные мои парни занимались находящейся на палубе группой захвата, я успел уничтожить расчет носового орудия и эффективно отстреляться по орудийным портам закрытой артиллерийской палубы. Кормовое орудие было зачехлено и в расчет не бралось.

Гелиодор Константинопуло слегка ошибся, не все пушки на борту оказались древними дульно-зарядными монстрами, стреляющими двухфунтовыми ядрами. Носовое и кормовое орудие были вполне себе современными артиллерийскими системами, заряжаемыми с казенной части унитарными снарядами калибра сорок пять миллиметров. Такой пробьет «Катран» насквозь и не затормозится. А вот четыре бортовых орудия действительно были заряжаемыми с дульной части бронзовыми архаизмами.

После уничтожения орудийных расчетов я в очередной раз сноровисто перезарядил свою «Exactitude-6» и перевел огонь на штурманский мостик, где среди судовых офицеров маячила фигура чародея. Чтобы до него добраться пришлось сначала устранить капитана, высокого мужчину, страдающего, на мой взгляд, избыточным весом, и рулевого матроса. Вражеский маг был настолько растерян, что напрочь позабыл об индивидуальной защите, впрочем, успей он поставить щит, это вряд ли бы ему помогло. Две пули напрочь сбивают любой магический полог, третья летит в цель — эта информация отложилась у меня в подкорке еще со времени обучения в школе младших командиров на лекциях приснопамятного Афанасия Николаевича Загогулькина, читавшего курс противодействия атакам вражеских чародеев. И пусть пожилой маг проводил свои занятия откровенно скучно, что называется, без души, вгоняя курсантов в сон, мне было откровенно интересно его слушать, а также по крохам, как бы ненароком выцеживать из него интересующую меня информацию.

Нельзя сказать, что противник оказался полностью обескуражен. Кое-кто даже успел выстрелить в нашу сторону. Однако всё сложилось для нас весьма и весьма удачно. Пули, выпущенные в нашу сторону, мне удалось частично отклонить, частью погасить их кинетическую энергию на безопасной дистанции.

В результате нашей весьма эффективной атаки никому из абордажной группы выжить не удалось. Офицерам также не поздоровилось. Осталось человек тридцать из числа палубной команды. Но те о каком-либо сопротивлении даже не помышляли. Упали на колени, моля Аллаха, о спасении. Тоже мне вояки.

Чтобы «Сокол Востока» далеко от нас не ушел на оставшемся на его мачтах парусном вооружении, мне пришлось проявить толику снайперского искусства. Из своей «Exactitude-6» я посбивал парусный такелаж, превратив туго натянутые ветрила в безобразные ошметки. Как результат турецкий корабль лег в дрейф.

Еще до первых выстрелов экипаж «Катрана» перестал валять дурака и в мгновение ока рассредоточился, попрятавшись за надстройками и иными укрытиями. Теперь матросы под грозные окрики офицеров и боцмана начали выползать на палубу и приступать к своим непосредственным обязанностям.

Ушедшего недалеко «Сокола Востока» быстро догнали. Зацепили кошками подтянули борта друг к дружке. Около дюжины недобитых турецких бойцов все-таки попытались обстрелять нас из засады. Однако посредством своего магического зрения я быстро всех вычислил, и стоило кому-то из них поднять голову, тут же следовал точный выстрел. После столь эффектной демонстрации наших возможностей сопротивление экипажа турецкого корабля было окончательно сломлено. Всех оставшихся моряков в количестве двадцати человек согнали на нос и до поры до времени оставили под надежной охраной. Для прочей команды «Катрана» наступило время сбора трофеев.

Чтобы облегчить себе задачу по поиску ухоронок я поднялся в штурманскую рубку и возложил длань на тело капитана корабля. Мустафа Фаттах-эфенди оказался еще тем подонком. Вместо того, чтобы оберегать морские границы Османской Империи от посягательств контрабандистов, этот гад большую часть времени посвящал пиратскому промыслу при полном попустительстве своего сухопутного начальства. За достойный бакшиш командование смотрело на проделки бравого капитана сквозь пальцы. Сотни и тысячи подданных Российской Империи оказались в турецком рабстве или были перепроданы в другие страны.

После просмотра сцен издевательств над захваченными в плен людьми меня едва не вывернуло наизнанку. Изнасилованные по многу раз стонущие женщины и мужчины, распотрошенные тела и кровь, лужи крови вперемешку с человеческим дерьмом. Всё это потом приходилось тщательно замывать самим же будущим рабам, коим повезло выжить в дикой пиратской вакханалии. От гнева и злости у меня поневоле сжимались кулаки и возникало сильное желание пойти на фордек и отдать команду развесить на реях выживших турок, а лучше всех посадить на кол, чтобы в полной мере ощутили то, что испытывали их многочисленные жертвы. Если до этого момента меня терзали угрызения совести и сомнения насчет незавидной участи выжившего экипажа, теперь я был озабочен поиском самой страшной казни для этих садистов. Сука, ведь практически у каждого на берегу есть жены у многих не по одной, и в море мужики не по полгода находятся. По пять раз на дню расстилают молельные коврики и едва не до крови расшибают лбы в поклонении Аллаху. Неужели считают, что насилие над иноверцами угодно их богу? Мне этого никогда не понять.

После ознакомления с памятью капитана мне стали известны все места на корабле, где хранилось самое ценное. Фаттах-эфенди опасался тщательного досмотра «Сокола Востока» при заходе на свою базу, поэтому всё наиболее компактное и ценное держал в специально оборудованных укромных местах, коих при желании на любом судне можно иметь массу.

К примеру, в