Призрак из прошлого - Дженни Ниммо

– Это что еще за безобразие? – заклокотала она. – Где вас носит, отбой был пять минут назад!

– Ой, извините нас, пожалуйста, – сверкнул белоснежными зубами Лизандр. – Мы рассматривали Эммины работы, и еще мои.

Надзирательница нахмурила брови. В воздухе запахло наказанием, и шестеро друзей затаили дыхание: вот сейчас прозвучит приговор, их всех оставят после уроков, и что тогда будет с Генри? Страшно даже подумать!

Лукреция Юбим торжествующе оскалилась.

– Вас всех… – начала она.

Но ее перебили.

– Виноват я, мадам, – сказал чей-то веселый голос. – Я им сам разрешил и, более того, позвал в мастерскую незадолго до отбоя. Так что накажите меня, договорились?

Мистер Краплак, как всегда заляпанный краской с ног до головы, встал между шестеркой преступников и надзирательницей, и торжествующая усмешка на ее физиономии сменилась просто злобной.

– Я весь раскаяние, мадам, – шаркнул ногой мистер Краплак. – Увлекся, потерял счет времени. Художники такой рассеянный народ! – Он повернулся к замершей компании. – Ну, бегите спать. И спасибо за конструктивные замечания. Что бы я без вас делал, дорогие детки!

Все шестеро бросились наутек, а мистер Краплак, доверительно заглядывая в багровое лицо надзирательницы, принялся подробно и задушевно выспрашивать у нее, как вылечить синяк, заработанный накануне при игре в регби.

– Он просто молодчина! – прошептал Габриэль, когда они вернулись в спальню.

– Куда это вы ходили такой толпой? – настойчиво спросил со своей койки Билли.

– Если я тебе скажу, ты всю ночь от кошмаров орать будешь, – страшным шепотом отвечал Чарли и тем удачно пресек дальнейшие расспросы.

Глава 17

ТАНКРЕД И ДЕРЕВО

На последнем этаже Громового дома Танкред Торссон обозревал разгром, который сам же учинил в собственной комнате. Пинком отшвырнув прочь кучку ботинок, он плюхнулся на кровать – точнее, на то, что от нее осталось. Матрас, как мостик, горбился на другом конце комнаты, заслоняя окно, а подушка с одеялом сплющенным комком были погребены где-то под рухнувшим комодом.

В данный момент на Танкреде был причудливый наряд, состоявший из пижамных штанов и зеленого школьного плаща. Всю остальную одежду мальчик успел или порвать, или заляпать едой. Выпускать пар ему уже изрядно надоело, он устал сердиться, но выйти из этого состояния никак не мог. Танкреда до сих пор то и дело потряхивало от ярости, отчего потряхивало и сам Громовой дом.

– Ты спустишься к ужину, сынок? – В дверь боязливо заглянула миссис Торссон. Голос у нее дрожал.

– А меня еще пускают в приличное общество? – Танкред мрачно уставился на заваленный шмотками пол.

– Но ведь сегодня у нас вроде бы потише, – мягко сказала его мама.

– Извини, я вовсе не хотел, чтобы у тебя болела голова, – расстроенно уронил Танкред.

– Милый, ты же не нарочно, я прекрасно знаю, – утешила его мама и тихонько пошла вниз. Бывали дни, когда она мечтала о том, чтобы жить в нормальном, а не Громовом доме, с нормальным мужем и обычным сыном, желательно симпатичным крошкой. Но такие приступы малодушия приключались с миссис Торссон редко: она обожала своих бурных мужчин и, стоически терпя мигрени, считала, что вряд ли была бы счастлива с кем-то еще.

Танкред подтянул пижамные штаны и вслед за мамой спустился в кухню. Мистер Торссон уже сидел за столом и с аппетитом поглощал солидную порцию картофельной запеканки с мясом. Миссис Торссон, как обычно, поставила перед сыном пластиковую тарелку: о фамильном фарфоре ей приходилось только мечтать.

– Приятного аппетита, – сказала она, накладывая запеканку Танкреду.

– Пора бы тебе уже успокоиться, – сурово обратился мистер Торссон к сыну. – На этот раз ты устроил затяжную бурю.

Пластиковая чашка, стоявшая перед Танкредом, подлетела в воздух; к счастью, налить в нее горячего чаю мама еще не успела.

– Я ничего не могу с собой поделать, – резко ответил Танкред. – Я пробовал, но… Это выше моих сил.

– Если хочешь знать, по-моему, во всем виноват ваш гипнотизер-староста, – прогремел мистер Торссон. – Младший Блур. Это ведь он тебя так завел?

– Не желаю обсуждать эту тему, – отрезал Танкред, и капюшон плаща вдруг вздулся у него за плечами от штормового ветра.

– Держи себя в руках! – грохнул отец. Лампа над столом угрожающе закачалась, будто на корабле.

– Да, а сам ты на это способен? – иронически заметил Танкред.

– Я, по крайней мере, способен управлять собой, – отозвался мистер Торссон. – Запомни, наш семейный талант может быть полезен, но только если ты им управляешь, а не он тобой. Понял?

– Да, да, понял. – Танкред скрипнул зубами, и окно у него за спиной распахнулось с таким стуком, что стекло чуть не вылетело из рамы. – Извините, – пробормотал он.

Сквозь открытое окно из леса, окружавшего дом, донесся странный звук – что-то вроде призрачного шелеста или шороха, но на Танкреда он оказал необычайное воздействие. Мальчик услышал не шелест, а музыку – тихую, но, несомненно, прекраснейшую музыку на свете. Беззвучно поднявшись, он одернул плащ и аккуратно придвинул свой стул к столу.

– Что случилось, Танкред? – удивилась его странному поведению миссис Торссон.

– Мне надо идти, – негромко ответил он.

– Куда? – спросил мистер Торссон.

– В лес. – Танкред махнул рукой, указывая на темные деревья за распахнутым окном. Мягко ступая, он вышел из кухни и покинул дом, не дожидаясь дальнейших расспросов.

Луна, полускрытая рваными облаками, скудно освещала лес, но Танкред шел вперед уверенно, не мешкая, потому что знал, куда идти. Он шагал на звук той прекрасной музыки, и в самой чаще леса он нашел то, что искал.

Это было дерево.

Дерево в алом уборе. Казалось, листья, что покрывали его тонкие ветви, горят красным пламенем, бросая золотой отсвет на поляну, на которую выбрался Танкред, – точно посреди ее полыхал костер. Кору дерева испещряли глубокие темные линии, и по ним к самым корням сбегала вода, но, вглядевшись, Танкред понял, что вода эта алая, цвета крови.

Пылающая листва дерева сдержанно шелестела, рождая ту самую мелодию, которая позвала Танкреда в путь, и, слушая ее, мальчик с каждым мгновением ощущал, как на него нисходит удивительный покой. Нет, буря по-прежнему жила в его душе, но теперь Танкред знал, что властен над ней, а не она над ним. Он наконец-то стал хозяином своему дару.

Постояв на озаренной поляне, он двинулся обратно, но, прежде чем углубиться в лес, обернулся. Таинственный свет угас, песня смолкла. Дерево исчезло.

– Я подогрела тебе ужин, – сказала мама, когда Танкред вернулся в кухню.