Паук приглашает на танец - Варя Медная

— Ты теперь будешь думать, что я сумасшедшая?

— Да.

Он ответил, глядя в пустоту перед собой и о чём-то крепко задумавшись. Непроизвольно он сжал руки так сильно, что мне стало больно. Я попыталась высвободиться, и он, заметив это, спохватился и ослабил хватку.

— Прости.

— Ваухан…

— Да?

— Поцелуй меня…

Он опустил глаза и наконец посмотрел на меня. А потом наклонился и поцеловал в лоб.

— Ты устала. А ещё у тебя все губы в кладбищенской земле.

Это меня отрезвило. Я пошевелилась, и он аккуратно поставил меня на ноги. Отойдя в сторону, я закрыла глаза, а когда снова их открыла, вокруг многострадального платья Беулы кружилось черное облако. Повисев в воздухе, оно начало медленно оседать. Наряд вновь стал чистым и даже сухим. Правда, остался мятым.

Я оглянулась на могилу, которую едва не разделила с Дороти Гросс, и поняла, что явно переусердствовала: рыхлая земля была похожа на порошок. Ваухан перехватил мой взгляд, пробормотал: «Чтоб меня» — и направился к ней. Схватив лопату, он в пять минут раскидал сделавшуюся легкой землю. Потом сходил в сарай и вернулся с молотком и каким-то поблескивающим инструментом с загнутыми концами. Спрыгнул вниз, вытащил гвозди и поднял крышку.

Из-за прошедших дождей девушка лежала наполовину в воде. Но лицо, которое я увидела, не принадлежало Мэтти, и я снова расплакалась — на этот раз от облегчения. Он молча заколотил крышку и закидал яму землёй.

Потом встал рядом со мной, обнял за плечи, и мы оставались так какое-то время, глядя на надгробный камень.

— Ваухан…

— Да? — с опаской отозвался он.

— Ты спас мне жизнь.

— Да, кажется…

Потрясение наступило только сейчас. Лишь теперь до меня начало доходить всё, что произошло.

— Ты понимаешь, что это значит?

— Ну, графу не придётся искать новую гувернантку…

— Не шути так.

— Извини.

Я повернулась к нему, пытаясь совладать с собой, но голос срывался от волнения.

— Это значит, что Мэтти здесь нет, — кивнула я на холмик. — И она, возможно, жива!

Я бросилась к нему и крепко обняла, но тут же спохватилась и отодвинулась.

— Конечно, она жива. Уверен, Мэтти скоро даст о себе знать и всё тебе объяснит. И это объяснение окажется очень скучным и никак не связанным со злодейскими убийствами. А сейчас, знаешь, что тебе нужно?

Он положил тяжёлые руки мне на плечи и заглянул в глаза.

— Конечно! Мне нужно проследить за мистером Фарроучем, потом…

Он мягко накрыл мой рот ладонью.

— Сейчас тебе нужно вернуться в замок, выпить кружку горячего молока с печеньем, самым большим, какое сможешь найти, и хорошенько выспаться.

Я попыталась возразить, но он лишь теснее прижал ладонь.

— А завтра выкинуть всё это из головы и спокойно вернуться к работе. И постараться ни во что больше не ввязываться.

Я мотнула головой, высвобождаясь.

— Я приехала сюда только из-за Матильды. А в последний раз её видели в замке.

— Энн, почему ты упорствуешь? — устало отозвался он. — Кого ты там перечисляла? Граф? Он просто кобель, а это не преступление.

— С чего ты взял? — смущенно пробормотала я.

Он кинул на меня быстрый взгляд.

— Это все знают… да и тебе следует.

Я сделала вид, что не заметила намёка.

— Дальше, графиня… побойся Бога, она всего лишь женщина, к тому же несчастная.

В этом месте я хмыкнула: видел бы он, как развлекается эта несчастная женщина.

— Кого ещё ты называла? Мистер Фарроуч? Ты ведь сама сказала, что он немощный калека. Кому из них и зачем понадобилось бы причинять Мэтти вред?

— Леди Фабиана очень ревностно относится к другим девушкам в замке, — заторопилась я. — А Матильда очень красива.

Ваухан приподнял брови.

— И поэтому графиня, по совету зачарованного зеркала, велела охотнику принести её сердце и печень. О, прости… — тут же спохватился он, увидев, как я изменилась в лице.

— А мистер Фарроуч — он невзлюбил меня с первого дня! И, кажется, не переносит вообще всех гувернанток.

— Вот это действительно преступление, — улыбнулся Ваухан.

— А…

— Ну всё, хватит.

Когда он так всё это преподнёс, моя версия и правда прозвучала неубедительно. Очень трудно возражать человеку, который заранее настроен тебе не верить. Но, помимо интуиции, существует такая вещь, как улики. Я запустила руку в карман и вытащила оба колокольчика.

— Что это? — удивился он, подцепил один и повертел в руках.

— Это колокольчики Матильды. Видишь, — я закатала рукав, — они связаны с нашими метками. И, по словам «немощного калеки», после увольнения они ликвидируются. И если Мэтти действительно уволилась, то почему они всё ещё целы?

— Откуда они у тебя?

— Один я нашла в её комнате. Она нарочно оставила его там для меня. А второй принёс сюда мистер Фарроуч.

— Зачем?

— Не знаю…

— А почему они так выглядят? Граф экономит на железках?

— То-то и оно, что они не должны быть такими! Колокольчики остальных слуг как новенькие. И это значит, что Матильда в беде.

Я не стала уточнять, что не знаю, как должен выглядеть колокольчик в случае смерти владельца.

Ваухан ещё немного повертел колокольчик, а потом раздраженно вернул мне.

— С меня довольно. Не знаю, что всё это значит, но только не то, что ты думаешь. Идём. Иветта наверняка уже вернулась, и скоро здесь будут крестьяне с вилами и кольями.

— Очень в этом сомневаюсь.

Он подхватил меня под локоть и потащил к выходу. На этот раз я не сопротивлялась. Всё, что я могла предъявить, это колокольчики и серёжка. К констеблю с таким не пойдёшь. Даже Ваухан не стал меня слушать. Что ещё я могла добавить, чтобы убедить его: жестокость графини? использование графом магии в обход запрета? пугающий взгляд мистера Фарроуча? Нет, здесь необходимо что-то посущественней.

Почти всю обратную дорогу мы молчали. Я еле переставляла ноги. Заметив это, Ваухан остановился.

— Давай… забери немного у меня.

— Что?

Он неуверенно затоптался.

— Ну, как это делается… ты ведь совсем без сил.

Сообразив, что он имеет в виду, я заколебалась: искушение было велико. Помедлив, я покачала головой.

— Нет… нельзя. Только не для себя.

Мы продолжили путь в молчании.

Свет в окнах не горел. У ворот Ваухан обернулся и мягко накрыл мою руку своей.

— Послушай, я понимаю, как тебе тревожно за Мэтти. Но ещё я знаю, что влиятельные люди не терпят, когда в их дела суют нос. Не хочу, чтобы с тобой что-то приключилось.

— Но я здесь лишь по одной причине.

— Которую ты сама же и придумала.