Александр Яковлев. Чужой среди своих. Партийная жизнь «архитектора перестройки» - Владимир Николаевич Снегирев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда спустя три дня делегация вновь оказалась в Монреале в ожидании аэрофлотовского рейса на Москву, туда опять прибыл Яковлев. Пригласил старого приятеля в немецкий ресторан: пиво, шнапс, сосиски. В отель возвращались пешком. Посол снова крыл свое бывшее цековское начальство, а заодно — нынешнее мидовское, говорил о «бесстыдстве Громыко», о браконьерской охоте в Ярославской области Кириленко, «бардаке» в советских верхах… Черняев с ним соглашался, ибо знал все это не хуже, а даже лучше. А про себя думал: прав, конечно, Саша, но ведь и личная обида в нем говорит, лишили человека работы по способности и по специальности.
Самые неприятные моменты в ту пору были связаны с тем, что ему не раз приходилось участвовать в разруливании шпионских скандалов. Еще с послевоенных времен канадское правительство повадилось ежегодно высылать из страны минимум одного советского представителя, заподозренного в разведывательной деятельности. Эта паранойя, впрочем, имела свои объяснения.
Канаду советские спецслужбы всегда считали очень удобным плацдармом для работы против «главного противника», каким были Соединенные Штаты. Во-первых, там, особенно в предвоенные годы, не было такого жесткого контрразведывательного режима, который царил у соседей. Во-вторых, наличие огромного числа эмигрантов, в том числе из СССР, позволяло легче находить и вербовать агентуру, а также определять на длительное оседание засланных нелегалов.
До поры активность советских спецслужб сходила с рук. Первый гром грянул сразу после завершения войны, когда к канадцам переметнулся наш шифровальщик Игорь Гузенко. Этот человек, как выяснилось, тщательно и давно готовил свое предательство: он сумел получить доступ к сведениям о сотрудниках легальной и нелегальной резидентур не только в Канаде, но и в Великобритании, эти материалы, переданные им канадской контрразведке, стали основанием для целого ряда громких арестов и высылок. Гузенко также раскрыл противнику систему шифрования телеграмм, поведал о том, как осуществляются тайниковые операции, словом, нанес советской разведке существенный урон.
Но и канадцы были в шоке. Премьер Маккензи Кинг, когда узнал о выданных перебежчиком секретах и большом числе советских шпионов, записал в своем дневнике: «Просто удивительно, сколько у них было контактов среди людей, занимающих ключевые позиции в правительстве и промышленных кругах»[106].
Вот с тех пор сотрудники Королевской канадской конной полиции — а именно она тогда осуществляла функции контрразведки — и обложили тотальным контролем наше посольство в Оттаве и заодно представительства всех других советских организаций на территории страны, а регулярные высылки дипломатов, заподозренных в шпионаже, вошли в практику.
Поскольку каждая такая акция сопровождалась шумом в прессе, наносила удар по канадско-советским отношениям, то это всегда вызывало недовольство Москвы, оттуда следовали упреки: «недорабатываете», «не имеете должного влияния» и т. д.
В представлении большинства канадских журналистов посольство СССР в Оттаве было самым настоящим «шпионским гнездом», а все его сотрудники, за исключением посла, только и делали, что вербовали, следили, проводили секретные операции, закладывали тайники, то есть всячески вредили стране пребывания. Во всяком случае, публикации на такие темы регулярно появлялись в прессе.
24 февраля 1976 года посол сообщает в Центр, что он имел беседу с корреспондентом газеты «Ситизен» Патриком Бестом. Канадец якобы вознамерился подготовить статью, направленную против родных спецслужб, нарушающих права иностранных дипломатических представителей, и в частности сотрудников советского посольства. В этой связи корреспондент спросил посла: правда ли, что за некоторыми сотрудниками посольства установлена слежка?
Разумеется, и сам журналист, и Яковлев прекрасно знали ответ на этот вопрос. Но визитер, спрашивая, явно хотел получить какие-то подробности. Зачем? Чтобы заклеймить родную контрразведку? Или, напротив, чтобы поделиться с ней полученной информацией?
Александр Николаевич отреагировал ровно так, как сделал бы на его месте любой другой вышколенный дипломат. Сказал, что не намерен комментировать суть полученного корреспондентом задания, так как это является исключительно внутренним делом самих канадцев. Однако в самой категорической форме попросил журналиста не использовать в этой связи в какой бы то ни было форме упоминания советских учреждений и советских граждан.
Более того, Яковлев добавил, что сам он никакой слежки за собой не отмечал, да и все остальные работники посольства с подобными жалобами к нему не обращались[107].
Лукавил, конечно, Александр Николаевич. Следовал принятым «правилам игры». Потому что и сам он находился под неотступным наблюдением, и за его работниками всегда плотно ходила «наружка». «Проколовшихся» или попавших под подозрение «дипломатов» почти неизбежно ждала высылка из страны.
Всегда ли выгоняли по делу? Не могу этого подтвердить. Были случаи, когда высылали безосновательно, просто так — для обострения обстановки. После каждой высылки недели три-четыре пресса танцевала вокруг советского шпионажа. Все это подхватывали и американские средства массовой информации. Однажды появилась даже телевизионная передача на тему: «В советском посольстве — все работники спецслужб, кроме посла».
Особенно неприятным событием была высылка в 1979 году сразу тринадцати человек. Москва полезла на стенку. Я попросил Трюдо о встрече. Было воскресенье. Принял он меня в своей резиденции. Готовился к какой-то встрече, одевался.
Трюдо, отвечая на мои взволнованные восклицания, уныло произнес:
— Господин посол, возможно, меня обманывают, а возможно, и вас. Посмотрите нашу видеопленку на этот счет.
Это было беспрецедентное предложение. Потом мне рассказывали, что в Москве оно вызвало переполох. Далее Трюдо, улыбаясь, добавил:
— Назовите мне имена, кого мы напрасно высылаем, я немедленно верну их обратно.
— Могу перечислить тринадцать имен.
Трюдо засмеялся:
— Я тоже[108].
Ясно, что посол сам не мог принять предложение о просмотре пленки, снятой канадской контрразведкой. Запросил санкцию у Москвы, там, видимо посоветовавшись с КГБ, ответили: от просмотра воздержаться. Исходили, наверное, из того, что чистый дипломат Яковлев ненароком может узнать шпионские секреты, да еще и будет посвящен в причины провала наших разведчиков. Но поскольку скандал вокруг высылки тринадцати сотрудников посольства разгорелся нешуточный, пресса перемывала косточки всем советским, работавшим в Канаде, то Яковлев направил в Центр еще одну телеграмму — в ней он формулировал предложения, направленные на то, чтобы впредь вывести двусторонние отношения из-под возможных ударов такого рода.
Кроме того, посол в этой сверхсекретной телеграмме передал разговор с помощником Трюдо, который поведал ему немало интересных деталей той шпионской истории. Оказывается, наш разведчик, пытавшийся вербовать канадского контрразведчика, элементарно подставился, поскольку столик в кафе, где они беседовали, был оборудован скрытыми микрофонами. А одна миловидная женщина из посольства
