Вася Алексеев - Ф. Самойлов

— Оба эти документа, как и вся линия Шевцова — Дрязгова, носят антипролетарский характер. Мы, большевики, раньше это говорили и повторяем сейчас. В уставе, сочиненном Шевцовым, обойдены все вопросы, которые действительно волнуют рабочую молодежь. Чтобы их решить, надо бороться вместе со всем пролетариатом за рабочую власть. А «Труд и свет» строится как буржуазная организация. То, что по уставу в ней можно покупать членство за деньги, независимо от политических воззрений, — это позор! И это снова выдает Шевцова с головой.

Вася бросил манифест и устав на председательский стол:

— Нет, под такими лозунгами, под такими знаменами рабочая молодежь не пойдет! Нас здесь приглашали торжественно отпраздновать официальное открытие организации «Труд и свет», но мы пришли не за тем, чтобы заново открывать ее, а для того, чтобы сказать: время прошло, больше господин Шевцов не сможет обманывать, сбивать с толку рабочую молодежь!

Ребята повскакали с мест. Дрязгова оттеснили от председательского стола. Говорили большевики — руководители Петроградского, Невского, Василеостровского, Коломенского районов.

— Мы не считаем Всерайонный совет своим руководителем. Этот совет действует вопреки воле районов. Нам нужно новое, настоящее объединение.

Даже заключительного слова Петру Шевцову не пришлось произнести. Закрыл заседание Вася Алексеев:

— От имени пяти районов объявляю Всерайонный совет «Труда и света» распущенным. Членов районных организаций мы призываем вступить в Петроградский Социалистический Союз молодежи. Его общегородская конференция соберется в ближайшие дни. Давайте, товарищи, готовиться к ней.

Он пошел к выходу:

— Тут нам нечего больше делать.

И все двинулись за ним. Шевцов с Дрязговым пытались удержать ребят, но их голоса даже не были слышны в шуме отодвигаемых скамеек, в топоте десятков ног. Представители Выборгской стороны, которую Шевцов считал своим оплотом, ушли вместе со всеми. Лишь три человека остались в комнате с Шевцовым и Дрязговым.

— А чего мы остались? Наверно, и нам надо идти? — растерянно спрашивал Соколов.

Цепков молча сидел в дальнем углу. Это были члены исполкома, шевцовские оруженосцы. Дрязгов вышел в прихожую. Она была пуста. Под потолком ярко горела ненужная лампа.

А по лестнице шумно спускалась веселая, возбужденная толпа ребят. Там что-то кричали. Высокий голос затянул: «Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног». Дрязгов любил эту песню, но сейчас она звучала для него, как злая насмешка.

Был теплый и мягкий августовский вечер. Ребята пошли пешком. Тихая Нева чуть плескалась далеко внизу под Троицким мостом.

— Где-то сейчас Ленин? — сказал вдруг Вася, поворачиваясь к Скоринко. — Далеко, наверно, нельзя ему здесь. А хотелось бы его увидеть. Рассказали бы ему про всё, что было. Мы ведь сделали, как он говорил.

— А ты уверен, что там, в «Правде», был в самом деле Ленин?

— Не знаю, — сказал Вася, — может быть, и не он. Но всё равно то, что мы сделали, он бы одобрил. Путались мы поначалу, а теперь сделали по-ленински. В этом-то я не сомневаюсь.

Петроградский союз создан

Семен Минаев ворвался в комнату запыхавшийся, вихрастый, с трагическим выражением лица — как вестник беды.

— Гришка Дрязгов срывает конференцию. Привел своих, их там полным-полно!

Он схватил Васю за плечо:

— Что делать-то будем?

Вася поднял на него глаза от записной книжки. Он готовился к докладу.

— Какие у него там свои?

Минаев торопливо сообщил:

— Из других районов приходят от кого сколько, а их, погляди, целая рота. Ребята волнуются, не хотят всех пускать, да как их не пустить, если такая орава? Одних выборгских, выходит, больше, чем всех остальных вместе.

— Не горячись, Сеня. Выборгские — это не значит дрязговские. Леопольд Левенсон тут? А Коля Фокин? Ну вот видишь. Это же наши, большевики. Пойдем посмотрим.

Они вышли в коридор. Опять было многолюдно в маленьком деревянном домике у Нарвских ворот. Двух недель не прошло с тех пор, как тут заседал съезд партии. Теперь снова собирались делегаты — на этот раз совсем молодые, веселые и шумные. Вчера большевистская газета «Пролетарий» поместила извещение о том, что «18 августа в 8 часов вечера открытие конференции всех петроградских организаций рабочей молодежи по вопросу об объединении в одну организацию». И вот теперь уже оставалось недолю до назначенного часа. В небольшом зале, уставленном скамейками, была толчея. Среди темных пиджаков и рабочих курток, как цветы, мелькали ситцевые платья девушек. Все были веселы, по-праздничному возбуждены. Группа выборжцев ожесточенно спорила с Эдуардом Леске — высоким суховатым парнем. Представитель Всерайонного совета, он был одним из организаторов конференции.

— Что значит — много нас пришло? У нас и молодежи много в Союзе, шесть тысяч, — наседали выборжцы. — По какой норме выбирали? По своей. А у вас какая норма?

Разбирались долго. Выборжцев пришло действительно очень много, и не потому только, что их организация была самой многочисленной. Они и норму представительства приняли для себя самую большую. Но единую норму организаторы конференции не устанавливали, районы были вольны сами определять ее. Может быть, Дрязгов и впрямь придумал воспользоваться этим. У него был опыт в таких делах. Они с Шевцовым не сложили оружие, еще надеялись возродить свой «Труд и свет». Конечно, им были нужны единомышленники, они искали их в выборгской организации, которую считали своей. Но это был ошибочный расчет.

За несколько дней до конференции в Зимнем саду завода «Рено» собрались представители всех молодежных фабрично-заводских коллективов Выборгской стороны. Дрязгов пришел с заготовленной речью. Вместе с Шевцовым они тщательно обсудили все доводы. Доказать им хотелось лишь одно: рабочей молодежи нужен «Труд и свет», с его «культурной» программой, а не социалистический союз, который поведет ее к политической борьбе.

Речь была подготовлена по всем правилам, а как ее приняли? Кричали, свистели, не дали договорить до конца. Один Цепков еще пытался поддержать Дрязгова, — он был членом исполкома «Труда и света», но и Цепкова слушали не лучше. А Павел Бурмистров, тоже исполкомовец и недавний анархист, этот шумный парень, бывало, с гордостью заявлявший, что он «против всех и против всего», даже он поддерживал Социалистический Союз. Поражение оказалось полным. Если Дрязгов и добился, что из района делегировали больше ребят, это всё равно ему и Шевцову ничего не дало. Ребята шли за большевиками, да за кем и могла еще идти молодежь Выборгской стороны?

Уже первое голосование ясно показало, как настроены делегаты. Президиум выбрали дружно. Вася сидел за столом, окруженный друзьями. Рядом с ним были Петя Смородин, Лиза Пылаева, Оскар Рывкин, Эдуард Леске. И ни одного меньшевика, ни одного эсера.

Когда Вася вышел на трибуну, он увидел полторы сотни обращенных к нему молодых внимательных лиц. Первым стоял на конференции его доклад «О текущем моменте». Так принято было тогда называть выступления, посвященные самому важному в жизни народа — революции, войне, борьбе за коренные интересы трудящихся. Что происходит в стране, на свете, что надо делать рабочему классу и вместе с ним нам, молодым рабочим? Вот, в сущности, о чем говорил Вася. Он призывал готовиться к тому, чтобы завоевать власть силой, оружием, вырвать ее у буржуазии.

Курс на вооруженное восстание! Этот новый ленинский курс был совсем недавно принят здесь, в этом зале, партийным съездом. Вася вместе с лучшими представителями партии утверждал его, и сейчас он боролся за этот курс.

Он говорил о трудной борьбе, и точно ветер проходил по залу, — ребята поднимали головы, тянулись вперед. Он умел зажигать сердца, этот невысокий, кареглазый парень, с не очень громким, чуть хрипловатым голосом. Все чувствовали горячую страсть, которую он вкладывал в каждое слово.

Резолюцию по докладу приняли единодушно. Говорилось в ней, что цель Союза — подготовка рабочей молодежи «к решительной борьбе за освобождение всех угнетенных и эксплуатируемых от ига капитализма — к борьбе за социализм».

Об этой борьбе говорили участникам конференции Антон Слуцкий, Иван Безработный (Мануильский), передавшие привет от Петроградского комитета большевиков. Подробно и ясно рассказывали они о тех задачах, которые стоят перед Союзом молодежи.

Ребята слушали внимательно и серьезно. Только в группке, собравшейся вокруг Григория Дрязгова, кто-то процедил сквозь зубы:

— Большевистская агитация… Придут наши лидеры, меньшевики, и объяснят по-настоящему, чего она стоит.

— А где они, ваши лидеры? — спрашивали с насмешкой ребята.

Ни меньшевики, ни эсеры не осмелились даже прислать представителей на конференцию.