Не люби меня - Мара Вульф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне вспомнилась татуировка орла у Кейдена под грудью. Невзирая на жару, спина покрылась мурашками.
– Мы думали, шумиха уляжется после того, как Зевс проглотил Метиду. Очевидно, мы ошиблись. Агрий пойдет на все, чтобы исполнить свое предназначение. На Олимпе словно ад разверзся. Там царит такой хаос, пока Зевс торчит здесь. Единственный, кто рад происходящему, – это Арес. Он давно мечтает об очередной настоящей войне.
– Какое заветное желание загадал Прометей? Зевс его исполнил? – полюбопытствовала я, хотя меня это, вероятно, не касалось.
– Нет. Но про желание, я тебе, увы, рассказать не могу.
– Где Агрий находился все это время? – задала я следующий вопрос. После обязательно выясню, чего пожелал Прометей.
– Судя по всему, Метида спрятала младенца от Зевса. И просить о помощи она могла лишь одного. Того, чьим долгом было позаботиться о ее сыне. Она поручила своему возлюбленному Иапету вырастить ребенка. В голове не укладывается, что у него получилось так долго скрывать его. Если честно, боги и титаны чертовски болтливы.
– Поэтому он назвал Кейдена своим братом, – добавила я.
– Скорее всего. Тебе не показалось, что они ладят? – напористо спросил Аполлон.
– Наоборот. Кейден терпеть его не может.
– Наконец-то он проявляет благоразумие. И тем не менее Агрий попытается заставить Прометея присоединиться к нему.
– Может, Агрий провоцирует Зевса, чтобы тот признал его своим сыном?
Аполлон жалостливо взглянул на меня, услышав столь глупый комментарий.
– Свержение Зевса – задача, к которой Агрий готовился много веков. Некоторые титаны не простили Зевсу того, что он лишил их власти. Мир, пусть и шаткий, продлился довольно долго. Скорее всего, многие из них изголодались по войнам и крови.
– Агрий утверждал, что когда он покончит с нами, то камня на камне не оставит в этом мире. Как со всем этим связаны мы, люди?
– Он так сказал? – настороженно посмотрел на меня Аполлон. – Такими же словами?
Я пожала плечами.
– Да. Разве Кейден не сказал об этом Зевсу?
Аполлон запустил руки в волосы.
– Кейден мало чего рассказал. Если бы он, испугавшись за тебя, не проболтался Афине, мы бы даже не узнали, что Агрий жив. Нам неизвестно, какими еще способностями он обладает. Но это явно не пустые угрозы. – Аполлон допил свой уже растаявший к тому времени коктейль, встал из-за стола и потянул меня за собой. – Нам ни в коем случае нельзя его недооценивать.
– Что ты задумал?
– Мы поговорим с Зевсом и Герой. Ты подробно им обо всем расскажешь. По версии Кейдена, Агрий был не очень разговорчив и не особо опасен. Зевс должен немедленно узнать об угрозе. Этот глупый титан считает, что держит все под контролем. Иногда я жалею, что Зевс не оставил его плесневеть на той скале.
Я пихнула Аполлона в бок.
– Не говори так.
Тот раздосадованно посмотрел на меня.
– Одно дело – связываться с богами, но впутывать в это людей – совсем другое.
– А что он может сделать? Наслать семь язв? – попробовала пошутить я.
– Боюсь, их было больше семи. – Аполлон не засмеялся, лишь ускорил шаг, и я с трудом поспевала за ним.
– Что от тебя хотели волки? – через пару минут спросила я, тяжело дыша. Аполлон вел меня по дорожке, по которой я ни разу не ходила.
– Калхас должен выследить Агрия и предупредить нас, если он объявится. Но Альбинос исчез. Этот трус прячется.
– Кто из них Калхас?
– Белый.
– Разве Калхас не был провидцем?
– Ага, я позволил ему жить в волчьем обличье.
– Как любезно с твоей стороны.
Аполлон усмехнулся.
– Я тоже так думаю. Он предан мне.
– Волки тоже бессмертные? – поинтересовалась я.
– Иначе это не стоило бы усилий, – ответил он, как будто это самая логичная вещь на свете.
– Конечно, прости. Я сглупила.
– Ты не глупа. Совсем наоборот. Я никогда еще не встречал такой храброй и умной девушки. Неудивительно, что Кейден… – Он осекся.
Смутившись, я ткнула его в бок.
– Не преувеличивай, – сказала я.
Аполлон покачал головой.
– Раньше девушки приходили в восторг, когда я осыпал их комплиментами.
– Раньше девушки зависели от благосклонности мужчин, – парировала я.
– Ах, но не сейчас? Наблюдая за здешними порядками, можно подумать, что жизнь некоторых девушек зависит от того, завоюют ли они чью-то симпатию или нет. Вас в любом случае застенчивыми уже не назовешь.
– Кто-то из них тебя достает? – поддразнила его.
– И не одна, – заявил он. – Мне постоянно приходится скрываться, чтобы меня хоть ненадолго оставили в покое.
Я расхохоталась.
– Почему бы не начать с кем-то встречаться? Наверняка есть девушка, которая тебе нравится. Тогда, возможно, от тебя все отстанут.
Аполлон, не сбавляя шага, склонился чуть ко мне.
– Никому не говори, но любовь – не для меня. Я скорее одинокий волк.
– Серьезно? Да ты надо мной прикалываешься. – Я напряженно вспоминала, что мне известно о личной жизни Аполлона.
Тот пожал плечами.
– Мне не везет с женщинами. Бедняжка Дафна, к примеру, по сей день остается лавровым деревом, и виноват в этом только я. Мне пришлось пообещать отцу не ввязываться в неприятности, иначе он бы меня с собой не взял.
Я успокаивающе положила руку ему на плечо и решила сменить тему.
– Кстати, каково это – быть бессмертным? – спросила я, вынуждая его идти помедленней. – Разве в какой-то момент не приходит осознание того, что ты сделал все что мог? Не становится скучно?
– Точно не мне, – ответил Аполлон. – Но за остальных богов отвечать не могу. – Он сделал небольшую паузу. – Мы не ведаем другой жизни. У тебя была бы совсем иная ситуация. Представь, ты бессмертна, а все люди, которых ты любишь, – нет. Рано или поздно ты останешься одна.
– Не очень-то воодушевляет, – согласилась я. – Но я бы знала, что произойдет дальше. Не застряла бы на этом крошечном отрезке истории. Смогла бы познакомиться с новыми людьми.
– И потерять их. Снова и снова. Дорогих тебе людей. Они будут стареть, а ты – нет.
– Зануда, – проворчала я. – Почему ты все выставляешь в таком неприглядном свете? Ты ведь тоже бессмертный и недавно утверждал, что, по-твоему, это классно.
– Ну я же бог. В моем мире другие законы. Если бы ты стала бессмертной среди смертных, однажды просто сошла бы с ума.
– Не сошла бы. Я бы использовала это по максимуму.
Аполлон предпочел промолчать в ответ, а я – представлять свое бессмертие в самых ярких тонах.
