Распутин. Правда о «Святом Чорте» - Александр Владимирский

В этом-то и заключалось трагическое влияние распутинщины на судьбу России. Благодаря протекции Григория Ефимовича назначения на государственные посты получали лица, хотя и преданные престолу, но неспособные справиться со своими обязанностями, предотвратить военные поражения и революцию. Впрочем, если бы Распутина не было и на постах премьер-министра и министра внутренних дел оказались бы люди более соответствующие своим обязанностям, вряд ли бы им удалось предотвратить военное поражение России в Первой мировой войне и революцию. Слишком отсталыми и неспособными справиться с вызовами, брошенными войной, оказались экономика и политическая система России в сравнении с другими великими державами. Может быть, какие-то шансы благополучно вывести страну из войны, не останавливаясь даже перед сепаратным миром, были бы у гениев калибра Бисмарка или Талейрана. Но к 1917 году таких политиков в России уже не было. Последним из тех, кто мог бы еще предотвратить катастрофу, был Витте. Но он давно уже находился в опале, в том числе из-за своей прогерманской позиции, и даже с помощью Распутина не смог вернуться к власти. К тому же он умер еще в 1915 году.

Иногда утверждают, будто царская чета обсуждала с Распутиным лишь религиозные вопросы и здоровье наследника. Однако переписка Николая и Александры показывает, что в поле зрения их общения с Распутиным был гораздо более широкий круг вопросов. Так, 4 декабря 1916 года Александра Федоровна писала императору: «Но Господь, который весь любовь и милосердие, помог, и наступил уже поворот к лучшему. Еще немного терпенья и глубочайшей веры в молитвы и помощь нашего Друга (так супруги именовали в переписке Распутина. – А.В.), и все пойдет хорошо! Я глубоко убеждена, что близятся великие и прекрасные дни для твоего царствования и России. Только сохрани бодрость духа, не поддавайся влиянию сплетен и писем – проходи мимо них, как мимо чего-то нечистого, о чем лучше немедленно забыть. Покажи всем, что ты властелин, и твоя воля будет исполнена. Миновало время великой снисходительности и мягкости– теперь наступает твое царство воли и мощи! Они будут принуждены склониться пред тобой и слушаться твоих приказов, и работать так, как ты хочешь и с кем ты назначишь. Их следует научить повиновению. Смысл этого слова им чужд: ты их избаловал своей добротой и всепрощением. Почему меня ненавидят? Потому, что им известно, что у меня сильная воля и что когда я убеждена в правоте чего-нибудь (и если меня благословил Гр.[3]), то я не меняю мнения, и это невыносимо для них. Но это – дурные люди».

5 декабря царица убеждала царя: «Милый, верь мне, тебе следует слушаться советов нашего Друга. Он так горячо денно и нощно молится за тебя. Он охранял тебя там, где ты был, только Он, – как я в том глубоко убеждена и в чем мне удалось убедить Эллу, – и так будет и впредь – и тогда все будет хорошо. В «Les Amis de Dieux» один из божьих старцев говорит, что страна, где божий человек помогает повелителю, никогда не погибнет. Это верно – только нужно слушаться, доверять и спрашивать совета – не думать, что Он чего-нибудь не знает. Бог все Ему открывает. Вот почему люди, которые не постигают Его души, так восхищаются Его удивительным умом – способным все понимать. И когда Он благословляет какое-нибудь начинание – оно удается, и если Он рекомендует людей, то можно быть уверенным, что они хорошие люди. Если же они впоследствии меняются, то это уж не Его вина – но Он меньше ошибается в людях, нежели мы – у Него жизн. опыт, благословенный богом. Он умоляет, чтобы скорее сменили Макарова (министра юстиции. Уже после смерти Распутина, 20 декабря, он был уволен. – А.В.) – и я вполне с Ним согласна. Я сказала Шт(юрмеру), что он напрасно его рекомендовал; я ему говорила, что это далеко не преданный человек, и что теперь самое главное – найти действительно преданных людей, на деле, а не только на словах, и что мы должны за них крепко держаться».

9 декабря императрица передавала совет «старца» распустить Думу и не отправлять в отставку Протопопова: «Наш Друг и Калинин (так называл Распутин Протопопова. – А.В.) умоляют тебя распустить Думу не позже 14, по 1 или даже 14-е февраля, иначе тебе не будет покоя, и дело не сдвинется с места. В Думе они боятся только одного – продолжительного перерыва, а Трепов намеревается тебя поддеть, говоря, что будет хуже, если эти люди разъедутся по домам и разнесут свои вести. Но наш Друг говорит, что никто не верит депутатам, когда они поодиночке у себя дома, – они сильны лишь, когда собираются вместе. Дорогой мой, будь тверд и доверься совету нашего Друга – это для твоей же пользы. Все, кто тебя любит, думают, что это правильно. Не слушай ни Гурко, ни Григор(овича), если они станут тебя просить о коротком перерыве – они не ведают, что творят. Я бы не стала всего этого писать, если бы не боялась твоей мягкости и снисходительности, благодаря которым ты всегда готов уступить, если только тебя не поддерживают бедная старая женушка, А. и наш Друг; потому-то лживые и дурные люди ненавидят наше влияние (которое только к добру). Трепов был у двоюродного брата Калинина (у Ламздорфа) и, не зная, что это его родственник, говорил там, что 11-го едет к тебе и будет настаивать (нахал какой!) пред тобой на отставке Протопопова. Милый, посмотри на их лица – Трепова и Протопопова, – разве не очевидно, что лицо этого последнего чище, честнее и правдивее?»

10 декабря Александра Федоровна писала: «На деле Мануйлова п р о ш у тебя надписать «прекратить дело» и переслать его министру юстиции. Батюшин, в руках которого находилось все это дело, теперь сам явился к А. и просил о прекращении этого дела, так как он, наконец, убедился, что это грязная история, поднятая с целью повредить нашему Другу, Питириму и др., и во всем этом виноват толстый Хвостов. Ген. Алекс(еев) узнал об этом после от Батюшина. Иначе – через несколько дней начинается следствие – могут снова подняться весьма неприятные разговоры, и снова повторится этот ужасный прошлогодний скандал. Хвостов на днях, при посторонних, сказал, что он сожалеет о том что «чику» не удалось прикончить нашего Друга. И его, увы, увы, не лишили придворного мундира! – Так вот, пожалуйста, сейчас же, не откладывая, отошли дело Ман(уйлова) Макарову, – иначе будет поздно.

Милый, не уволишь ли ты поскорее Мак(арова) и не возьмешь ли Добровольского? Мак(аров) действительно враг (мой безусловно, а потому и твой), не обращай внимания на протесты Трепова…

Прилагаю письмо от Сухомлинова к нашему Другу. Пожалуйста, прочти его, так как он в нем дает исчерпывающие разъяснения относительно своего дела, которое ты должен вытребовать отсюда, чтоб все это не попало в Государственный Совет, иначе бедного Сухомлинова нельзя будет спасти».